Исполнение мечты (СИ) - Марина Андреева

— Там что-то есть? — почему-то в этот раз Тина обратилась ко мне мысленно.

— Или кто-то, — точно также отвечаю и оплываю периметр затонувшего судна, изучая его днище. — Здесь расщелина узкая, я могу протиснуться…

— Эй! Ты чего! — тут же встрепенулась не на шутку напуганная Тинка. — Даже и не думай! — орала она, но было поздно — я уже пробиралась вдоль днища посудины.

— М-да… — только и смогла выговорить, заметив впереди основательно расплющенное, не подающее признаков жизни тело взрослого дельфина. — Сирота он теперь.

И вновь, словно подтверждая мои слова и доказывая свою разумность, малыш закричал. И столько горя и боли было в этом звуке, что я поняла: не знаю, как это сделать, и сколько на это уйдёт времени, но мы обязаны освободить кроху. В конце концов мы уже потеряли сутки, там, в бункере. Тогда мы спасали свои жизни, а его-то чем хуже? Ведь очевидно же, что мать или отец, погиб в попытке остановить начинающий заваливаться корабль. Это была героическая, но, увы, бессмысленная жертва. И даже в память об этом поступке мы просто обязаны его вытащить.

До позднего вечера мы ломали голову — как же освободить малыша? Дила плавала рядом, но увы, помочь ничем не могла. Да и мы ничего более или менее действенного так и не придумали. И хотя Тинка нашла неподалёку вполне пригодную для ночёвки пещеру, пришлось спать прямо в расщелине. Потому что стоило нам немного отдалиться, как малыш тут же впадал в панику, начиная плакать.

Спалось плохо. То и дело просыпалась снедаемая тревожными мыслями о невыполнимости нашей затеи. Но как можно бросить кроху на верную погибель? Нет! Нет! Нет! И ещё сто раз — нет! Думай же, Раэла! Думай!!! И я-таки придумала. Идея была абсолютно бредовой и сугубо теоретической, ибо навеяна она знаниями из учебников по истории и жутко нелюбимой мною физики, но хотя бы попытаться мы были обязаны.

Стоило Тинке пошевелиться по утру, как я тут же выпалила:

— Вон там, — взглядом указываю на привлёкшую меня часть корабля, — торчит длинная металлическая перекладина. С виду она довольно крепкая.

— И? — не уловила хода моих мыслей погрустневшая, и ставшая непривычно серьёзной подруга.

— И для начала надо попытаться использовать её как противовес, — не совсем представляя, как буду это делать, задумчиво произнесла я. — А если не поможет, то постараемся её выдрать из корпуса и используем как рычаг.

Тинка же тем временем уже тужилась, нажимая всем весом на обсуждаемую часть. Эффекта от её потуг вполне ожидаемо не было. Дила тоже присоединилась, давя на железяку корпусом и пытаясь при этом грести словно хочет плыть вниз. Я, конечно же, тоже в стороне не осталась.

И как же обидно было, что наша магия до сих пор дремлет! Ведь мы могли бы вырастить из окружающих нас камней любую конструкцию. Вот только это «бы», жутко мешает.

В результате всех наших совместных усилий, первая часть плана провалилась. Зато вторая, сама напросилась к исполнению: с отвратительным скрежетом и клубами взметнувшихся донных осадков и ржавчины. Почти неподъёмная длиннющая труба отвалилась от корабля, оказавшись в нашей власти.

Несколько часов ушло на то, чтобы найти место поудобнее. Натаскать дополнительных валунов для увеличения эффекта рычага. И ближе к вечеру, неимоверно измотанные, с дрожащими от усталости руками мы наблюдали, как малыш нерешительно высовывает носик в образовавшуюся щель, а затем уже и выскальзывает наружу.

Вскоре он весело и совершенно беззаботно кружил возле нас. А мы… мы с трудом доплелись до найденной неподалёку пещеры и с чувством выполненного долга провалились в глубокий сон.

— Ма-а-а… — ворвался в мой сонный мозг чей-то тоненький, немного писклявый голосок.

Я встрепенулась, стряхивая остатки сна и тут же ощутила, как скользкий упругий носик спасённого накануне крохи коснулся моей щеки.

— И померещится же такое! — стараясь не разбудить всё ещё дремавшую Тинку, тихо произношу, поглаживая умильную мордашку малыша.

— Ма-а-а-а… — вновь пропищало в моей голове, а кроха вновь ткнулся носиком в мою щёку.

— Ох! — только и смогла выдохнуть я, осознав, что это не галлюцинации, это… наш найдёныш со мной говорит! — Я… — шепчу, смотря в его маслянисто поблёскивающие чёрные глазки, в которых… да! В них светился разум! — Мама?!

Дельфинчик тут же извиваясь всем тельцем, закивал в знак согласия. Вот и что мне теперь делать в роли мамы? Дело в том, что у нашего вида нет понятия папа и мама. То есть где-то естественно существуют те двое что зачали, а позднее произвели на свет, но никакой связи, за исключением генетической, с ними нет.

В школе изучались различные виды существ. У большинства неземноводных материнский инстинкт явно выражен. И то, что его не было у нашего вида, вполне объяснимо. О какой любви к икринкам может идти речь? Наши матери спускаются в море на время нереста, после чего возвращаются наверх, забывая о детях, которых они по сути так и не видели, и никогда не увидят. Ведь до четырнадцати лет мы развиваемся в водной стихии, а родители лишены возможности долго находиться в воде. Сама природа встаёт между нами.

У дельфинов всё обстоит иначе. И что мне теперь делать, коли малыш признал во мне маму? Я же даже не представляю, как надо себя вести! Наверное, надо чему-то учить… Но чему? Приятно, что из нас двоих он выбрал именно меня, вот только выйдет ли из меня то, что он желает во мне увидеть?

В углу пещерки завозилась, просыпаясь Тинка.

— Тин… малыш меня мамой назвал. Что мне делать, а?

— Ты бредишь, — отмахнулась, всё ещё не до конца проснувшаяся подруга.

— Если бы… — вздыхаю, и мысленно добавляю: — Дила вон тоже разумной оказалась, я уже ни чему не удивляюсь. Да и люди, если ей верить, до сих пор существуют, а не вымерли как мамонты.

— Ты ещё динозавров вспомни, — откликнулась подруга. — А вообще… Это же здорово! — восклицает она. — Помнишь, Феньку?

Как можно забыть единственную детскую игрушку? Из-за китёнка-обнимашки мы с подружками едва ли не дрались, а порой так и не сумев поделить, ночевали все втроём в одной кровати. А ещё… играли с ним в дочки-матери, хотя понятия не имели, что это значит: быть дочкой или мамой. Просто в книжках читали, что была когда-то такая игра.

— Мы были — детьми, а он — игрушкой… — понимая, что воспоминания проблемы не решают, вздыхаю я.

— Раля, кто тебя заставляет срочно становиться взрослой и серьёзной? — приподняв бровку, сверкнула зелёными глазищами Тинка. — Разве не от этого мы мечтали сбежать? Будь собой. Вряд ли ему понравится, если ты превратишься в строгую воспиталку. Давай просто радоваться жизни!