Кольцо с тремя амурами - Анна Князева

Дайнека покраснела, потупилась и, кивнув на прощание Альберту Ивановичу, вышла из комнаты.

Вернувшись в дом Кораблевых, она сразу почувствовала неладное. Сначала ей показалось, что Мария Егоровна чересчур сильно хлопнула дверью. Потом по виноватому взгляду матери Дайнека окончательно поняла: что-то стряслось.

Отыскав Надежду, она без обиняков спросила:

– Что случилась?

Надежда стала отнекиваться, но вскоре сообщила неприятную новость: Мария Егоровна приревновала мужа к Дайнекиной матери.

– Отец нарезал цветов и принес Людмиле. Они сидели и разговаривали, а тут в комнату вошла мама…

– Ну и что? – удивилась Дайнека.

– Понимаешь, это давняя история. Отец никогда себе ни в чем не отказывал…

– Погуливал?

– Не то слово. До сих пор не понимаю, как мама терпела. В общем, чтобы ее понять, нужно знать моего отца.

Наступил самый неприятный и нежелательный момент разговора. И если бы Дайнека не понимала, что им с матерью грозит выдворение из дома, она бы промолчала. Но поскольку допустить этого было нельзя, с ее уст слетели слова:

– А чтобы ее успокоить, нужно знать мою мать…

– Что это значит? – Надежда удивленно вскинула брови.

Наконец Дайнека решилась.

– Моя мать лесбиянка. Ее не интересуют мужчины.

В глазах Надежды отразилась разнообразная гамма чувств – от недоверия до протеста.

– Я не вру, – заверила Дайнека. – В детали вдаваться не буду. Можешь успокоить Марию Егоровну, моя мама не представляет угрозы.

Надежда поговорила со своей матерью минут через двадцать. Дайнека поняла это по зарумянившемуся и подобревшему лицу Марии Егоровны. Проходя мимо нее, старуха сообщила:

– Завтра Витольд Николаевич встретит тебя после работы. Концерт закончится поздно. Так что вернешься с ним на машине.

Укладываясь спать, Дайнека ничего не стала рассказывать маме. Просто завернулась в одеяло и быстро уснула.

Глава 13. Чечеточник

Дайнека проснулась от громкого чириканья птиц. Она вскочила с кровати и распахнула окно. Ароматы летнего утра, свежей зелени и озерной воды взбудоражили ее, невыразимое чувство свободы подхватило и унесло прочь из дома, к озеру.

На пляже еще никого не было. Дайнека сняла платье и легла животом на теплый песок. Подул ветерок, и у нее замерзла спина, но солнце взяло свое. Пригревшись, девушка незаметно уснула. Проснулась оттого, что кто-то сказал:

– Вам лучше не спать, не то сгорите.

Дайнека открыла глаза и увидела две ноги, которые протянулись кверху до короткой цветастой юбки. Подняв глаза выше, увидела девочку лет двенадцати.

– Спасибо… – сказала Дайнека хриплым со сна голосом и перевернулась на спину. Но как только лопатки коснулись песка, вскрикнув, вскочила. Огляделась: по всему берегу лежали бледные тела загорающих. У воды стояли те, кому уже было что показать. Сгоревшая спина загнала ее в воду. Там, нырнув в холодную глубину, Дайнека испытала настоящее блаженство.

Она заплыла далеко, во всяком случае, рядом с ней никого не было и только лодка с рыбаком покачивалась на мирных волнах.

– Клюет? – поинтересовалась Дайнека.

– Уже нет, – ответил рыбак.

– Хотите сказать, из-за меня? – с дебильным упорством спросила она.

Рыбак промолчал. Наконец Дайнека его узнала.

– Слава?..

Он оглянулся, тоже узнал ее и, как показалось, даже обрадовался.

– Давай сюда, – подал ей руку и втащил в лодку. – Зачем рисковать? Так далеко здесь не плавают.

– Сгорела, – ответ прозвучал не в тему, но это не имело никакого значения. Он подал свою футболку и велел прикрыть спину и плечи. – Тебя отвезти на берег?

– Не-е-ет, с тобой посижу. На работу только к пяти. Сегодня последний день.

– А у меня – последний день отпуска. Хотел порыбачить.

– Помешала?

– Теперь уже нет. Сиди. Считай, что тебя на крючок подцепил.

Дайнека хихикнула и устроилась поудобней.

– Значит, ремонт будешь делать?

– Это моя работа, – Вячеслав не отрывал взгляда от поплавка.

– Ломать что-то будете?

– Нет. Объем работ небольшой. Как теперь говорят, косметический ремонт. Это как ямочный на дороге: здесь залепят – там провалится. Здание Дома культуры в плачевном состоянии. В последний раз ремонтировалось в восемьдесят четвертом году, еще при Советском Союзе. На этот раз работы дешевые, не знаю, зачем взялся. – Он улыбнулся и наконец посмотрел на нее. – Только одна позиция, на которой смогу заработать и хорошо заплатить рабочим, – ремонт поворотного механизма. Одна из пяти опорных колонн, на которых стоит механизм, пошла трещинами. Будем ее менять. Впрочем, тебе это неинтересно.

– Интересно, – возразила Дайнека и для чего-то спросила: – Значит, у тебя есть документация, чертежи?…

– Конечно, иначе как ремонтировать.

– И старые тоже?

– В каком смысле?

– Ну, те, тридцатилетней давности.

– Есть, но не все.

– А где все?

– В архиве… – Вячеслав прищурился, наклонил голову и снова посмотрел на нее. – Для чего тебе это нужно?

– Я не шпионка, – поспешно заверила Дайнека. – Какие вы все подозрительные!

– Странно, что девчонку интересует такая фигня.

– Для кого-то фигня, а мне интересно.

– Ясно, – кивнул Вячеслав. – Просто ты вдумчивая.

Дайнека замерла, примеряя на себя такую характеристику, но, не ощутив соответствия, вздохнула:

– Скорее любопытная.

Такой расклад вполне устраивал Вячеслава. Уставившись на поплавок, он даже не шелохнулся. В продолжение беседы Дайнека сказала:

– Третий раз тебя вижу, и все – случайно.

– Город маленький, – обронил Вячеслав.

– Ну, пока! – Она поднялась, стащила с себя футболку и бросила на корму. Потом, скрестив руки над головой, оттолкнулась и с шумом вошла в воду, обдав брызгами рыбака и его лодку. Ничего не сказав, Вячеслав с досадой хлопнул себя по колену.

Ровно в пять Дайнека пришла на работу. Валентина Михайловна отомкнула замок, и они вошли в костюмерную. Для начала нужно было разложить на туалетных столиках грим. Дайнека взяла, сколько смогла унести, и направилась в гримуборные. Со сцены доносился стук молотков и негромкие голоса рабочих. Упало что-то тяжелое, началась ругань, потом – опять стук молотков. Зайдя в одну из гримерок, она включила свет и почувствовала себя проходимкой, которая притащилась, куда не звали, и повсюду сует свой нос.

На каждый туалетный столик с зеркалом Дайнека положила по одной начатой коробке грима. Экономная Валентина Михайловна выдала только такие.

– Чего их жалеть? – удивилась Дайнека.

– Нужно быть бережливой, – ответила начальница.

Они стали таскать костюмы и развешивать в гримуборных. Работа была не из легких, но вскоре начали подходить участники коллективов и забирать свои костюмы.

Дайнека наблюдала за тем, как все вокруг оживает и преображается. Повсюду сиял свет, люди говорили между собой какими-то особенными, нервными голосами, как будто их ожидала тяжелая, но вместе с тем значительная работа. Никто не ходил медленно, размеренно – ни участники концерта, ни те, кто их обслуживал. Все передвигались бегом.

В самый последний момент перед концертом начали отрываться пуговицы, расходиться молнии и ломаться крючки. У серого платья, которое взяли у театралов, на подоле оторвалось кружево. Артистка сделала пару шагов, угодила туфелькой в дырку и упала, разбив себе нос. Из буфета для нее принесли лед, а Дайнека нервно зашила дыру под испепеляющим взглядом Валентины Михайловны.

Улучив минутку, Дайнека пробралась на сцену, где уже повесили праздничный «задник» и все было готово к началу концерта. Прильнув к занавесу, она отыскала в нем щелку и увидела через нее зрительный зал – торжественный, залитый светом, полный людей. В центре партера в окружении почтительных спутников сидел бородатый мужчина.

«Мэр Михненков», – эта мысль пришла ей на ум безо всяких усилий.

У пульта в боковом кармане появилась помощник режиссера и взяла микрофон.

– Внимание! – Ее голос эхом прошелся по всем гримеркам. – Пятиминутная готовность. – Женщина махнула Дайнеке: – Быстро со сцены!

Дайнека спряталась за кулису и ощутила себя неотъемлемой частью всего того, что творится вокруг. Ей очень понравилось это чувство.

– Людмила! – Валентина Михайловна взяла ее за руку и повела вокруг сцены. – Больше ни на шаг от меня. Первым и вторым номером – танцы. У танцоров две минуты на переодевание. Пока ведущий скажет подводку, мы должны помочь переодеться девчонкам.

– А как же парни?

– У них – портки да рубахи. Справятся сами. А у девчонок – крючки, ленточки, стаканы, корсеты… – Валентина Михайловна говорила на ходу, увлекая ее в сторону гримерных.

– Для чего им стаканы? – удивилась Дайнека и представила, как участницы танцевального коллектива организованно пьют воду.

Ответ Валентины Михайловны разбил в пух и прах все ее домыслы.