80 дней в огне - Владимир Ленчевский

— Молодец, не подвел, дождик-то настоящий!

Новый урок преподал мне командир дивизии. Он учел все, даже погоду.

ВОЛГА ГОРИТ

Погода шалила: то жара, то холод, то неистовый ветер.

На рассвете вышел из штольни и сразу весь съежился. Злющий-презлющий норд-ост продувает насквозь.

— Нет, паря, у нас в Сибири хоть морозики и подскакивают до пятидесяти градусов, а теплее, — пожаловался один связист другому.

Я невольно нахмурился. Воспоминания о минувшей зиме заставили вздрогнуть. В дни отступления мы спали прямо на снегу. С непривычки это казалось чем-то немыслимым, а когда попробовали, выяснилось, можно. Главное, снять шинель, ватник и завернуться в них с головой, освободить ноги из валенок, и, усевшись, можно кое-как дотянуть до рассвета. Правда, утром приходится немало бегать, чтобы хоть немного согреться. Но тогда мытарства своеобразно узаконивались временем года, теперь же еще только октябрь, а холодина жуткая.

Однако через минуту уже не думалось о погоде. В небе загудели самолеты. Сколько их? Старшина Комов досчитал до восьмидесяти и сбился. «Юнкерсы» мчались куда-то на северо-восток, к Дубовке, и там занялись бомбежкой.

Продолжать наблюдение не удалось. Вызвал комдив.

— Что слышно о Нине и ее подруге?

— Пока ничего, товарищ полковник. Вторую ночь мы ходим к месту встречи, но безуспешно. Девушек нет. Что с ними — неизвестно.

Гуртьев насупился.

— Неужели погибли? — прошептали его посиневшие губы, и что-то старческое появилось на его лице. Что именно — не определишь.

— Нет, не может быть, не погибнут, — с внезапно появившейся уверенностью произнес полковник и уже строго: — Ночью произведите поиск. «Язык» необходим. Позор какой, рядом притаились танки, а мы как с завязанными глазами.

— Есть, произвести поиск, — и я вышел из штольни.

К готовившемуся поиску я решил привлечь «братьев» Сахно, хорошо зарекомендовавших себя разведчиков. С ними, кстати сказать, не так давно перед этим произошел забавный случай.

Вскоре после кровопролитного боевого крещения в Сталинграде в дивизию пришло пополнение. Встречал сам Гуртьев, который мне и рассказал историю появления «братьев» в дивизии. Приняв у старшего отряда именной список людей, полковник решил с каждым из солдат познакомиться. Вызывал по алфавиту. Дошла очередь и до Сахно.

— Я, — раздались одновременно два голоса.

— Сахно Александр, — уточнил полковник.

И вновь два голоса. Гуртьев нахмурился и уже более резко прочитал еще раз:

— Сахно Александр Иванович.

— Я, — снова в два голоса.

— Их двое, — наконец пояснил старший отряда.

— Сахно, два шага вперед, шагом марш! — скомандовал комдив.

Перед шеренгой с противоположных флангов, выступило по человеку. С правого — здоровенный детина в фуфайке, которая треснула на непомерно широких плечах. С левого — малыш в полушубке, сидевшем на нем как настоящая сибирская доха, настолько он был ему велик.

— Какого года? — спросил генерал правофлангового.

— Тысяча девятьсот двадцатого, — проговорил великан.

— Тысяча девятьсот одиннадцатого, — проговорил левофланговый.

— Так вы, следовательно, младший? — почти удивленно заметил Гуртьев великану, и с тех пор их так и назвали: высокого — младшим, а маленького — старшим.

Познакомившись, «братья» подружились. Их всегда встречали вместе, и трудно было сдержать улыбку при виде этой пары: ну настоящие Пат и Паташон.

Вызванные из блиндажа оба Сахно в ответ на мой вопрос, что творится на переднем крае, заговорили как-то сразу. Оба, оказывается, уже давно заметили один из вражеских блиндажей над гребнем высоты, который показался им подозрительным.

— Если подползти да потом столкнуть фрица, сам скатится, — пробасил младший.

— Непременно скатится, — пискнул старший.

— А мы за ним, — усмехнулись оба.

План понравился. Самое трудное — вытащить пленного. Порой на руках не вынесешь, а своим ходом не всякий согласится идти. Усевшись в ближайший окопчик, мы стали обсуждать план поиска.

Вдруг раздались испуганные возгласы.

— Ребята, горит Волга, как же кухня-то?! — срывающимся от волнения голосом орал повар.

Мы вернулись из окопчика. Оказывается, «юнкерсы» разбомбили резервуары с нефтью. Нефть воспламенилась и кипящим потоком потекла к Волге. Поток этот как раз прошел через расположение штаба дивизии. Картина довольно эффектная, но жуткая. Вот огненная лента доползла до реки и запрыгала на ее волнах. Норд-ост своими дикими порывами разбрасывает пламя. Волга горит; то и дело черные, похожие на гигантские локоны клубы вонючего дыма вылетают из ее волн. Огонь мог уничтожить стоящие у берега суда.

В первую минуту мы растерялись.

— Товарищи, скорее, скорее сталкивайте лодки в реку! — раздался голос Гуртьева.

«Братья» Сахно первые кинулись выполнять приказ. За ними — остальные. Действовать приходилось с молниеносной быстротой. Плавающий на волнах огонь приближался, но бойцы и командиры, возившиеся около лодок, работали дружно, и наш небольшой «флот» удалось спасти. Правда, не обошлось без неприятностей, кое-кто получил ожоги.

Враг не дремал. Как по команде, заскрипели минометы, забили орудия. Многие мины и снаряды попали в цель. На берегу появились раненые и убитые, да и не только на берегу, в реке тоже. Лодка, в которой плыл Сахно-старший, перевернулась, и разведчик попал в «пылающие» волны. Увидев это, Сахно-младший кинулся на помощь «брату». Нырнув под струю горящей нефти, великан оказался рядом с теряющим силы товарищем и потащил его к одной из лодок.

В это время Гуртьев, не обращая внимания на обстрел, продолжал бороться с пожаром. По его приказу делались плотины, преграждающие путь горящей нефти.

— Добра сколько гибнет, сколько гибнет, — сокрушенно повторял Ахметдинов, то и дело вздрагивая. Не от страха, нет. Не осталось сухой нитки на обмундировании старшего сержанта. Он только что выскочил из воды, а северо-восточный ветер дул и дул…

После полудня «братья» Сахно вернулись из «заграничного плавания», как сострил Ахметдинов. Они отделались сравнительно легко, совсем небольшими ожогами, но продрогли и устали сильно. Посылать их в таком состоянии за «языком» было просто немыслимо. Но не откладывать же поиск. Поэтому в группу захвата я назначил Жигарева, Чуднова и, конечно, Ахметдинова.

Перед разведчиками была поставлена следующая задача. Как только стемнеет, они должны были проползти по проложенному весенним потоком песчаному руслу, забраться на гребень и вытащить из расположенного там блиндажа гитлеровца. В это время артиллеристы должны были помочь огоньком, а группа отвлечения устроить большой шум на левом фланге. Самой сложной частью поиска являлся подход к позициям противника: ползти приходилось по хорошо просматриваемой местности.