Черный Истребитель - Татьяна Апраксина

– О, гитара… здорово!

Танька долго слушала, как поют Герцог и Маршал. Их песни - странные, непривычные, и странным образом знакомые и понятные, бросали ее в легкую дрожь. Она не знала имен авторов, этих песен, но знала, о чем эти строки. О каких войнах, космических пространствах, звездных армадах идет речь. Знала - и боялась поверить. Ее ощутимо колбасило. Танька прятала руки под ветровку, чтобы скрыть дрожащие пальцы. Герцогу, который пел и играл больше, сейчас было не до нее - он иногда косился на напряженную, вибрирующую Таньку и клал ей руку на плечо, но это не помогало. Хорошо еще, что этих песен было не так уж много. Было много смеха -

…Пламя разрывов над головой, крепка лобовая броня,Я вечный воитель с бензопилой, я герой грядущего дня!Я вечный воитель с бензопилой, санитары, держите меня…

И Танька подпевала, покатываясь со смеху. А потом были солдатские песни - афганские, чеченские, и Танька с трудом давила судорожный вздох, заменявший ей слезы.

…Здесь трусов нет, нет подлецов - в тылу остались.А были, так в конце концов поразбежались.Нет пьяных на передовой. Пусть врут с надрывом.Пьяны в купели огневой, пьяны в купели огневой мы от разрывов…

Пожалуй, Маршал играл лучше - профессионально, но у него был довольно высокий голос. Отлично поставленный, богатый, но… Танька не любила высоких голосов. Любых. И пение Герцога ей нравилось больше. Или просто сам он ей нравился больше.

Танька долго сдерживала зуд в руках. Она умела играть, петь любила, но играла редко. В основном, на всяких семейных вечеринках для приходящих в дом гостей. Там требовались бардовские песни, а их Танька недолюбливала за однообразие и палаточно-байдарочную сентиментальность. Для себя она иногда сочиняла кое-что, но показывать было некому. А тут вдруг захотелось…

– Песня моя. Сразу скажу - на людях исполняется в первый раз. Так что - не стреляйте в гитариста, он лажает, как умеет…

– Ты пой, пой… - усмехнулся Маршал. - Взяла гитару - значит, пой.

– «Баллада о печати»… - представила песню Танька. Голос дрогнул, сбился, но после первых аккордов стало легче.

А на тонкой бумаге, на чертежных столахБелоснежная птица взмывала так смело,Уходила в пике так легко и умело,И не знала про боль, и не знала про страх…Но чертеж на бумаге не мог убивать -И ложилась поверх белой птицы печать.

А на тонкой бумаге, в штабах на столеБезобидно и стройно шагали отряды,Получая снаряды, а после - награды,И никто не остался лежать на земле…Но солдат на бумаге не мог убивать -И ложилась поверх чьих-то планов печать…

А на тонкой бумаге, в ребячьих стихахПоднимали мальчишки железные птицы,И мечтали - взлететь, совершить, приземлиться,И играли в пилотов, летая во снах…Но мальчишка-подросток не мог убивать -И ложилась курсантам в билеты печать…

А на тонкой бумаге газетных листковПроступали сквозь бравурность сводок событийИмена не вернувшихся, пленных, убитых -И пятнала страницы узорами кровь…Чертежам и стихам не дано убивать -Но ложится опять на бумагу печать…

Слушали ее молча и внимательно. Когда Танька взяла последний аккорд и отложила гитару, повисла пауза. Танька растерянно смотрела на обоих парней, пытаясь понять, сделала ли она что-то не так, или просто не догоняет.

– Однако… - спустя несколько минут, покачал головой Герцог, разглядывая землю возле ботинок. - Интересная песня. А, Маршал?

– Да, - с непонятной интонацией ответил тот. - Не самая банальная тема.

– Ну что, знакомиться будем? - вскинул на Таньку шальным серебряным блеском отливающие глаза Герцог.

Таньку сплющило. Она засунула под майку ставшие в момент ледяными и мокрыми ладони, стиснула себя за бока.

– А-а… м-мы вроде уже знакомы ж-же… - выговорила она дрожащим несчастным голосом.

– Да не в том смысле… - ухмыльнулся Маршал.

– А в каком еще? - попыталась сыграть в недоумение Танька, уже понимая, что не выкрутится.

– Ну как… я - маршал авиации Эскен Валль. Он, - Маршал кивнул на Герцога, - Командир Первой воздушно-десантной Имперской дивизии полковник Рэй Альба. А вот ты у нас кто?

Танька раскрыла рот, но сказать ничего не смогла. В связках горла неизвестно откуда завелась пара столовых ложек ненавистного абрикосового желе, а в желудке - кирпич.

– А ну-ка, офицер, доложите по всей форме! - неожиданно рявкнул Маршал так, что у Таньки что-то ощутимо хрустнуло в голове, она подскочила, щелкнув кроссовками, вытянулась в струну и выпалила:

– Его Императорского Величества особого гвардейского корпуса «Василиск» капитан Кэрли Ши-Хэй!

И тут же добавила:

– А не пошли бы вы на..й!

Лицо Маршала вытянулось так, что он стал похож на удивленную лошадь. Танька заметила это краем глаза - она бегом бросилась в дом, нашла комнату, в которой лежал ее рюкзак, схватила его и стала озираться, пытаясь лихорадочно сообразить, не забыла ли чего. Увидев под столом свою книжку, она наклонилась, не замечая проводов, и сшибла со стола некую компьютерную железку. Агрегат весом в пару килограмм плюхнулся ей на спину, больно ударив по позвоночнику, соскользнул и разбился. В нем было что-то стеклянное, и Танька отстраненно сообразила, что это был сканер. Осколок впился ей в руку, но боли она не ощутила.

Раздалось хмыканье. Танька подняла едва видящие глаза и увидела в дверях Герцога.

– Хороший был сканер…

Не понимая, что он говорит, Танька ломанулась к выходу из комнаты, но напоролась на перекрывающую дверной проем руку Герцога. Танька попыталась поднырнуть, но ее тут же схватили за воротник.

– Ты далеко?

– На вокзал… домой… к черту… - выдохнула Танька, стараясь высвободиться.

– В четыре часа утра? В незнакомом городе?

– Да отвали ты… отпусти! - пыталась разжать пальцы на воротнике ветровки Танька.

– Ну-ка, хватит… - Герцог схватил ее за руки, прижал спиной к себе, потом развернул и прижал к стене, не давая пошевелиться. - В чем дело?

– В вас! - прошипела ему в лицо Танька. - Мало мне психушки? Вы на хрена это все затеяли? Шутники… недоумки… Что вы из меня делаете? Игрушку?

Герцог молча смотрел на нее в упор своими металлическими глазами и не отвечал.

Танька выдохлась и обмякла.

– Закончила истерику? - спокойно спросил Альба. - Слушать готова или подождать еще?