Смерть пахнет конфетками - Александр Михайлович Кротов

– А мы на речку любили брать арбуз. Сколько себя помню, когда летом ездили с родителями всегда брали арбуз. И он всегда был такой сладкий-сладкий. Будто сахаром посыпанный. И пах так вкусно, так освежающе. Отец умел выбирать.

– Мой отец тоже умел выбирать арбузы. Видимо, все отцы, встретившие развал СССР во взрослом возрасте, унесли из той эпохи умение выбирать арбузы, ремонтировать велосипед, различать грибы и память о том, сколько бутылок водки можно было купить на одну зарплату.

– Да, мой отец тоже помнил, сколько стоила бутылка тогда, и совершенно не мог уследить за тем, как менялась цена в постсоветском периоде, хотя пил мало. Прошлое время не было так засорено информацией, поэтому люди больше запоминали какие-то важные для них детали, лайфхаки.

– Ага, – усмехнулся Стахов. – Особенно важными вещами были Кашпировский и Чумак. Те же люди смотрели их. Те же люди разваливали страну.

– Ту страну невозможно было не развалить. Этого хотели и даже сами жители той страны. Как думаешь, Гжельский круче Кашпировского?

Катя ненадолго засмеялась.

– Определённо, – улыбнулся Руслан. – А как хорошо разговор начинался. Детство, лимонад, арбузы. Речка. А в итоге политика. Неужели только возраст мешает вернуть в жизнь речку с арбузом?

– Да поехали! – улыбнулась Катя. – Есть тут рядом речка с пляжем. В будний день там, наверное, никого нет. Только вода ещё холодная, никогда не купалась в мае…

Как был прекрасен этот момент: лёгкий разговор, улыбка, искра в этих прекрасных серых глазах. Это предложение.

Но у Кати зазвонил телефон.

– Олег Рубинович? – ответила девушка.

Её тонкие линии бровей нахмурились. А Стахов огляделся по сторонам и не заметил слежки. Как тогда Гжельский смог так удачно обломать весь кайф? «Кайф» – слово-то какое дурацкое…

– Вас поняла, к вечеру подготовлю, – сказала Катя перед тем, как завершить разговор.

– Срочные дела? – спросил Руслан, наблюдая, как девушка что-то ищет в своём блокноте.

– Да, появилась проблемка, – ответила девушка, не отвлекаясь от своих поисков.

Найдя необходимые записи, она их внимательно прочитала, а потом уставилась в экран смартфона.

– Поездку на речку перенесём?

– Речка-речка, спрячь человечка, – сказала Катя, заворожённая работой.

Следовало бы уйти и не мешать, но девушка по прежнему находилась в общественном месте, где люди, в первую очередь, расслабляются. И чтобы прервать паузу, Руслан озвучил самую важную новость, которая у него была. Странно, но раньше он не был таким треплом. Наверное, магия красоты была сильнее гипноза Гжельского.

– Слышала новости про Анну? – спросил мужчина, зная, что Катя точно была проинформирована обо всех аномальных субъектах. – У неё появилась реакция на инвалидов. И мне выпала честь поговорить с ней, и, возможно, самолично перевести её в новую камеру, оборудованную для расслоения, как там его. Короче, чтобы Анна попрощалась со своей тенью. Интересная затея…

Он затушил бычок и посмотрел на Катю. Да, реакция девушки его порадовала. Она оторвалась от работы. На её лице отразилась тень испуга.

– Но это опасно, – сказала Катя. – Гжельский легко пускает людей на авантюры, не продумав безопасность операции…

– Ну, там вначале может быть понятно. Настроена она на контакт или нет. Если не настроена, то я ни в коем случае не войду за периметр брони…

Руслан достал папку с распечаткой сценария, но Катя в неё даже не заглянула.

– Не верю, что он мозг тебе промыл. Наверное, ты сам такой дурак, раз согласился.

Это было грубо, но справедливо. Нет, но в первую очередь грубо!

– Мне совершенно нечего терять, – сказа Руслан, спрятав свою уже замусоленную папку. – Да и риска никакого нет. А Гжельский предоставил мне жильё и работу. У меня нет семьи. И, самое главное, я хочу помочь Анне. Несчастная женщина. Я вижу её в мониторе двенадцать часов, два через два. Две смены в день или в ночь, два выходных. Мне её жалко. Она, может быть, в отличие от меня, хочет начать свою жизнь без этого чёрного злого хвоста, что стал её тенью. Я не спорю, что я дурак. Но я хочу быть полезным дураком. У меня вряд ли теперь будет в жизни речка с лимонадом и… арбузом.

– Извини, – сказала Катя, захлопнув блокнот. – Я выразилась грубо. Но скажу ещё одну грубость, но не потому что хочу тебя обидеть, а просто хочу, чтобы ты посмотрел на ситуацию с другой стороны. Ты ограничен в движении, но у тебя значительно больше возможностей. Лет через двадцать их будет меньше. А сейчас они есть и не надо их недооценивать.

Да как она смеет – вяло подумал Руслан, понимая, что эта девушка права. И как восхитительна она в своей правоте.

– Я не жалею себя, – сказал Руслан. – Мне просто важно быть нужным.

Теперь смутилась Катя. Встав со скамейки и расправив платье, она сказала:

– Береги себя, будь осторожен. Если ты решил, что это твоё дело, то не мне тебе что-то рассказывать, извини. Твой поступок очень непрост, как показалось мне сначала. Я ошиблась.

– Знаешь, – не мог отпустить Катю Руслан, – твои мысли будто пробили во мне какой-то… блок, как любит говорить Гжельский. Но я начал чувствовать ответственность за Анну сильнее, чем когда смотрел на неё в мониторе.

– Это выглядит неправильно, – сказала Катя. – Вы следите за ней круглосуточно. Как она ест, как ходит в туалет. Я знаю, что это для её же блага. Гжельский почти не спит, что-то мастерит, думает. Но если она сама не хочет расстаться с тенью, то в этом может что-то быть важное?

– Предлагаешь её отпустить? То, что она сама хочет быть с тенью – под сомнением.

– Она убила лишь одного человека, который сам на неё напал. Её загнали, её спрятали здесь. Я не понимаю, что это. Я могу ошибаться.

– Коллекционер голов тоже здесь.

– Он убил многих. И я тоже против его исследования. Может быть, было бы лучше, чтобы его убили.

– С Гжельским говорила на эту тему?

Не стоило затрагивать тему с коллекционером голов в разговоре с ней, ведь девушке удалось повстречать его за пределами периметра безопасности. Но Гжельский убрал её чувства по отношению к произошедшему. Да и об его упоминании настроение Кати не изменилось. Значит, можно продолжать разговор.

Но девушка была немногословна:

– Я интересовалась его мыслями на этот счёт. Но он его недостаточно изучил.

Катя снова собралась уйти, но остановилась, чтобы выслушать напутствие Руслана:

– Повлияй на него в этом вопросе. Такое существо не длжно быть рядом с людьми.

– Пожизненное заключение в данном случае это тоже гуманная идея…

– Это тебе Гжельский внушил?

Катя внимательно посмотрела на собеседника. Сначала в её взгляде промелькнула злость, потом замешательство.

– Увидимся, – сказала она и ушла.

Какая обнадёживающая фраза в не самом удачном финале разговора.

Катя ушла, а Руслан достал сценарии и попытался их ещё раз почитать. Но не смог. Где это видано, что женщина признала себя неправой? Хоть