Литературная Газета 6561 ( № 30 2016) - Литературная Газета

Панихида по убитому поэту была устроена не в церкви, а на его последней квартире: иерей Василий Эрастов, всё ещё опасаясь возможных последствий, тайно забрал ключи от храма и скрылся. Вот почему в метрической книге Скорбященской церкви указано: «Погребение пето не было» .

Присутствовали на панихиде только самые близкие, многие о ней просто не знали. После отпевания состоялись похороны. Пешком до самого кладбища вместе со всеми шло полковое начальство – полковники Траскин и Иляшенков, ещё более 50 штаб- и обер-офицеров. Не было только командующего Кавказской линией генерала Граббе – он был в отъезде.

По воспоминаниям Эмилии Шан-Гирей: «Народу было много, и все шли за гробом в каком-то благоговейном молчании. Это меня поражало: ведь не все же его знали и не все его любили! Так было тихо, что только слышен был шорох сухой травы под ногами. Похоронили и положили небольшой камень с надписью Михаил, как временный знак его могилы…» Крест на пятигорской могиле поэта так и не поставили. Как будто прочли юношескую запись Лермонтова: «Моё завещание… положите камень – и пускай на нём ничего не будет написано, если одного имени моего не довольно будет доставить ему бессмертие!»

От глаз большинства присутствующих скрылось ещё одно важное обстоятельство. За час до выноса тела поэта коменданту Пятигорска полковнику Ильяшенкову передали записку Николая Мартынова. Он писал: « Для облегчения моей преступной скорбящей души позвольте мне проститься с телом моего лучшего друга и товарища ». Ильяшенков не поверил своим глазам, он несколько раз перечитал записку и приказал писарю отнести её в штаб. Там полковник Траскин, не говоря ни слова, поставил на записке свою резолюцию: «Нельзя. Траскин» .

Смерть Лермонтова почти совпала по времени с выходом второго издания романа «Герой нашего времени» – со знаменитым предисловием, в котором Лермонтов успел ответить на выпады критиков в адрес своего героя Печорина. Поэт писал:

Одна из акварелей М.Ю. Лермонтова

« Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии...»

Новый тираж «Героя нашего времени», был, как и первый, раскуплен в короткие сроки. Но вряд ли этому способствовало трагическое известие из Пятигорска. Информация о гибели Лермонтова в печати была негласно запрещена. О дуэлянтах вообще было не принято говорить открыто.

Выход из ситуации нелепого умалчивания нашёл В.Г. Белинский. В сентябрьской книжке «Отечественных записок» он напечатал рецензию на второе издание «Героя нашего времени», в которую в завуалированной форме поместил некролог Лермонтову. Возможно, впервые масштаб дарования поэта и его место в истории русской литературы были очерчены с такой эмоциональной силой: «Уже кипучая натура поэта начала устаиваться, в душе пробуждалась жажда труда и деятельности. Уже затевал он в уме, утомлённом суетою жизни, создания зрелые; он сам говорил нам, что замыслил написать романическую трилогию из трёх эпох жизни русского общества (века Екатерины II, Александра I и настоящего времени). И вот новая, великая утрата осиротила бедную русскую литературу!.. Этой жизни суждено было проблеснуть блестящим метеором, оставить после себя длинную струю света и исчезнуть во всей красе своей…»

Во многом под воздействием этой статьи значительная часть российской читающей публики, все те, кто знал Михаила Юрьевича, начали понимать, что Россия потеряла ещё одного гения…

«Печаль последних строк»

«Печаль последних строк»

Литература / Литература

Хомяков Владимир

Теги: Лермонтов , поэзия , Кавказ

В  лермонтовских местах на Кавказе мне в своё время довелось побывать трижды. Особенно запомнился Пятигорск, столь мастерски описанный в повести «Княжна Мери». Не забываются и поющая восьмиколонная Эолова арфа, расположенная «на крутой скале», и грот, где во время грозы встречались Печорин и Вера. А у подножия Машука застыл ограждённый цепями обелиск с бронзовым бюстом великого поэта, убитого здесь на дуэли, «на пятнадцати шагах», отставным майором Мартыновым.

В Пятигорске находится музей-заповедник «Домик Лермонтова». Здесь автор «Героя нашего времени» провёл последние дни своего земного бытия, сюда же после дуэли доставили тело погибшего поэта. В комнатах воссоздана та обстановка, которая была при его жизни. Тут находятся умело подобранные музейными работниками такие же походные кровать и самовар, посуда, чубук, табачница; а вот стол и кресло действительно лермонтовские – они переданы сюда из петербургской квартиры Михаила Юрьевича.

На столе – наспех оставленное гусиное перо, листы белой бумаги. Кажется, ещё мгновение назад поэт был здесь: «В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сияньи голубом… Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? жалею ли о чём?»

А в гостиной расположенного рядом бывшего дома Верзилиных всё будто бы слышатся громкие аккорды рояля, на крышку которого картинно облокотился офицер, звучит лёгкий смех барышень на очередную эпиграмму Мишеля Лермонтова. И никто пока не ведает ни о вызове на дуэль, ни о предстоящей трагедии…

Выстрел, прогремевший в окрестностях Пятигорска 175 лет назад, оборвал жизнь русского гения, но не в силах был погасить «из пламя и света рождённое слово» лермонтовской поэзии.

И сквозь туман времени «блестит», отражая звёзды, «кремнистый путь» поэта-пророка, прощальный путь, которым он ушёл в «голубое сиянье» вечности.

ЛЕРМОНТОВ НА КАВКАЗЕ

Свой дух от пущих глаз оберегая,

скрывая пламя в сумрачной крови,

кремнистою дорогою шагая,

тебе, Кавказ, клянётся он в любви.

От мишуры, от суматохи бальной,

где торжествуют лесть и маскарад,

к тебе, Кавказ, – приют мечты опальной,

вернулся он, твой нареченный брат.

…И здесь, вдали от благостности ложной,

храня в душе печаль последних строк,

идёт пророк дорогою тревожной,

как парус, им воспетый, одинок.

Искрится полночь, стынет тень крушины,

в засаде ветер замер до утра.

И гулких гор заломлены вершины,

как у хмельных гусаров кивера…

Смерть поэта - 2

Смерть поэта - 2

Литература / Литература / Гений и злодей

Бондаренко Владимир

Илья Репин. Дуэль, 1896

Теги: Лермонтов , поэзия , литература , дуэль

О дуэли Михаила Лермонтова написаны десятки книг, но точной правды нет и не будет. Слишком много в ней осталось загадок. Я не претендую на абсолютную правду, но, занимаясь Лермонтовым уже добрых десять лет, имею право на своё, стремящееся к объективности мнение. Это самая загадочная дуэль. С другой стороны – самая простая. И даже не дуэль, а обычное убийство. На свою беду, Николай Соломонович Мартынов хорошо разбирался в поэзии, ценил её, да и сам постоянно пробовал писать. И понимал, что его стихи ничего не стоят. А тут Михаил Лермонтов, вроде бы его приятель, болтун, ловелас, неудачник по воинской службе (в 26 лет всего лишь поручик, в то время как его сверстник Мартынов уже достиг должности майора), пишет так запросто гениальные стихи. Я и считаю, что при всех самых разных обстоятельствах и злоключениях главное в дуэли было то, что оба дуэлянта, так же как их секунданты корнет Глебов и князь Васильчиков, родственник Лермонтова Столыпин (Монго) и князь Трубецкой, знали, что Лермонтов стрелять в Мартынова не будет, о чём он и заявил перед дуэлью, весело думая о будущей пирушке в честь примирения. Ибо серьёзного повода для дуэли не было. Но оскорблённый своей бездарностью графоман шёл на дуэль с одной целью – убить гения, чтобы ему легче дышалось на земле. И потому, дождавшись выстрела Михаила Лермонтова в воздух, он подошёл к барьеру, тщательно прицелился и хладнокровно выстрелил. Затем подошёл к убитому гению, склонился над ним, даже поцеловал в уста, чтобы лично убедиться, что того уже нет в живых, и удалился на повозке. Смею думать, что завистливого графомана преследовала ещё одна цель. Он знал, что гений Лермонтова останется на века, знал и то, что он, прислонившись своим убийством к гению, тоже останется на века. А он так жаждал посмертной славы! Говоря судебным языком, Николай Мартынов прикрыл дуэлью запланированное убийство.