Собрание сочинений в десяти томах. Том 9 - Алексей Толстой

Клавдий. Но я прошу вас…

Нина. И рассказывать-то не о чем… Родилась в Москве, фамилия моя Степанова… С девятнадцати лет сама зарабатываю хлеб, очень глупым и невыгодным способом, который почему-то называется честной работой… Два раза болела тифом… А сколько раз влюблена была – не помню…

Клавдий. Влюблена?

Нина. Теперь, конечно, и не влюбленность, а злость к вам, мужчинам… Еще лет десять проживу, потом решительно стану никому не нужной… Я вас, мужчин, и не виню; женщина по-другому устроена: в известное время хочется и дома и детей…

Клавдий. Какое несчастье, какое ужасное несчастье…

Нина. Вот видите, Клавдий Петрович, невеста у вас хорошенькая; право же, не следует ухаживать за посторонней женщиной, хотя бы и с очень смутными намерениями… Помиритесь с Квашневой, простите вашу невесту… Она мало виновата, приберите к рукам вашу фантазию, расстроенное воображение… а я уеду…

Клавдий. Трудно все понять; но будто завеса упала: у меня хватит силы, уж чувствую… Скажите, кого любили?

Нина. Право же, не стоит, нелюбопытно…

Клавдий. За руку его держали?

Нина. Держала, я думаю, не помню…

Клавдий. И целовали?

Нина (резко). Да, и целовала…

Клавдий. Он не умер от этого?

Нина (засмеялась так же резко). Он-то перенес отлично…

Клавдий. Кто он?

Нина. Боже мой, их много было…

Клавдий. Главный?

Нина. Артамон Васильевич Красновский.

Клавдий. А…

Нина. Довольны? Что еще нужно? спросите?.. Может, подробности нужны?

Клавдий. Подождите, Нина Александровна, я пойму, я многое могу понять… Я к страданию привык. Мне тяжело оттого, что я думал – вы без прошлого… Но от этого вы станете еще милей мне… Теперь я будто касаюсь вас сердцем. Я никого еще не любил, никого не целовал… Это грешно… Нина! (Подходит к ней, опускается на ковер.) Я не оскорбить вас хочу, а милости жду, не отталкивайте; если очень противен – закройте глаза; все для вас, все ваше, вы краешком только подумайте обо мне, сердце у вас доброе, нежное, женское… (Кладет ей голову на колени.) Люблю… вас…

Нина (вставая и осторожно отстраняя Клавдия). Я верю, верю… (Берет письмо.) А вот вам другое признание… (Разрывает конверт, читает. Дает Клавдию.) Прочтите…

Клавдий (читает). Просит прощения, умоляет опять придти на свидание в сад… Нельзя любить сразу двух. Это ложь…

Нина. Да, ложь…

Клавдий. Он оскорбил вас, он обидел жестоко… Он негодяй… Я его уничтожу…

Нина. Поняли наконец?

Клавдий. Нина, а вы?

Нина. Влюблена, конечно… обидчик мой, а люблю, странно?

Клавдий. Странно очень; что же будет… Пойдете?

Нина. Захочется в подлости выкупаться – пойду… А может быть, не пойду… Характер испорченный у меня. И вам, Клавдий Петрович, нехорошо за мной ухаживать. Вы чистый, невинный, мечтатель, высокой души…

Клавдий. Не слушаю, я не слушаю.

Нина. От комплиментов краснеете, жизнь у вас особенная. И жену вам нужно особенную, такую же, без прошлого.

Клавдий. Нет, нет.

Нина. А я измученная, с ущемленным самолюбием, если полюблю – со зла; на свидание побегу – тоже со зла, а любовнику – сама не знаю, поцелуй подарю или пощечину – что хватит силы…

Клавдий (после молчания). Нина! Останьтесь, все равно… (Идет за ней.) Нина!

Нина. Что?

Клавдий. Не любите?

Нина. Нет…

Клавдий. Не останетесь?

Нина. Нет…

Клавдий. Не хотите подумать?

Нина. Нет.

Клавдий. Я умру тогда…

Нина. Нет… не умрете…

Голос Квашневой. Пусти меня, идол, не хватай за руки!

Голос Нила. Вы сами хватаете, я, чай, не деревянный. Барин не велел пускать.

Голос Квашневой. Тогда я и барина твоего поколочу.

Нина. Вот вам развязка. Прощайте. (Идет к двери.)

Клавдий. Нина, Нина!

Нина (остановилась в дверях). До свидания. (Ушла.)

Клавдий кинулся за ней, но дверь замкнулась.

Квашнева (врываясь через столовую). Что, дождался? Вадим Вадимыч Тараканов приехал.

Клавдий. Пропал! Пропал я совсем! (Замахал руками.)

В столовой слышны грузные шаги. Появляется Тараканов, вид у него внушительный. Клавдий в отчаянии; Квашнева кланяется вошедшему, потом руки у нее лезут в бока, и она оглядывается на Клавдия.

Тараканов (сходит вниз). Вот и я…

Квашнева. Здравствуй, родной мой, рассказать не могу, как я благодарна…

Тараканов. Чего там… Ну, ну, ты чего тут натворил?

Клавдий. Я ничего не натворил, ни в чем не виноват.

Квашнева. Как не виноват?

Тараканов. Разберу, не горячись. (Садится.) Садись, Маша… А ты постой там.

Квашнева. Я чай, умаялся, Вадим Вадимыч? Ведь двадцать пять верст по таким дорогам. Потерпи, батюшка, дело важное, один ты и судья и расправщик…

Тараканов. Ну?

Квашнева. Письмо-то мое прочел? Нарочно я все отписала, чтобы рассудил по дороге. Скажи – тяжко это?..

Тараканов. Тяжко…

Квашнева. Как пожелаешь, батюшка, сейчас ли судить или когда дядья приедут?.. Подумай…

Тараканов (думает). Капель… Квашнева. Нил, водки, скорей!

Нил появляется с подносом.

Тараканов (глядя но Нила). Отчего ты лохматый? Ни л. Меня, ваше высокородие, вот они причесали… Квашнева. За дело… Такой стал невежа… Поди вон.

Нил уходит.

Тараканов (молча поколыхался от смеха). Причесала.

Квашнева. Такие дела, такие мерзкие дела, Вадим Вадимыч! В мемуары описать, ни за что не поверят… (Повернувшись к Клавдию.) Скажи на милость, Клавдий, женщина я или нет? Хотя бы я и не женщина была – все равно, я твоя тетка… (Тараканову.) А он по мне кулаками колотил, как по барабану…

Клавдий. Неправда…

Тараканов. Где же у тебя барабан?

Квашнева. По всем местам колотил; мало ему показалось – отдал приказ – меня в комнату не пускать, ломать руки… Хорошо, что я догадалась – схватила Нилку сама – без рук бы осталась при своей рыхлости…

Клавдий. И это неверно…

Тараканов (Клавдию). Подойди! (Тараканов поднимается, наводя страх.) Сейчас, я тебя… (Ничего не сделав, садится.) Потом, отойди…

Клавдий отходит.

Квашнева. Все это, отец мой, терпимо… Одного не могу снести – вчера за ужином подали шампанское, пили за здоровье жениха и невесты, и вдруг такой пассаж… Девица-невеста в доме, а он, невзирая ни на что, эту шельму в кабинет привел…

Клавдий. Эх – вы…

Тараканов (Клавдию). Ты что… порядку не знаешь?

Клавдий. Пусть до конца говорит, потом я…

Квашнева. Видел? Ответить нечего… Уселся с этой дрянью, вот здесь чай пить, и то она, то он высунутым языком дразнят. Софьюшка до сих пор слезами ревет.

Клавдий. У вас бред, Марья Уваровна.

Квашнева. Это ты бредишь, у тебя и глаза мутные.

Тараканов. Действительно, дело серьезное… Погодите тарантить… Разберусь, подумаю… Капель!

Квашнева. Нил!

Нил (входит с подносом). Дядья приехали… (Уходит.)

Квашнева. Батюшки, где у меня Софья, – встретить некому… (Бежит к выходу.) Сейчас, сейчас! (Ушла.)

Тараканов (Клавдию). Как же ты это… сдрейфил?

Клавдий. Дядюшка, я никому не хочу зла; просто очень тяжело; жизнь вдруг стала важной и сложной, а заставляют жениться… Пожалейте меня, отпустите…

Тараканов. Я холостой и ты холостой, нехорошо… ты в роду последний, над собой права не имеешь…

Клавдий. Нет, имею…

Тараканов. А я говорю – нет…

Входят Носакин, Фока и Кобелев.

Носакин. Ну вот – ехали, ехали и доехали… (Сыну.) Фока, улыбнись Вадиму Вадимычу. Как ваш желудок?

Тараканов. С желудком швах. Что не заедешь?

Носакин. Фоку не могу ни на минуту с глаз спустить… А везти к вам опасно…

Тараканов. Привози, ничего… (Кобелеву.) Ну, а как ты?

Носакин подходит к Клавдию.

Кобелев. Я прямо с веялки, нашу управскую выписал, отлично работает… даже не успел помыться… Что – опять неприятности?