Могила девы - Джеффри Дивер

— Правда, красиво? — спросила Сьюзан, глядя на Джойслин.

Девочка вытерла лицо рукавом широкой блузки и кивнула.

— Я тоже пишу стихи! — воскликнула Киэл. — У меня их пятьдесят, нет, даже больше. Про Чудо-женщину и Человека-паука. Про Людей Икс, Джин Грей и циклопов. Шэннон читала их.

Шэннон кивнула. На ее левом предплечье красовалась татуировка, сделанная фломастером: девочка изобразила Гамбита, одного из Людей Икс.

— Прочитай нам что-нибудь, — попросила Сьюзан.

Киэл, немного подумав, призналась, что ее стихотворения еще нуждаются в доработке.

— Почему в вашем стихотворении птички серые? — поинтересовалась Беверли, жестикулируя так порывисто, словно хотела высказаться прежде, чем ее настигнет новый приступ астмы.

— Потому что в каждой из нас есть немного серого. — Мелани изумляло, что девочки общаются друг с другом, будто забыв о том, какой ужас окружает их.

— Если это о нас, я бы хотела быть красивой птичкой, — проговорила Сузи, и ее сестра кивнула.

— Могли бы сделать нас красными, — предложила Эмили, более женственная, чем другие ученицы. На ней было платье в цветочек от Лоры Эшли.

К удивлению девочек, ей ответила Сьюзан, более осведомленная во всем, чем даже Мелани. Круглая отличница, она собиралась на следующий год поступить в колледж Галлодета[13]. Она объяснила, что у птичек-кардиналов самцы красные, а самочки — коричневато-серые.

— Так ваши птички — кардиналы? — спросила Киэл, но так как Мелани промолчала, похлопала ее по плечу и повторила вопрос.

— Да, — ответила молодая учительница. — Речь, конечно, о кардиналах. Вы все — стайка очаровательных кардиналов.

— А не архиепископов? — Миссис Харстрон закатила глаза. Сьюзан рассмеялась. Джойслин кивнула, но явно расстроилась, что опять не она оказалась первой.

Сорванец Шэннон, любительница книг Кристофера Пайка[14], спросила, почему Мелани не сделала птиц ястребами с длинными серебристыми клювами и когтями, с которых капает кровь.

— Так это стихотворение о нас? — удивилась Киэл.

— Может быть.

— Но нас с вами девять, — заметила Сьюзан с неотразимой логикой подростка. — А с миссис Харстрон — десять.

— Правильно, — отозвалась Мелани. — Я могу поменять слова. — А про себя подумала: «Делай же что-нибудь! Сбитые сливки на пирог? Чушь! Бери инициативу на себя! Не сиди просто так. Поговори с Брутом».

Мелани поднялась, подошла к двери и выглянула из зала. Затем обернулась к Сьюзан.

— Что вы делаете? — знаками спросила та.

Мелани снова посмотрела на мужчин и подумала: «Нет, девочки, не полагайтесь на меня. Это заблуждение. Я не тот человек. Миссис Харстрон старше, Сьюзан сильнее. Когда она что-то говорит — слышащим или глухим, — к ней всегда прислушиваются. А я не могу. Можешь!»

Мелани ступила в основное помещение здания, и ее обдали брызги воды с потолка. Обойдя свисающий крюк для туш, она приблизилась к мужчинам. «Попрошу только о близняшках и Беверли. Кто откажется отпустить семилетних девочек? Кто не проникнется состраданием, узнав, что подросток мучается из-за приступов астмы?»

Медведь поднял глаза и, увидев ее, осклабился. Остриженный под ежик Горностай засовывал в портативный телевизор батарейки и не обращал внимания на девушку. Брут отошел от них и смотрел в окно.

Мелани постояла и обернулась назад, на зал забоя. Сьюзан хмурилась и снова спрашивала ее руками:

— Что вы делаете?

Почувствовав в ее словах осуждение, учительница ощутила себя школьницей.

— Только попрошу. Напишу слова: «Пожалуйста, отпустите малышек».

Ее руки дрожали, сердце замирало от страха. Медведь что-то сказал, и она ощутила вибрацию. Брут повернулся, посмотрел на нее и тряхнул сырыми волосами.

Мелани, перехватив его взгляд, знаком выразила желание что-то написать. Он подошел к ней, взял за руку, посмотрел на ногти, на маленькое серебряное колечко. Отпустил, взглянул Мелани в лицо и рассмеялся. Потом возвратился к товарищам и отвернулся от девушки, словно ее здесь не было.

И от этого Мелани стало хуже, чем если бы он ударил ее.

Слишком напуганная, чтобы снова подойти к нему, слишком пристыженная, чтобы вернуться к своим, Мелани стояла и смотрела в окно на патрульные машины, на пригнувшиеся фигурки полицейских и колышущуюся на ветру взлохмаченную траву.

Поттер смотрел на здание скотобойни через пуленепробиваемое автомобильное стекло.

Скоро они должны начать разговор. Лу Хэнди непомерно вырос в его сознании. В таких переговорах существует две опасности. Первая: слишком возвеличить преступника еще до начала разговора и, как следствие, с первой фразы занять оборонительную позицию. Именно в таком положении ощущал себя Поттер. Оборотная сторона — собственный стокгольмский синдром. С ним придется бороться позже. Поттер знал, что это неизбежно.

— Забрасываемый телефон готов?

— Почти. — Тоби вводил цифры в сканер на консоли. — Вставить в него всенаправленный микрофон?

Забрасываемые телефоны представляют собой легкие, но прочные мобильники, в которые помешен второй трансмиттер, передающий на командный пункт все разговоры и считывающий набираемые номера. Как правило, по таким телефонам преступники общаются только с теми, кто ведет с ними переговоры, однако порой звонят сообщникам или друзьям. Если группа чрезвычайного реагирования знает содержание таких бесед, это помогает ей заключить сделку или дает тактические преимущества.

Иногда в корпус трубки помещается миниатюрный всенаправленный микрофон: он действует даже тогда, когда преступники не пользуются самим телефоном. Мечта каждого переговорщика знать, о чем говорят по другую сторону баррикады. Но если микрофон обнаруживают, нередко следуют ответные меры, снижается доверие к переговорщику, и тот теряет свой единственный на этой стадии операции актив.

— Твое мнение, Генри? — спросил Поттер. — Он может его найти?

Лебоу постучал по клавиатуре компьютера и, вызвав все увеличивающееся досье Хэнди, пробежал его глазами.

— В колледже не учился. В школе был отличником по математике и точным наукам. Подожди… вот то, что нам надо. В армии немного изучал электронику. Но долго там не задержался — ударил ножом сержанта. Так, дальше все несущественно. Я бы не советовал встраивать микрофон. Он может его засечь. У него технический склад ума.

Поттер вздохнул.

— Не надо, Тоби.

— Обидно.

— Еще как.

Зазвонил телефон, и Поттер ответил. Специальный агент Анжи Скапелло прилетела в Уичито, и теперь ее переправляли на вертолете в Хеврон, в школу Клерка Лорена. Через полчаса она прибудет с сотрудницей полиции из Хеврона, которая возьмет на себя функции переводчика.

Поттер передал информацию Лебоу, и тот занес ее в компьютер.

— Через десять минут я получу выполненные программным способом схемы внутренних помещений здания. — Аналитик послал одного из местных агентов отыскать архитектурный или инженерный проект бойни. Он собирался воспроизвести его в виде схемы при помощи компьютерной программы вычерчивания.

Поттер обратился к Бадду:

— Нам надо объединить их: преступников и заложников. Хэнди потребует, чтобы мы организовали ему электропитание, но я не хочу этого делать. Дадим ему фонарь на батарейках. Слабый. Таким образом, им всем придется собраться в одном помещении.

— Что это даст?

— Если они соберутся в одном помещении, Хэнди придется разговаривать с заложниками, он узнает их ближе, — ответил Лебоу.

— Не уверен, сэр, — возразил капитан. — Ведь девочки глухие. Место там жуткое. И если они окажутся в помещении с одним карманным фонариком, то… как говорит моя дочь, у них крыша поедет.

— У нас нет возможности заботиться об их чувствах, — рассеянно проговорил Поттер, наблюдая, как Лебоу превращает записи в электронные скрижали.

— Не могу согласиться с вами, сэр, — сказал Бадд.

Воцарилась тишина.

Собирая мобильный телефон, Тоби следил на одном мониторе за передачами шести телевизионных станций. Сержант Дерек Элб чудесным образом разделил экран на шесть отдельных зон. Все местные новости были посвящены инциденту с заложниками. Компании Си-би-эс и Си-эн-эн вели специальные репортажи. Красотки и красавчики с напомаженными волосами держали микрофоны, словно рожки с мороженым, и что-то горячо в них говорили. Поттер заметил, что Тоби управляется с контрольной панелью командного пункта, словно сделал ее под себя. А потом решил, что, наверное, так оно и есть: Тоби и рыжеволосый Дерек успели сдружиться.

— Вы только подумайте, — не отступал Бадд. — Там страшно и средь бела дня, а ночью и вовсе кошмар.

— Что бы ни случилось, следующие двадцать четыре часа будут для девочек отнюдь не приятными, — ответил Поттер. — Им надо пережить это время. А нам необходимо собрать вместе преступников и заложниц. Это осуществимо с помощью одного фонаря.