Тебе и Огню - Владимир Колотенко

 - А президенты? - спрашивает Лена.

 - И короли, и премьеры, и президенты разбежались по своим бункерам, как тараканы. И ты же помнишь, что сказал в тот вечер Обама?

 - Что он сказал? - спрашивает Лена.

 - То же что и король Норвегии, и королева Виктория, и датчане, и даже князь Альберт...

 - Что?

 - Все в один голос! Правда, некоторые...И Путин, и твой Путин тоже...

 - Ладно. Бог с ними, с президентами и королями. Тараканы и есть тараканы.

 - Да-да, как...

 - Итак, Жору уложили на крест...

 Наталья не выла...

 - Нестерпимо кричащее спокойствие! Классическая поза! Вероятно, Жора испытывал неодолимую потребность еще раз убедить весь этот настороженный мир (ведь он точно знал о том, что мир, затаившись, следит сейчас за каждым его движением, прислушивается к каждому его слову), убедить в том, что... Своим теперь поведением на кресте! Мол, ценой собственной жизни я хочу вам ещё

 раз прокричать... Всё, точка, - произнёс он тихо, - the buck stops here (Фишка дальше не идёт, - англ.).

 Это жертвоприношение, считал он, должно возбудить в людях жажду уразумения...

 - Ты так думаешь? - спрашивает Лена.

 - Он так думал, - говорю я, - он об этом как-то мне рассказал...

 - Он считал себя жертвой?

 Иисус только молча наблюдал за происходящим. А усердствовали в большей степени все эти... недомерки и планарии... и, конечно, цезари, ленины, наполеоны... Старались Валерочка с Ушковым...Они, наконец, спелись...

 Наталья только смотрела...

 - Ты мне так и не ответила, - говорю я потом.

 - Что? - спрашивает Лена.

 - Как пахнет альфа Центавра?

 - Как?.. Ясное дело - сиренью. Верно?..

 Запахи живой Тины... Эх-ма!.. Никому не дано знать, как пахнет космический бисер. Я - знаю!..

 - Ага, - говорю я, закрыв глаза, - полынью...

Глава 8.

Иисус хорошенько поднаторел в этом деле: он знает, что такое распятие от корки до корки! Он, так сказать, на собственной шкуре испытал все прелести этой гнусной процедуры. Я не думаю, что он и Жору хотел подвергнуть этому унизительному испытанию.

 - Величественному! - восклицает Лена с искренним благоговением, - величественному! Почему унизительному?

 - Ты права, - признаюсь я, - конечно величественному! Если уж речь идёт о судьбе цивилизации!

 - Это была месть? - спрашивает Лена.

 Месть? Было бы ошибкой считать поведение Иисуса как проявление мстительности. Месть? Ну какая же это месть? Пришёл Иисус... Весь мир ждал его прихода! Ждёте - нате! Я пришёл! И коль скоро я весь перед вами, то и знайте теперь: «Не мир я принёс вам, но меч!». Он пришёл, чтоб творить свой Страшный Суд. Он обещал - он сделал. И начал он своё страшное дело с распятия Жоры. А с кого же еще, если не с того, кто возомнил себя творцом новой жизни? Ведь за что распяли Христа две тысячи лет назад? Вот и Жора попался...

 - ...так это событие начиналось, Жору распяли, и вскоре всё побережье было усыпано любопытствующими, и вскоре весь остров и все потом острова наши, и весть эта кочевала из уст в уста из дома в дом, затем по улицам и площадям из города в город, по странам и континентам, не зная границ...

 - Что, что случилось?

 - Жору распяли...

 Никто уже не спрашивал, кто такой Жора, ни как это вдруг его распяли, ни за что, собственно, все радовались, радовались, смеясь и исторгая восторги и вопли и даже вопли и оры, пели песни и читали стихи, орали хоралы и пили, и конечно, пили взахлёб, пили, пили...

 На радостях-то! Никто не мог отказать себе в удовольствии выпить на халяву, что называется, - шару... Ведь вина и коньяки лились реками...

 - Пир во время чумы?

 - Никакой чумы не было и в помине, только пир, пир, по всему миру, всевселенский пир на весь мир... Риодежанейровские карнавалы в сравнении с нашим - просто смех...

 Пушкин читал свои «Нет правды на земле», Моцарт творил свои реквиемы, а Шекспир сонеты... Кто во что горазд... Гомер рифмовал свою «Одиссею» с шёпотом прибоя, а Леонардо вдруг стал переписывать свою «Тайную вечерю», где вместо Христа вывел Жору, а рядом с ним Нефертити! С ума сдуреть!

 Наталья молчала...

 Микеланджело снова прилип к алтарной стене Сикстинской капеллы, чтобы переписать свой «Страшный суд» с учётом всех катаклизмов нашего времени (кризис, глобальное потепление, вулканы, цунами...) и за одну ночь блестяще выписал новые образы, поражающие трагической силой воображения гения. Ну и Мунк, и Эдвард Мунк со своим «Криком» ещё раз немо проорали миру - «Стоп, ума-а-а-а-а-а-а-лишённые!». Предупреждая олухов цивилизации о достижении «punctum no return»: приехали, друзья мои!..

 Шостакович дописал свою симфонию гнева...

 - Дописал? Седьмую?

 - Да, свежими красками... С извержениями вулканов и низвержением божков... С роковыми рОковыми оттенками...

 ... и рок, рок... И, конечно, рок. Рок всего человечества вдруг грохнул роком: тра-та-та... бах, бац... Ыыыы!.. Бу-бух...

 Суетливые папарацци окружили Жору плотным кольцом, от фотовспышек слепли глаза, протиснуться не было никаких сил, в небе появились вертолёты с троссами, на которых висели корреспонденты с камерами наперевес...

 Даже Юля, ага, даже наша Юлия тоже... Представляешь... Виснем вися... Как перезрелая... Как заря запоздалая... Озаряя весь этот...

 Несколько раз эти вертолёты сталкивались и валились с неба как спелые груши: бац!.. Прямо в толпу... Крики, ор, глаза в ужасе выпадали из орбит... Люди гибли сотнями, тысячами...

 Рок!..

 - Но что же Иисус?

 - Рёк свои проповеди под тальянку, танцуя вокруг костра.

 - Какого костра?

 - Жориного... Все бросили ему по горящей спичке... Представляя его то Жанной дАрк, то Джордано Бруно, то какой-то ведьмой...

 Это был истинный молот ведьм...

 - Ладно, едем! - говорит Лена.

 - Понимаешь, - говорю я, - Жорино распятие стало спусковым крючком для развития событий такого масштаба, каких свет ещё не видел. Сработал эффект домино. Как только качнулась и завалилась первая клавиша...

 - Какая клавиша?

 - Ну эта самая доминина... В её роли выступил какой-то африканец, молодой парень, ну ты помнишь эту историю...

 - С африканцем?

 - Да. Всё началось с Иисуса. Как только он оперился, тот же час заявил: «... я буду судить!..». «Да кто ты такой, чтобы судить?!» - возмущался Жора. Вот и допрыгался.

 - Иисус, что ли?

 - Жора! Твой Жора... Вместе с тем африканцем. Как только африканец прознал... Ну ты помнишь эту первую волну возмущений... Полетели головы... Эти американцы, конечно, вбросили спичку...

 - Ну ты и нагородил! - возмущается Лена.

 - Иисус сам рассказал, рассказывала Юля, - продолжаю я, - что полилось через край... Люди вышли на улицы и пошло-поехало, сперва в Африке, затем в Европе и в той же Америке... забурлила Россия, даже Индия и Китай... Волна за волной... Турки... Кровь лилась ручьями... Реки крови... Да что кровь - лились головы... Стелились по земле... Катились кубарем... Как большие кокосовые орехи, а лысые - как арбузы...

 Хуже всего было то, что...

 Так вот, на мой взгляд...

 С первых же дней ...

 Какое крушение!

 К прошлому четвергу у нас было уже...

 Но к чему отчаиваться! Эта кара послужит нам хорошим уроком

 Я вдруг встал во весь рост...

 Многим...

 Это были настоящие псы Вавилона...

 - Стоп! - говорит Лена, - остановись!..

 У меня потемнело в глазах, качнулась под ногами земля...

 - Сядь, - приказала Лена, взяв меня за руки, - помолчи...

 - Да-да... Спасибо...

 Я укладываюсь на топчан и тотчас засыпаю.

 Затем вечером:

 - Никто не знает, - говорю я, выспавшись, - что будет зимой, в том самом декабре, о котором только и знают, что галдят все газеты, все телепрограммы, все парикмахерши и продавцы селёдки...

 Тот декабрь прошёл незамеченным, и вот только сегодня, сейчас...

 - Я выключаю диктофон, - говорит Лена, - на сегодня хватит.

 - Понимаешь, - говорю я, - когда Архимед попросил...

 - Все вы тут Архимеды! Вам только дай точку опоры - вы землю перевернёте!

 Всё это привело к тому, что

 - Я полагаю, - говорит Лена, - что пришла пора спросить очевидцев.

 - Каких ещё очевидцев, - говорю я, - весь мир стал свидетелем!

 - Правда ли, - говорит Лена, - что как-то вдруг... в одночасье... и на обоих полушариях, как только забрезжил рассвет, в движение пришло...

 Мне трудно всё это представить.

 - Я думаю, - говорит Лена, - пришло время взглянуть в лицо фактам. Расскажи про Жору.

 - А я о ком рассказываю?

 - Ни о ком! Так... сяк... Мерзость какую-то. Расскажи про Жору... Ну как его... Подробненько... Жору уложили на крест... Дальше... Что дальше-то?..

 - Обычное дело: Жору уложили... Да нет! Он сам уселся на крест... Улёгся уже - руки в стороны... В желтых спортивных трусах... Голый!..

 - Ты сам-то видел?