В аду любят погорячее - Мэри Блум
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Правильно, вали уже! — опять заворчал мой сосед. — Пусть уже девчонки развернутся!
Тем временем девушки грациозно продефилировали к микрофонам.
— Всем привет! — крикнула первая.
— Мы — группа “Миссия”! — крикнула вторая.
— И мы хотим, — подхватила третья, — доставить вам…
— Удовольствие! — закончили они на три голоса.
Тут же вдоль сцены взорвалась целая череда ярких фейерверков, наполнив воздух искрами. По залу разнеслась бодрая ритмичная мелодия, и всю толпу мигом затянуло в эти звуки, как ураганом.
“Руки твои сжимают бедра мои,
ты хочешь больше,
но я не дам без любви…”
То, что творилось на сцене, сложно было описать словами. Эти девчонки словно пытались разом соблазнить весь зал, показав такой максимум секса, на который только способны. Они сжимали и тискали микрофоны, тыкаясь в них губами, ерзали бедрами по стойкам, то ли протирая, то ли увлажняя их своими трусиками. Со стороны казалось, что они трахали микрофоны — причем так горячо, что каждый парень не отказался бы оказаться на месте этих железок.
Сладко выдыхая слова, они не танцевали, а извивались — как чемпионки по стриптизу, которые показывали мастер-класс — не раздеваясь, потому что одежды на них и так практически не было. Короткие подолы то и дело взлетали вверх, и с первого ряда я мог отлично рассмотреть их белоснежное белье — и не только я. Оператор, явно профи и большой их фанат, просто пожирал их тела камерами. В итоге на огромных экранах над сценой зрители, не видевшие ничего из того, что видели первые ряды, могли увидеть гораздо больше.
“… хочешь меня,
но себе я верна,
и для тебя моя позиция одна…”
С каждым новым “не дам” они заводились все сильнее. Их возбуждение передавалось и толпе, кричащей все жарче и пританцовывающей в экстазе. Секс со сцены будто обильно лился в зал, накрывая всех предоргазменными судорогами. Басы, вырывавшиеся из огромных колонок, вводили в странный полутранс, а бит мелодии все больше напоминал фрикции. Дома перед телевизором такого эффекта не было — здесь же я словно сам занимался сексом с этими девчонками, и их извивающиеся тела показывали, что я на верном пути.
Хотя, похоже, путь тут у всех был один. Краем глаза я заметил, как мой сосед засунул руку в карман, явно не только для того чтобы спрятать смартфон. Я бы с удовольствием отошел, но некуда: повсюду творилось то же самое. Ладно бы только парни, но даже девчонки смотрели на сцену осоловевшими глазами. Как-то незаметно выступление “Миссии” дополнилось ощущением, что я стою посреди мастурбирующей толпы.
Наконец мелодия начала смолкать. Под финальные звуки две, стоявшие по краям, подошли к третьей у центрального микрофона и тесно прижались бедрами друг к другу. Три роскошные груди, еще подпрыгивающие от недавних танцев и тяжелого дыхания, выстроились в ряд, как бы спрашивая, какая нравится больше. Можно подумать, это был легкий выбор.
— Не дам!.. — горячо выдохнула первая, чуть ли не коснувшись губами микрофона.
— Не дам… — томно протянула вторая, полируя рукой стойку.
Теперь они делили один микрофон, соперничая за то, кто прильнет к нему следующей. Все парни в зале застыли, впиваясь в них глазами — представляя, как бы они могли соперничать за кое-что другое. Метафора была слишком прозрачной.
— Никогда тебе! — зажмурившись, страстно крикнула третья.
— … не да-ааа-ам!.. — закончили они снова на три голоса.
Две крайние упали на колени и, держась за стойку, изящно выгнулись, как стриптизерши перед шестом, а та, что по центру, вытянула руки, словно пытаясь дотянуться до каждого в толпе. Следом за их спинами на сцене взорвался огромный пенный фейерверк, и пушистые белые частички дождем полетели на них — на лицо, волосы, плечи, грудь и бедра. Жаркий выдох прокатился по всему залу и тут же перешел в экстатический визг, хлопки и вопли “Миссия!”. Пацан рядом со мной тихо охнул, и меня накрыло смутное ощущение, что мой сосед, активно почесывающий что-то там в кармане, в эту секунду кончил.
Все еще утопая в пене, девчонки поднялись с пола, и, взявшись за руки, все три поклонились гудящей толпе.
— Спасибо! Мы вас любим! — хором крикнули они.
Под не затихающие аплодисменты и признания в ответной любви девчонки ушли — довольные, будто давшие всему залу.
— Блин! — выдохнул мой сосед, наконец вытащив руку из кармана. — Вживую они вообще огонь!
— Ага… — как в забытье протянул его друг. — Дома еще в записи пересмотрю…
Пожалуй, я понимал их восторги и тоже бы это пересмотрел — один, вечерком. Пена плавно таяла на сцене, как выставленное на жару мороженое. Хлопки и крики постепенно затихли, и в воздухе повисла странная тишина, неестественная для такого людного места и даже немного жуткая. На сцене, куда озадаченно уставились все, творилось что-то непонятное: “Миссия” уже ушла, а их место еще никто не занял. Разгоряченную толпу словно предоставили самой себе, и, не находя, куда деть эмоции, она начала помаленьку возмущаться.
— Что за пауза? — проворчал мой занудный сосед. — А кто следующий-то?
В это мгновение по залу пронесся восторженный вопль “Миссия!”. Задние ряды, смотревшие на мониторы, увидели раньше, как три пары стройных ножек возвращаются на сцену.
— Круто! — мигом оживился мой сосед. — Еще раз! — и снова полез рукой в карман.
Крики “Миссия!” становились все громче, звуча как аккомпанемент к их прогулке до микрофона. Девчонка с платиновыми волосами, которая всю песню выступала в центре, подхватила его и выразительно покачала головой.
— Нет, не “Миссия”, - коварно улыбнувшись, протянула она.
Демонстративно нырнув пальцами к себе в декольте, она достала оттуда сложенный в несколько раз листок и протянула стоящей рядом брюнетке. Пока та неспешно разворачивала, толпа озадаченно притихла — никто не понимал, что происходит.
— Ле-ра… — прочитала брюнетка так, будто видела это имя впервые, и протянула бумажку третьей.
Золотые кудри качнулись в воздухе, и последняя участница группы перехватила листок.
— С песней… — произнесла она и сосредоточенно впилась глазами
