Наследники (Путь в архипелаге) - Крапивин Владислав Петрович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да я не про то, – вздохнул Венька. – Просто бесполезно…
– Это почему же?
– Ну, скажет Роза Кошаку: «Петров, неужели ты не понимаешь, что это идет вразрез с нашими нравственными принципами? Я вынуждена сообщить директору»… А у директорши сто хлопот. Она сейчас очередную борьбу с курением и с сережками у девчонок ведет…
– И что, значит, не может на одного хулигана повлиять?
– Повлияет. Вызовет и мило побеседует.
– Почему это «мило»?
– А как еще? Это на другого могут орать: «Характеристика!.. В девятый не сунешься!» А у Петеньки папа – шеф, папа – шишка. Да Петенька и сам не дурак, выкрутится… И будет с Копчиком и другими дружками ржать потом…
– Вот чего я не пойму, – сказал отец. – У него дружки. А за тебя-то в классе некому заступиться, что ли? Ведь если видят, что такое подлое дело…
– Ох, папа, – усмехнулся Венька.
– Что «ох, папа»?
– Ну ты, в самом деле… Кто будет с Кошаком связываться? «Подлое дело»… Личное дело, скажут, обыкновенное.
– Не верю я… Что тогда у вас за ребята?
– Нормальные ребята. Как везде. Современные…
– А если нормальные… Вот я помню, когда учился, тоже всякое бывало. И шпана привязывалась. Но мы как-то держались друг за дружку. Пускай не весь класс разом, но компании товарищеские подымались, если что… Был такой Федька Романчик, местный атаман, так мы ему даже ультиматум отправили: если, мол, еще к кому-то полезешь, гляди… Помню, в нашем штабе на сеновале это послание на машинке печатали.
– На какой машинке? На нашей? – ввинтился Ваня. Голову сунул отцу под мышку, завертел шеей.
Отец взъерошил ему макушку:
– Ну, на какой же еще…
– Разве она тогда уже была?
– Я же тысячу раз про это рассказывал… Ты меня, Иван, с мысли не сбивай. Я про ультиматум Федьке Романчику говорю. Он тогда ничего, присмирел, зауважал…
– Штаб, ультиматум… – тихо сказал Венька. – Это какие годы-то были, папа… Вы тогда еще в тимуровцев играли.
– А сейчас как играют? – Отец отставил от себя Ваню.
– По-всякому… Кто на скрипке, кто в хоккей, кто в карты… А кто в активиста на собрании. А вообще-то играть сейчас не модно. Лучше шмотками хвастаться и кайф ловить…
– А девочки с шестого класса губы красят, – вставила мама. – У нас на работе Анна Михайловна рассказывает: замучилась со своей Татьяной…
– Подождите-ка, товарищи, – насупился отец. – Я, конечно, человек отсталый, современных сложностей педагогики не понимаю. И передачи для родителей почти не смотрю… Но по-моему, ребята – всегда ребята. И тимуровцев недавно по телевизору показывали. Сбор их какой-то.
– Па-а, эти тимуровцы с Кошаком драться не станут, – улыбнулся Венька. – Их ведь за это на слет в «Артек» не пошлют.
– А мы будем драться, – опять встрял Ваня. – Мы всегда все за одного в классе, даже за девчонок. Настюшка ругается, а мы все равно…
– Что за Настюшка! – сказала мама. – Анастасия Леонидовна…
– У вас еще примитивно-первобытный коллективизм, – вздохнул Венька. – Вот подрастете, поймете житейские мудрости…
– Мы и тогда будем.
– Ну и ладно, – согласился Венька. – Значит, вы уже новое поколение…
– Что-то не нравятся мне твои рассуждения, Вениамин Аркадьич, – сказал отец. – Давно это у тебя?
– Да уж порядком… Наверно, еще с той далекой поры, когда из редакторов поперли…
– Не уходить надо было, не хлопать гордо дверью, а спорить и доказывать…
– Спорил и доказывал…
– Значит, мало.
– Папа, ты в «Клубе путешественников» каменных идолов на острове Пасхи видел?.. Вот выйди на берег и попробуй им что-то доказать. Они смотрят и улыбаются…
– Да что же, у вас в классе одни каменные идолы? Что-то, братец, ты совсем… А может, ты сам окаменел малость?
– Может… – кивнул Венька. – Но газетой ты меня не упрекай. Если бы хоть один за меня тогда встал… А то все хихикали да смотрели, как мы с Классной Розой копья ломаем…
– Вень, а мы хотели сегодня нашу газету выпустить, – напомнил Ваня. – А то давно уже не было свежего номера…
– Вы как ни рассуждайте, а на собрании я вопрос подниму, – решительно сообщила мама.
Венька пожал плечами. Ваня опять дернул его за рубаху:
– Давай газету…
– Вечером, – сказал Венька. – Мне сейчас надо сочинение писать. «Сравнительная характеристика Молчалина и Чацкого в комедии Грибоедова «Горе от ума».
– Трудно, наверно, – посочувствовал Ваня.
– Не трудно, а нудно. Все разжевано: что писать и какими словами.
– Еще мы в свое время про это писали, – сказал отец. – Видишь, Веник, ничего в жизни не меняется. А ты говоришь…
– Меняется, пап… Молчалиных стало больше.
– Тогда и напиши про это.
– Ну и напишу. Только ведь опять все хихикать будут…
Газета внешне была похожа на ту, что пробовал выпускать Венька в классе, «Наши новости». Даже сдвоенная буква «Н» такая же. Только «Новости Находки» печатали информацию со всех материков и островов Венькиной и Ваниной планеты. Репортажи с футбольных матчей между гномами Голубой пещеры (которые во время игры путались в бородах) и школьниками города Нью-Крокодайл с острова Каменных Шаров. Историю открытия подземных поселений неизвестной цивилизации. Рассказ о том, как вводили самоуправление в школе отсталого племени дайбери на острове Сердитых Кошек: завуч школы, награжденная за многолетнюю работу пальмовой ветвью для отмахивания от ядовитых розовых девятикрылов, провела специальное собрание. Она сообщила, что теперь сами ученики будут решать, кого из провинившихся школьников педагогический совет должен съедать накануне праздника, посвященного местному божеству, покровителю знаний Бак-Луше…
Была еще в газете всякая информация из дальнего космоса (и из ближнего тоже), рассказы в картинках и просто рассказы, Ванины четверостишия о щенке и кораблике. Была повесть с продолжением о приключениях находкинского школьника по прозвищу Ноль-с-Плюсом (не из племени дайбери, а из цивилизованного города Норд-Булькало), попавшего на странную планету Земля и оказавшегося там в местной школе…
Номеров «НН» было больше тридцати. Венька стал выпускать их прошлой осенью, сразу, как появилась планета Находка. Раз в школе редакторская работа не пошла – пускай хоть здесь… По крайней мере никто не мешает. Отдавшись журналистскому горению, Венька целыми вечерами стучал на дребезжащем «Ундервуде», расклеивал заметки и рассказы, тушью и акварелью разрисовывал заголовки, выписывал рубрики. А Ваня преданно помогал: и сочинять, и рисовать…
Но этой осенью газету застопорило. То ли домашних заданий у Веньки стало много, то ли пыл угас. Ваню это беспокоило.
– Вень, дописал сочинение? Ну, давай газету делать…
– Включил бы лучше свою «шиштему»…
– Ну, Вень… Мы с лета не выпускали.
– Материала все равно нету…
– Сразу и придумаем! – Ваня поволок Веньку за рукав, усадил на нижнюю койку.
Венька по инерции дурашливо завалился навзничь. Так и остался.
– У меня ничего не придумывается. Я на сочинении выдохся.
– А ты напрягись, чтобы это… вдохновение…
– Ну да! Оно только у писателей бывает, и то не всегда. У нас сегодня писатель выступал, он про это как раз говорил.
– Ну и пусть выступал, – не поддался Венька. – Он для нашей газеты все равно ничего не сочинит. Надо самим.
– Вот и давай.
– Сначала ты давай!.. Помнишь, ты про пустой город на острове Дзынь-Кап рассказывать начинал? Он почему пустой?
– Ну… – Венька наморщил лоб. – Его жители дзынь-капских джунглей построили… А потом…
– Какие жители? Остров же необитаемый!
– Нет, в джунглях есть там одно племя. Очень тихое и миролюбивое. Они расчищают поляны, разводят на них розовую капусту (прыгающие такие кочаны) и там живут… А однажды к ним забрел охотник из города Сан-Бубенец…
– Забрел на остров?
– Ну, потерпел крушение и выплыл, не придирайся… Он там стал жить и рассказывать дзынькапцам про разные страны и большие города. Им завидно стало, и они тоже решили построить город… Выбрали каменное плато, где джунглей поменьше, налепили из глины кирпичей, обожгли их на кострах и давай строить большие дома, дворец, башни, стены – все, как охотник рассказывал. Народу много было, люди они трудолюбивые, за три месяца управились… Днем работали, а ночевать уходили в свою деревню. А в последний день так умаялись, что остались ночевать в новых домах… Вот утром, раньше всех, одна девочка проснулась, вышла на балкон и видит: сколько домов кругом, этажи громоздятся, крыши, арки всякие, колокольни… И утреннее солнце это все освещает. В общем, красота удивительная. И тихо. Она и говорит: «Ох…» А со всех сторон ей в ответ: «Ох… ох… ох…» Она перепугалась, кинулась к взрослым, говорит: «Там злой дух завелся…» Взрослые вышли, поглядели, говорят: «Ах!» А отовсюду: «Ах… ах… ах…»
