Странное воспоминание - Артур Дрейк

Кипя от злости и осознавая свое бессилие, Жан-Антуан гневным взглядом ответил на прозвучавшие слова. Фокс поерзал на ледяной крыше, устраиваясь потеплее, потом достал из кармана газету, развернул и принялся читать смятые и бьющиеся на ветру листы. Но было уже довольно поздно и в темноте строки сливались между собой. Тогда Фокс бросил несколько коротких взглядов на мрачного и молчаливого Жана-Антуана и протянул ему газету:

– Не почитаешь вслух?

Француз смерил своего друга возмущенным взглядом и оттолкнул протянутую газету.

– Что в этой газете такого, из-за чего мы в спешке покинули свое купе и забрались сюда? Что в ней такого может быть опубликовано, из-за чего вы, рискуя собственной жизнью, бросились через весь поезд, перепрыгивая с вагона на вагон за этим никчемным клочком бумаги? Объясните, прошу вас!

– В газете? – сдерживая смех, удивился Фокс. – Ты подумал, это все из-за газеты? Как всегда ты поражаешь меня своими чудны́ми предположениями, Джон! Нет, ну это и правда так смешно! Причем здесь газета? Дорога не самая близкая, нужно ведь и почитать что-то. И вовсе я не рисковал жизнью, перестань, – отмахнулся он. – Так ты не будешь читать?

– Вы ненормальный! Я требую немедленных объяснений!

– Тихо! – увидев, как проводник внизу открывает дверь вагона, просипел Фокс и зажал лицо Жана-Антуана злосчастной газетой, повалив его на спину. Юноша начал брыкаться, но благодаря Фоксу достаточно бесшумно. Проводник скрылся, не заметив ничего подозрительного. Фокс отпустил юношу. – Ты ведь хочешь доехать до Лондона? А если нас обнаружат, сразу же вышвырнут посреди пути, даже не сбавляя ход! Это не просто треп. С моим приятелем Уилли такое уже случалось. Беднягу скинули на полном ходу, и тот угодил прямо в дерево. С тех пор его зовут Уилли Пол-лица. Больше с ним никто вместе не выпивает и уж тем более не ест. Желудок не выдерживает зрелища.

– Перестаньте, мсье Фокс! С какой это стати нас будут высаживать на полпути? Мы уважаемые люди… ну, по крайней мере, за себя точно могу поручиться. Вы что, никогда не ездили на поездах прежде? Мы заплатили за билеты и…

Жан-Антуан потерял всякую уверенность в своих словах и замолчал, с еще большим ужасом вытаращившись на своего британского друга, когда Фокс затолкал газету в карман и с хитрой улыбкой на одну сторону достал свой уже надорванный билет, демонстрируя его непригодность.

– На самом деле, у нас нет билетов, Джон. А эти билеты были использованы на днях. Джентльмены, с которыми ты видел меня в таверне, любезно одолжили их. Эти клочки бумажки им уже все равно не пригодятся. Никогда не плати за то, что можешь получить бесплатно. Все затруднения, которые нам пришлось понести в этой поездке, возникли ввиду того, что прогуливаясь по поезду, мне не удалось раздобыть пригодные билеты.

– Вы просто мошенник!

– Ты меня не знаешь, малыш. У меня честное сердце.

– Если для вас железнодорожные расходы слишком велики, вы могли бы попросить меня купить нам билеты.

– На что? На ваши французские франки и прочие су? Здесь? О, сомневаюсь. Но, как я уже сказал, человек смышленый никогда не станет платить за то, что может получить бесплатно. Я и не собирался покупать никакие билеты, точно так же как и билеты на паром. Кстати, запомни это правило, Джон. Это первое из трех моих основных правил… ах! До чего же дивные пейзажи мчатся мимо нас!

Юноша достал замерзшими онемевшими пальцами свой билет из припачканного сюртука и безнадежно покрутил его в руках в сумеречном свете догорающего посреди синевы золота заката. Только сейчас он начал понимать, насколько велик и равнодушен мир. Этот привыкший к ночевкам под открытым небом безумный британец плевать хотел на то, как здесь холодно и неуютно. Мало того, что он оказался совершенно беспринципен, так еще и непритязателен и дерзок.

Использованный два дня назад билет истошно колотился в пальцах юноши, пока они не выпустили его, и тот не перелетел через плечо Жана-Антуана, скрывшись в темнеющей глуши. И тут дурные подозрения начали закрадываться в его голову.

– Стало быть, если вы не покупали билеты, то вы вовсе не готовились к поездке, пока я спал в своей комнате в гостинице? А кофе? Он был заказан для меня или для вас, мсье Фокс?

– Что-то я не уловлю мысли. К чему ты клонишь, друг мой?

– Я начинаю испытывать сомнения на счет той причины, по которой у вас оказались мой кошелек и шарф-галстук.

Фокс хитро подмигнул Жану-Антуану и потряс пальцем у того перед носом:

– У меня имеется исчерпывающее объяснение, которое развеет все твои сомнения, малыш!

– Извольте озвучить, – требовательно попросил Жан-Антуан, внутренне уже опасаясь очередного подвоха. – И хватит вам называть меня малышом!

Человек в смятом цилиндре подвинулся ближе и, мистически разведя руки со скрюченными пальцами, преувеличенно произнес будто заклинание «фокус-покус»:

– Бытовое недоразумение!

Потом вопрошающе поднял брови и покивал. Эффект, который, по его мнению, должны были произвести эти два волшебных слова на Жана-Антуана, обещал увязать все нестыковки и произвести на юношу неизгладимое положительное впечатление о магических способностях человека в смятом цилиндре.

– М-м-м? Что я тебе говорил? То, что сегодня произошло с твоим кошельком и тряпкой, иногда случается в мире людей. Недоразумения повсюду, и чем чаще ты выбираешься в люди, тем больше их случается. Не переживай, Джон, задуманное тобой путешествие сделает из тебя человека сноровистого, если ты не отступишься, и такие мелкие неурядицы больше не будут тебя волновать, – шепотом закончил Фокс.

Напуганный этим безрассудным представлением, Жан-Антуан молча таращился на своего спутника, потом еще долго не произносил ни слова. Он вспомнил, что Фокс намеревается отправиться вместе с ним в ужасные районы Лондона и искать там своего друга. Предстоящие планы человека в смятом цилиндре, очевидно, не принимали в расчет интересы Жана-Антуана и сулили потрясения гораздо более сильные, чем череда произошедших сегодня инцидентов, в которых Фокс распоряжался вещами Жана-Антуана и самим Жаном-Антуаном как своей собственностью. К подобному отношению к себе юноша не привык, и привыкать не собирался.

Если не взять ситуацию под контроль, все может очень дурно закончиться для юноши. Когда он собрал все силы и заговорил, его тон сделался официальным и оттого мало похожим на голос Жана-Антуана:

– В Лондоне нашим путям придется разойтись, мсье Фокс. Безусловно, при условии, что мы вообще доберемся до Лондона.

Фокс безмолвно покосился на юношу из-под полей цилиндра и ничего не ответил.

Жан-Антуан продолжил:

– Пожалуйста, не обижайтесь на меня. Я рад знакомству, но… я вспомнил о знакомых нашей семьи, которые как раз живут в Лондоне… прямо у Дуная…

– Темзы.

– Да-да, верно. Благодарю! Темзы, точно. Так вот, я, пожалуй, остановлюсь у них и… ну, понимаете, посему я не смею больше отвлекать вас от ваших дел. Вы больше не будете испытывать на себе тяготы разногласий, которые у нас возникают время от времени, а я смогу отдохнуть немного прежде, чем продолжить свое путешествие. В общем, на вокзале мы с вами и распрощаемся.

Фокс внимательно выслушал юношу и вдумчиво покивал. Потом наклонился к Жану-Антуану и заглянул в его глаза с безумным подозрительным прищуром.

– Врешь ты все. Не к кому тебе идти в Лондоне. К тому же за тобой должок, малыш Джон.

Раздавшийся следом леденящий душу безумный смех Фокса выдавил из груди Жана-Антуана тихий сдавленный вздох.

– Я вам ничего не должен! – попытался перекричать его смех Жан-Антуан.

Человек в криво смятом цилиндре тут же уставился на юношу с новым огнем в черных глазах.

– Нет? А подумать немного, так если бы не я, тебя бы уже волокли под руки, чтобы вышвырнуть с поезда как последнего оборванца. Может даже, в руки властей передали бы в качестве преступника. Скажи-ка, тебе доводилось раньше коротать дни в каталажке?

– Это вовсе не довод! Лишь по вашей милости я оказался втянут в авантюру с билетами!

Фокс задумался, потом утвердительно покивал.

– Справедливо. Ладно, хорошо! Давай так, – он хлопнул Жана-Антуана по плечу, закусил губу и замычал, усиленно раздумывая над предложением. – Ты отплатишь мне услугой за услугу, и я отпущу тебя. Не трясись, это быстро. К полуночи будешь свободен, как птица. Тебе ничего не придется делать. Сходишь со мной в один паб, мы пропустим по стаканчику, и гуляй себе на здоровье. Уже сегодня обо мне и не вспомнишь даже.

– Нет, не буду я пить…

– Хорошо, зайдешь со мной в паб, мы посидим минут пять, и ты уйдешь, куда захочешь.

– Пять минут?

– Ну, десять. Но не больше.

– Как же я уйду, если вы затащите меня в район, где всюду одни убийцы и воры?