Невинная любовница - Никола Корник

Эллен на глазах побледнела:

— Папа!

На пороге — точнее, прислонившись к дверному косяку — стоял мужчина. Судя по всему, он был пьян в стельку. В одной руке он держал мушкетон, в другой — бутыль виски. Он пил прямо из горлышка, проливая добрую половину содержимого на замусоленную рубаху. Видимо, когда-то он был здоровяком, но сейчас совсем опустился. Седые волосы поредели, а серые глаза щурились от света. Остается только гадать, как такой человек мог быть отцом красавицы Эллен.

— Папа, — снова сказала Эллен, — это твоя племянница Катриона из Эплкросса.

Эбенезер Бэлфур посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей.

— Дочка Дэви, — заплетающимся языком проговорил он. — Твой отец умер, и только это привело тебя к двери моего дома.

Я услышала, у Эллен от резкости его слов перехватило дыхание.

— Да, сэр — ответила я. — Так и есть.

Я увидела проблеск изумления в его глазах.

— Гордая, — сказал он, — прямо как твой отец.

Он облокотился о деревянный стол, и тот затрещал под его тяжестью.

— Мы повздорили, — сказал он, опустившись в большое кресло, стоявшее во главе стола. — Он рассказывал тебе об этом, девочка?

— Нет, он ничего мне не рассказывал, — холодно сказала я, сразу поняв, что дядя Эбенезер мог поссориться даже со святым. — Но я очень рада, что нашлись родные, которые приютили меня, — добавила я. — Спасибо, сэр.

Слова благодарности словно застревали у меня в горле, и приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы выжать их из себя. Но, несмотря на холодный прием, оказанный мир дядей Эбенезером, мне бы не хотелось, чтобы меня назвали неблагодарной. В конце концов, в Глен-Клэр мне предложили кров.

— Здесь для тебя ничего нет, — сказал он, прикрыв глаза. Он кивнул в сторону Эллен. — Она уже сказала тебе? Я пропиваю весь доход, какой приносит поместье. — Он отсалютовал бутылкой.

— Поблизости контрабандисты, — поторопилась перевести Эллен. — Катриона встретила их на дороге.

Нахмурившись, дядя Эбенезер снова опустил бутылку:

— Я знаю.

Эллен принялась рассеянно крошить хлеб:

— За ними гнались двое таможенников. Завтра они обещали нас навестить.

Дядя Эбенезер бросил на нее презрительный взгляд:

— В таком случае ты уж постарайся, отвлеки их. Нам здесь ни к чему чужаки, которые суют нос в наши дела.

Эллен болезненно вспыхнула, но промолчала. Дядя Эбенезер хлебнул еще виски.

— Ну. Катриона Бэлфур, сознавайся: надеялась, что здесь тебя ждут богатство и роскошь?

Я посмотрела на Эллен, но она явно избегала моего взгляда: Ее лицо выглядело измученным и холодным.

— Признаюсь, сэр, — сказала я, — когда я услышала о своей зажиточной родне, я подумала, что вы можете мне помочь. — Я повысила голос. — Но я — не попрошайка. Мне не нужно ничего, что дают неохотно. Я всегда могу вернуться в Эплкросс и зарабатывать себе на жизнь.

Эллен изумленно посмотрела на меня:

— Работать?

— Ага, — грубо сказал дядя Эбенезер, — вот чем тебе полагалось бы заниматься, девчонка, если бы твоя мать не забила твою голову разными глупыми аристократическими замашками и не воспитала тебя ни на что не годной! — Он потянулся за хлебом, отломил кусок и сунул его в рот. — Посмотрим, — сказал он. — Нам здесь лишние рты ни к чему!

Я встала. В тот миг я была так зла, что была готова вернуться в Эплкросс хоть пешком. Затем я поймала взгляд Эллен. Она умоляюще смотрела на меня, и я вспомнила, как долго она мечтала о родственной душе.

— Я покажу тебе твою комнату, — быстро сказала она, хватая свечу. — Извини нас, папа.

Дядя Эбенезер фыркнул:

— Комнату! Чулан для метел, полный крыс, — вот место для дочери Дэви.

Мы вышли, а он остался доедать сыр в темноте.

— Мне так жаль, — шептала Эллен, ведя меня по коридору к подножию лестницы — Папа всегда такой, когда выпьет.

— А когда он трезв? — прошептала я в ответ.

Она улыбнулась, но тут же снова погрустнела:

— Ненамного лучше… Скажи, Катриона, ты ведь не уедешь? Пожалуйста, не уезжай, ведь мы только что познакомились! — Она схватила меня за руку. — Пожалуйста!

Я разрывалась на части. Я уже успела полюбить Эллен, и мне было совершенно ясно, как одинока она была в огромном обветшалом особняке — вдобавок с отцом, который пропивал ее приданое.

— Я подумаю, — пообещала я. — Я не смогу оставаться здесь, если дядя Эбенезер будет против.

Она отпустила мою руку и начала подниматься по лестнице.

— Думаю, все будет в порядке, — сказала она. Ее голос чуточку повеселел. — Так ты говоришь, что могла бы работать?

— Учительницей или компаньонкой, наверное, — ответила я, стараясь не думать о том, что предлагал мне, Нейл Синклар. Мне захотелось расспросить Эллен о Нейле, но я сразу же передумала. Он назвал ее очаровательной, возможно, это была не лучшая идея, так как, может статься, она была о нем того же мнения.

— Учительницей? — спросила Эллен, словно сама эта идея была невероятной. — Как необычно!

Она открыла дверь маленькой спальни на втором этаже. Комнатка была чистой и пустой, не считая стола с кувшином воды и кружкой и огромной кровати под балдахином, которая выглядела так, будто ей было уже по меньшей мере сто лет.

Эллен встревоженно оглянулась.

— Я сама здесь прибиралась, — сказала она. — Белье свежее.

— Выглядит замечательно, — соврала я и, поцеловав ее, пожелала спокойной ночи. — Прости меня, но я немного утомилась.

Несмотря на усталость, заснула я не сразу. Белье и вправду было свежим, но матрас был влажным и комковатым, как овсянка у бедняка. За стенами шуршали мыши, и весь старый дом скрипел и стонал вокруг меня, как тонущий галеон. Судя по всему, в Глен-Клэр было очень неспокойно.

Я вспоминала отца. Интересно, из-за чего он поссорился с дядей Эбенезером? Я думала о тете Маделин. Нейл сказал, что она страдает от нервов, а Эллен сказала, что она больна. И я думала о самой Эллен и о джентльменах, которые, без сомнения, должны были выстраиваться в очередь, чтобы вырвать ее из нищеты. И наконец, я размышляла о Нейле Синкларе и о том, что скажу ему, когда мы увидимся в следующий раз. Контрабандист или фритредер[3], негодяй или герой — больше он от меня поцелуев не получит. Вот какой обет я себе дала.

Глава шестая,

в которой Глен-Клэр принимает великое множество гостей

Когда я проснулась, лучи солнца падали на дощатый пол, а весь дом гудел от суеты. Я повернулась на бок и почувствовала боль в спине. После ночи, проведенной на неудобном матрасе, у меня затекло все тело.