Философия аналитики - Юрий Курносов

Крайне важным для Аналитики является философская категория «система». Подобно движению, пространству, времени, отражению системность представляет собой понятие, отражающее всеобщие, неотъемлемые свойства материи. Будучи характерной чертой теоретического отражения материальной действительности, системность фиксирует преобладание в мире организованности над хаотичными изменениями. Последние не отделены резко от оформленных образований, но включены в них и подчиняются, в конечном счете, действию электромагнитных, гравитационных, других материальных сил, действию общих и частных законов. Неоформленность изменений в одном каком-либо отношении оказывается упорядоченностью в другом. Организованность присуща материи в любых ее пространственно-временных масштабах и находит своё теоретическое объяснение и отражение в категории «система».

В настоящее время диалектическая логика представляет собой весьма разветвлённую и многоплановую науку, результаты и методы которой активно используются во многих областях теоретического познания, в том числе и непосредственно связанных с рядом современных направлений практической деятельности. Она находит применение в Аналитике, философии, математике, психологии, кибернетике, лингвистике и др. С самой общей точки зрения в современной логике выделяют три больших раздела: символическую («формальную») логику, логическую семиотику и методологию.

В условиях научно-технической революции, смены технологических укладов, когда науки переходят на новые, более глубокие уровни познания и когда возрастает роль диалектического мышления, потребность в диалектической логике всё более усиливается. Она получает новые стимулы для своего дальнейшего развития.

Настоящей проблемой диалектической логики стала её практическая применимость. Задача современного философа – сделать её доступной людям со здравым рассудком. Диалектическая логика, выступая в роли интеллектуальной технологии теоретического понимания реальности, придает истинное могущество мышлению. В огромной степени нужна философия и диалектическая логика именно аналитикам. При этом аналитики должны быть не только хорошо теоретически подготовленными интеллектуалами, но так же хорошо владеть информационными технологиями.

Решением этой проблемы заняты многие современники. Один из концептуальных подходов изложен в серии трудов РАШ, это отражено и в её целях и задачах (См. Приложение 1). Истинное укрепление интеллектуального потенциала России возможно на основе обучения народа могуществу мышления, сущностного (эссенциалистского) понимания реальности. Развитие данной интеллектуальной способности у элиты общества – наш исходный пункт. На этой основе нужно усиление фундаментальных теоретических основ всех наук для компетентностного понимания и решения существующих проблем во всех сферах жизнедеятельности человека, общества и государства.

Ключевой среди этих проблем является разрушение отечественной системы образования. Бесконечные реформы и эксперименты по её реформированию принесли в целом плачевный результат. Переход на Болонские стандарты, появление бакалавров и магистров, введение ЕГЭ, новых систем тестирования и другие вехи этого процесса оказались контрпродуктивными. Ничего принципиально нового по сравнению с советской практикой вузовского (институты и университеты) и среднеспециального (профессионально-технические училища и техникумы) образования это не дало. Но Запад не зря всячески поддерживал идею этого реформирования и активно спонсировал его организаторов. Делалось это для того, чтобы облегчить приток высокообразованных специалистов из России, что и произошло на самом деле. Либо снизить качество образования.

Следует сказать, что понижение социального заказа на философию проходило в несколько этапов. До начала XXI века все соискатели учёной степени должны были сдавать экзамен кандидатского минимума по философии. Однако в результате реформ в образовании ситуация изменилась: экзамен по философии был отменен и заменен экзаменом по истории и философии науки. Эта замена явилась результатом компромисса между сторонниками упразднения «непрофильного» для большинства специальностей экзамена и теми, кто считал, что профессионал должен представлять себе, как развивается наука вообще и его конкретная область знания в частности. Это помогала делать философия.

Однако специалистов по истории науки в России было крайне мало. В Москве был Институт истории естествознания и техники РАН (www.ihst.ru) и небольшой его филиал в Санкт-Петербурге. Похожая ситуация была и со специалистами по философии науки и техники. По всей стране по этой специальности ежегодно защищались буквально единицы учёных. Однако новый экзамен потребовал армию историков и философов науки. Срочно возникли кратковременные курсы переподготовки и повышения квалификации, организованные для комплектации этой армии. На них шла ускоренная переподготовка специалистов по социальной философии, этике или эстетике в специалистов по философии и истории науки. В ряде центров, которым предоставили право переподготовки, вообще не имелось ни одного специалиста по истории и/или философии науки. Однако социальный заказ был выполнен и корпус новых специалистов был сформирован. Одновременно не заставил себя ждать поток учебников по философии науки, зачастую написанных в спешке людьми, не являющимися специалистами в данной области.

Это привело к тому, что стал размываться довольно немногочисленный, но весьма компетентный круг философов науки. Он формировался десятилетиями в советскую эпоху за счёт людей, которые уважали серьезную философскую работу и сторонились господствующей коммунистической идеологии, стремясь занять политически нейтральные ниши. Одной из таких ниш являлись так называемые философские вопросы естествознания (сам термин «философия науки» неформально считался термином буржуазной философии). Сообщество специалистов в этой области было довольно требовательным, а критерии оценки трудов коллег довольно высокими. Новый экзамен сделал представителей этого сообщества на какой-то срок востребованными, но процесс его разбухания за счет «новообращенных» размыл представления и понизил требования к профессионализму в области философской антропологии, истории и философии науки.

Кратко, вовсе не претендуя на полноту, следует сказать о том, как формировался этот профессионализм[41]. В 1960-х годах, после частичного демонтажа идеологического пресса в СССР, стали осуществляться исследования в области философских вопросов естествознания и начало шириться движение, связанное с системным подходом и разработкой его методологических аспектов. Во главе этого движения стоял Г.П. Щедровицкий.

К концу 1970-х годов заметным явлением стала книга В.С. Стёпина «Становление научной теории» (Минск, 1976), продолжали весьма активно работать философы физики (В.И. Аршинов, М.Д. Ахундов, Л.Б. Баженов, А.И. Панченко, К.Х. Делокаров, А.А. Печёнкин и др.). Так же на сцену вышло довольно компактное, но влиятельное сообщество философов математики (А.Г. Барабашев, В.Я. Перминов, М.И. Панов и др.). Разрабатывались и общие проблемы философии науки. Здесь следует, прежде всего, назвать концепцию социальных эстафет и представление научного знания М.А. Розовым как куматоида; интересен был анализ рефлексии в науке В.А. Лекторского, В.С. Швырева, Б.Г. Юдина.

Регулярно собирались научные семинары, проводились конференции, причём совместно с представителями естественных наук (в Дубне, на базе Объединенного института ядерных исследований – по философии физики, в Обнинске – по философии физики и философии математики). Сотрудничество с представителями естественных наук заставляло поддерживать в тонусе философскую мысль. Жанры критики и дискуссий, характерные для естественных наук, были восприняты и отечественной философией и методологией науки.

Основная западная литература по философии науки либо переводилась на русский язык и издавалась громадными тиражами, либо была доступна в ведущих московских и ленинградских библиотеках.

Нельзя забывать о тех западных ученых и философах, которые так же внесли свой вклад в анализ различных явлений в советской науке. Среди них, например, известный американский историк науки, ведущий зарубежный учёный по истории российской и советской науки профессор Лорен Грэхем[42]. Этот человек, живущий большую часть времени с женой Патрицией на маяке уединённого острова озера Верхнее, самого крупного и глубокого в системе Великих озёр США, достоин того, чтобы о нём рассказать чуть подробнее.

В течение многих лет он был членом попечительского совета Европейского университета в Санкт-Петербурге и до сих пор продолжает сотрудничество с этим университетом. В частности, Грэхэм подарил этому университету несколько тысяч книг из своей личной библиотеки и теперь эти книги составляют специальную коллекцию, носящую его имя.