Настоящая любовь или Жизнь как роман - Эдуард Тополь

Отвечаю личным письмом.

Дорогая Таня! Честно говоря, поначалу, когда, открывая очередное письмо, я находил в нем это амикошонское «ты», меня оно задевало. Я думал: блин, а Аксенову они бы написали «Дорогой Вася!»? Или Радзинскому: «Здравствуй, Эдик! Знаешь, хотя в своих произведениях ты называешь моих ровесниц юными девушками, я все равно решила писать тебе на «ты»…».

Но теперь я к этому «ты» как-то привык и даже догадался, что им можно гордиться, что это — проявление моей близости к читателю — близости вопреки тому, что я живу в США, а они — в Челябинске, Ташкенте или на Украине. Поэтому шут с вами, пишите и на «ты»……

А по поводу сестры…… Что ж, вот коротко. Любовь с первого взгляда не выдержала проверку временем и эмиграцией. Сестра живет в Израиле, где после многих мытарств нашла, слава Богу, новую любовь. Ее дочь, моя племянница и единственный милый результат той кавказско-юношеской любви с первого взгляда, живет в США с мужем и двумя прелестными дочками. Сестра регулярно летает к ним в гости.

Влюбленный Бисмарк

— Хороший разведчик не может не любить страну, против которой он работает, — сказал мне бывший полковник ГРУ после третьего стакана виски с содовой. — Да, пусть вам это покажется парадоксом, но подумайте: в разведшколе вас с утра до ночи учат углубленному знанию языка, культуры и обычаев страны вашего будущего обитания. Так? В моем случае это, сами понимаете, Гейне, Гете, Шиллер, Ремарк, Цвейг и даже братья Гримм. Бетховен, Вагнер, Бах, Гендель, Штраус. Ну и так далее. И как после этого не любить Германию? Как не любить немецкую архитектуру, баварское пиво, сосиски с капустой и мозельское вино? Особенно если вы приезжаете в Германию из голодного Советского Союза с нашими талонами на мясо и даже на сахар! Я приехал в Мюнхен под крышей АПН и, как корреспондент Агентства, имел полную — ну, или почти полную — свободу действий и передвижений. Конечно, в ФРГ все, кому было нужно, знали, кто я и что я. Ну и что? Я не ездил с фотоаппаратом по аэродромам, не выискивал американские базы и секретные заводы. Немецкие журналисты — и левые, и правые — делали эту работу за нас, и все, что нам было нужно знать, можно было найти в их газетах. И потому я каждый день с утра отправлялся в Мюнхенскую городскую библиотеку, которая получала все — понимаете, абсолютно все! — фээргэшные газеты. Даже из каких-нибудь крохотных городков… Ну вот… Плесните мне еще, мы подходим к главному. Спасибо… Виски — это единственное, что умеют делать американцы. В следующий раз, когда вы будете лететь из Штатов, захватите бутылку бурбона, настоящего, из Кентукки. Обещаете? Замечательно. Тогда слушайте.

Как-то я, обложившись газетами, сидел в библиотеке, а за соседним столом сидела очень даже симпатичная немочка с какой-то тоненькой книжонкой в руках. Конечно, если бы это было в Москве, в Ленинке или в любой другой библиотеке, то вы понимаете… Но у немцев не принято кадриться вот так, внаглую, как у нас. К тому же при моей работе вы никогда не знаете — это случайная рядом с вами блондинка или подсадная утка. И потому я сдержал себя, и только когда она ушла в туалет или в буфет, а книжку оставила на столе, я посмотрел, что же она читает. Представьте себе, это были письма Отто Вильгельма Бисмарка княгине Екатерине Орловой — тоненькая книжонка, изданная Николаем Орловым, внуком этой княгини, в 1935 году буквально крошечным тиражом!

Ладно, налейте мне еще, потому что Бисмарк — это моя страсть, и как только я начинаю говорить о нем, у меня появляется жажда и волнение. Да, хотите — верьте, хотите — нет, но я человек сдержанный и закрытый, в нас это воспитывали и в школе, и в конторе. Но Бисмарк! Знаете ли вы, что такое Бисмарк для Германии? Не кто такой Бисмарк, а именно что такое Бисмарк? Это практически немецкий Владимир Ясно Солнышко, Иван Калита, Александр Невский и Петр Первый в одном лице. Короче говоря, это создатель Германии. Потому что до него никакой Германии не было вообще, а были какие-то разрозненные и даже враждующие друг с другом немецкие княжества, с которыми в Европе никто не считался. А он… За каких-нибудь 15–16 лет он из этих бюргерских княжеств создал самое мощное в Европе государство, практически первую в Европе сверхдержаву! Но стоп! Остановите меня! Потому что, если я начну говорить о Бисмарке, это превратится в лекцию, мы никогда не дойдем до главного, до того, что вам хочу рассказать. Там еще осталось виски? Очень хорошо, спасибо… Итак, забудем эту немочку в Мюнхенской библиотеке, не в ней дело. А дело в Бисмарке и Екатерине Орловой. Кто сегодня знает, что главной женщиной жизни Бисмарка была русская княжна? Что это был роман века трагичней «Анны Карениной»? Что все свои политические и дипломатические победы Бисмарк посвящал ей и складывал к ее ногам? Что великим Тройственным союзом наша страна обязана не кому-нибудь — и, уж конечно, не Горчакову, — а именно любви и даже страсти пятидесятилетнего Бисмарка к юной Кэти Орловой-Трубецкой? Никто не знает об этом! Потому что больше ста лет, то есть со времен Первой мировой войны, и немецкие, и российские историки прятали эту любовь от публики, заметали ее под ковер. Да, немцам было невыгодно афишировать и признавать, что их Железный канцлер и создатель Германии шестнадцать лет был по уши влюблен в русскую княгиню и завещал им, немцам, никогда не воевать с Россией. А советским историкам, как вы понимаете, не было никакого дела до романа юной русской княгини и создателя Германии.

Но теперь, когда наши страны восстанавливают дружбу, когда, я уверен, именно Бисмарка, а не Сталина, как думают некоторые, Путин считает образцом государственного деятеля, сегодня именно вы, писатель, должны рассказать миру об этой замечательной истории! Напишите повесть, сделайте фильм! А сюжет… Его даже придумывать не нужно! Налейте мне остаток виски, и я вам расскажу, причем расскажу только факты, только исторические факты!

Спасибо… Итак…

Весной 1862 года Отто Бисмарк, посланник Пруссии в России, был отозван прусским королем Вильгельмом из Петербурга и отправлен в Париж с миссией познакомиться с Наполеоном Третьим и его двором. На самом деле то была полуссылка — Вильгельм, воюя со своим либеральным и почти социалистическим парламентом, который урезал его власть и толкал к отречению от престола, крайне нуждался в Железном канцлере, но, с другой стороны, именно из-за «железного» характера Бисмарка панически боялся назначить его канцлером и облечь полнотой государственной власти.

В ожидании своей судьбы Бисмарк путешествовал по Европе и предавался хандре. «Мои вещи все еще в Петербурге и там замерзнут, — жаловался он в письмах, — мои лошади — в деревне под Берлином, моя семья в Померании, а сам я — на проселочной дороге…»

Под «проселочной дорогой» Бисмарк подразумевал, конечно, свое неучастие в европейской политике.

Так прошло несколько месяцев — король, даже отступая перед парламентом, все еще не решался отдать Бисмарку пост главы правительства. И чтобы вконец не заболеть и не раскиснуть от безделья, Бисмарк отправился на юг Франции, на модный курорт Биарриц.

7 августа в тот же Биарриц, в отель «Европа», где Бисмарк поселился всего на три дня, прибыл 30-летний князь Николай Орлов, русский посланник в Брюсселе. Бисмарк знал его еще по Петербургу. Сын знаменитого царедворца Алексея Орлова и племянник декабриста Михаила Орлова, принявшего в 1814 году капитуляцию Парижа, князь Николай Орлов и сам прославился в России, как герой Крымской войны, кавалер золотого георгиевского оружия и других высших наград империи. Блестящий генерал, он при штурме турецкой крепости Силистрия получил 9 ран и лишился левого глаза…

В Биарриц князь Орлов прибыл со своей 22-летней женой Екатериной, на которой женился меньше года назад. Урожденная Трубецкая, она получила образование во Франции и была ошеломляюще прелестна. Во всяком случае, 47-летний Бисмарк влюбился в нее, как мальчишка. И, позабыв о своем короле, Пруссии и европейской политике, целых пять недель не отходил от Орловой ни на шаг.

«Я покрылся морской солью и загаром… — писал он жене, — и у меня такое чувство, будто мне только крыльев не хватает, чтобы взлететь… Ко мне возвращается моя прежняя бодрость…»

Уже добрый десяток лет, замечает биограф Бисмарка Эмиль Людвиг, Бисмарк не был так счастлив. Но при этом, как истинно честный немец, он ежедневно изливал в письмах жене свое восхищение Екатериной Орловой: «Укрывшись от людских глаз за скалами, поросшими цветущим вереском, я смотрю на море, зеленое и белое от пены и солнца; со мною прелестнейшая из женщин, которую ты очень полюбишь, когда узнаешь поближе. Она оригинальна, весела, умна и любезна, красива и молода… Рядом с ней я до смешного здоров и счастлив, настолько, насколько могу быть счастлив вдали от вас, моих дорогих».