Невыдуманные рассказы - Николай Сизов

«Сержант, конечно, не прав, что тебя ударил. Но и ты хорош. Зачем было на него рычать? Человек — наш хозяин, мы ему служим, он нас кормит, его надо уважать, слушаться».

Многие из присутствующих в красном уголке рассмеялись. Кто-то из молодежи с ехидцей заметил:

— А кто же тебе переводил это совещание: Рекс, Тарзан или Вьюга? Может скажешь, чем кончилась эта ассамблея?

Плужин, однако, не обиделся:

— А кончилась вот чем. Пришлось мне зайти к Лохматому, приласкать его, погладить, уговорить поесть. Тогда и все покушали.

— Покушали? Вы слышите, ребята, как он о своих псах говорит? Может, ты им по сто граммов поставил, чтобы задобрить?

Плужин осуждающе посмотрел на насмешника:

— Они непьющие, не то, что некоторые. Но сержанту Лапшину пришлось основательно попотеть, чтобы собачки его опять слушаться стали. — Помолчав, Плужин повторил свою мысль: — Нет, если с умом подходить к использованию нашего отделения, собаки еще очень пригодятся, могут серьезно помогать нам. Недавно на Рязанском проспекте был обнаружен труп гражданина с несколькими ножевыми ранениями. Условия розыска преступника были довольно сложные. И все-таки наш Тайшет взял след. Почти три километра вел он группу. А ведь район многонаселенный: и дорог и машин полно. В Кузьминском массиве в зарослях кустарника нашли зарытые вещи убитого, а потом на станции настигли и убийцу. Тот, ничего не подозревая, сидел в буфете и пил пиво, когда Тайшет прыгнул прямо на него и прижал к стулу. Тронуть его, конечно, не тронул, но и с места двинуться не дал. Преступнику ничего не оставалось, как признаться.

— Слушай, Плужин, будь добр, прокомментируй такой факт, раз уж ты у нас такой спец по собакам, — попросил один из старших офицеров. — Недавно в одном из журналов я прочел, как собака спасла охотника. Его подмял под себя медведь. Однако с помощью собаки он все-таки справился с ним. Но дойти из лесу домой уже не мог. Послал собаку за помощью. Та поняла его и побежала. По пути разорвала набросившихся на нее двух волков и добралась до места. Там поняли, что дело неладно, и поспешили к охотнику. Правда, интересно? Но думается, не очень-то правдоподобно. Очень уж, знаешь ли, умняга пес.

— Ничего нет особенного. Такое бывает. Преданность животных человеку бывает просто удивительной. Нашла же кошка в Лондоне свою хозяйку, пройдя по дорогам Англии что-то около семисот километров. Или Меченый из рассказа Джека Лондона, помните? Такая же история. — Проговорив это, Плужин подчеркнуто серьезно добавил: — Известный французский биолог Реми Шовен считает, что наука пока только коснулась проблемы поведения домашних животных. Пока это дело еще мало изученное.

— Ну, товарищи, раз дело до ссылок на такие авторитеты дошло, придется нам всем капитулировать и уповать в нашей работе на четвероногое отделение товарища Плужина, — сострил постоянный оппонент капитана майор Стеклов.

Плужин хотел что-то сказать в ответ, но в это время заговорил полковник Камышин. Его здесь все знали и уважали, потому что это был когда-то непревзойденный мастер распутывать самые сложные и «безнадежные» дела. И, хотя Камышин давно уже вышел на заслуженную пенсию, его советами охотно пользовались самые опытные оперативники. Многие из них долгое время работали под его руководством и знали, что полковник зря и слова не скажет.

— Я вот слушал ваши споры и должен сказать, что зря вы подшучиваете над капитаном Плужиным. По-моему, он прав: игнорировать и списывать в архив служебно-розыскных собак пока рано. Конечно, в условиях огромного города, при современных средствах техники все это стало сложнее. Но непросто — не значит невозможно. Дело здесь в повышенной выучке животных, более умелом и квалифицированном их применении.

Вот здесь кто-то усомнился в случае со спасением охотника, описанном в журнале. Я верю в него, потому что у нас, в МУРе, тоже было немало довольно сложных и поучительных историй. Если не возражаете, я расскажу одну из них...

— Конечно, просим, товарищ полковник.

— Было это в октябре сорок первого года, — начал Камышин, — в один из самых напряженных дней обороны Москвы от гитлеровских полчищ. Столица тогда жила, как фронт. Комендантский час, полное затемнение, патрули на улицах. Народу в городе осталось не очень много: тот, кто работал на оборонных заводах да был нужен для защиты города. Поубавился и наш контингент. Но его все же осталось вполне достаточно, и тем из нас, кому было отказано в отправке на фронт, забот хватало. Так вот, как-то поздно вечером в МУРе мы получили сообщение, что трое вооруженных грабителей напали на склад одного из заводов, убили постового военизированной охраны и, взяв вещи, продукты и оружие, скрылись на какой-то машине. Оперативная группа во главе с капитаном Каменцовым немедленно выехала к месту происшествия. Были поставлены в известность контрольно-пропускные пункты на выездных дорогах, извещены все отделения милиции.

Насторожило в этом происшествии не столько то, что из склада были взяты продукты и одежда, сколько факт кражи нескольких стволов оружия и боеприпасов. Ну и, конечно, само убийство постового — зверское, коварное, из-за угла...

На месте происшествия опергруппа была минут через тридцать или сорок. На осенней размокшей почве явно виднелся след легковушки, отошедшей к шоссе Энтузиастов. Что же, преступники ринулись на магистраль? Но ведь они не могли не знать о контрольно-пропускных пунктах на дорогах. Вряд ли машина пошла по магистрали. Видимо, ее надо искать где-то в черте города.

На место происшествия группа взяла с собой Бурана — довольно опытную и известную у нас собаку, имевшую на своем счету с десяток разысканных преступников.

Пока работники группы обсуждали направления поисков, Буран рвался в дело. Он неистово дергал поводок, рыл лапами землю, злобно рычал и умоляюще глядел на своего проводника Сонюшкина. Потом взял след. Пеший след. И повел в сторону от шоссе. Видимо, бандиты разбились на две группы — одна удирала на машине, другая скрывалась в лабиринте московской окраины.

Каменцов с Сонюшкиным побежали за Бураном.

Работники местного отделения милиции, хорошо знавшие свой район, стали обследовать все дороги, проезды, тупики, подъезды к складам, заводам, железнодорожным станциям.

Уткнувшись мордой к самой земле, то петляя по еле заметным пешеходным тропам, то выходя на наезженные грунтовые дороги, Буран не останавливался. Работники опергруппы бежали за ним между какими-то сараями, домушками, через огороды и овраги. Казалось, еще метров двести-триста, и они не выдержат. А Буран все неистовствовал. Минут через двадцать или тридцать пес вдруг остановился, завертелся на одном месте и со злостью взвыл. Впереди был огромный овраг, наполненный водой, тянувшийся широкой сероватой полосой в сумеречном тусклом освещении луны.

Было ясно, что бандиты не могли легко преодолеть эту преграду. Или они обошли ее где-то в стороне, или перебрались через нее при помощи каких-то подсобных средств. Когда, найдя старые доски, группа с риском выкупаться перебралась на другую сторону оврага, Буран сразу же обнаружил след. Но тут оперативников задержал патруль, охранявший зенитный расчет. Бойцы, однако, быстро выяснили, кто перед ними, и пожелали группе успеха.

— В случае чего, дайте сигнал, поможем, — пообещали они.

Муровцы побежали дальше. На восточной окраине парка, где он переходил в поля балашихинских колхозов, Буран замедлил бег, стал петлять, возвращаться назад, затем опять устремлялся вперед. Здесь, видимо, бандиты отдыхали или обсуждали свой дальнейший маршрут. Наконец собака радостно взвизгнула и бросилась в сторону, в мелкий кустарник, густо росший на опушке парка. Приготовив пистолеты, участники поиска нырнули в темень вслед за собакой.

В этот момент воздух вспорола автоматная очередь, засвистели пули. Проводник Бурана Сонюшкин упал. Каменцов подполз к нему. С трудом удерживая поводок, трудно и хрипло дыша, Сонюшкин едва слышно выговорил:

— Тут они, вон в той будке. Буран не ошибся. Только как вы справитесь теперь?.. Я-то не гожусь... Бурана... надо послать... за подмогой.

И, собрав все свои силы, подтянул собаку к себе. Та, видимо, поняла, что надо не обнаруживать ни себя, ни хозяина, и, плотно прильнув к земле, нетерпеливо, но тихо скулила. Проводник обнял пса за шею и хрипло прошептал:

— Буран, обратно... Буран, обратно...

Буран недоуменно поглядел на хозяина, с тем же недоумением взглянул на капитана. Капитан рассказал нам потом, что он точно видел: собака плакала... Потом, видимо, забыв об осторожности, пес взвыл дико, с рвущими душу надрывными нотами... И это чуть не погубило их всех. По кустам снова хлестнула очередь автомата. Каменцова будто ударило чем-то тяжелым и тупым, а Буран взвизгнул, словно мяч, подпрыгнул вверх и с воем кинулся назад в гущу кустарника. Затем все стихло.