Собрать мозаику (СИ) - Палей Натали

— Мне исполнилось шестнадцать, и родители, как и обещали, решили сыграть помолвку! — добавила я.

— Ну, да, хотели пожениться с четырех лет, — скептически посмотрел на меня Джейс. — Потом, когда тебе было десять, сыграли в свадьбу и всем говорили, что мы муж и жена. Обменялись деревянными брачными браслетами, — хмыкнул насмешливо и очень обидно.

— Когда мне было двенадцать, а тебе четырнадцать, мы сделали надрезы на запястьях и поклялись перед лицом Пресветлой Богини Матери друг другу в вечной любви, — прошептала я, сжимая рукой запястье со шрамом.

Сердце сдавило, защемило, и я боялась вдохнуть глубоко. Стало не хватать дыхания — предчувствие чего-то ужасного и неотвратимого охватило меня.

— Это было давно, Лори! Столько времени прошло! Мы же были детьми! А они подумали, что у нас всерьез! — сказал Джейсон без улыбки. Раздраженно. Недовольно.

— Конечно, всерьез! — запальчиво воскликнула я. — Ты… — у меня перехватило дыхание от ужасной догадки. — Ты не хочешь… — я запнулась, — нашей помолвки? Не хочешь жениться на мне? — я ошарашенно уставилась на Джейса.

— А ты хочешь? По-настоящему? — он резко повернулся, пристально заглядывая в глаза. — Ты действительно хочешь, чтобы мы поженились не по всяким детским несуразным обрядам, а п — взрослому, с подписанием договора или в храме Зардана?

Я смотрела в родные глаза и думала, что схожу с ума, что мне снится кошмар. Но, к сожалению, я не спала.

Что он сейчас говорит? Зачем? Может, если это не сон, то у меня солнечный удар, я лежу в обмороке, и мне только кажутся его серьезное нахмуренное лицо, его ужасные слова? Иначе, чем еще можно объяснить эти странные вопросы? Но разве он мог разлюбить? Нет, это невозможно. Может, он проверяет меня? Проверяет, хочу ли я за него замуж сейчас, когда выросла?

Его юношеское, но уже мужественное лицо было напряжено, густые каштановые волосы были в беспорядке, губы крепко сжаты. Он ждал ответа на вопрос с затаенным страхом, и я почувствовала облегчение. Конечно же, он проверяет меня, ведь мы так давно не виделись.

Я протянула руку и ласково поправила его волосы, потом положила ее ему на щеку. Она не была нежной и с пушком, как раньше. Он уже брился, и я почувствовала под пальцами еле показавшуюся щетину. Это ощущение было таким непривычным, что на миг я растерялась. Мы действительно становимся взрослыми людьми, и сейчас нужно ко всему подходить по-серьезному.

— Конечно, я хочу, чтобы мы поженились по-настоящему, — прошептала я твердо, заглядывая в любимые глаза. — Ведь я люблю тебя больше жизни. Можешь никогда не сомневаться в этом. Я никогда не разлюблю тебя! — торжественно пообещала и замерла, ожидая реакции Джейсона. Вот сейчас он счастливо улыбнется и скажет, что просто разыграл меня, проверял серьезность моих намерений. И поцелует меня.

Настоящее время.

Я смотрела прямо перед собой, обескураженная пришедшими воспоминаниями о прошлой жизни. Сестра Таисия тихо сидела за столом и что-то писала, полностью поглощённая этим.

Воспоминания меня поразили. Та молоденькая восторженная девочка — это я? Какая она непосредственная и искренняя. Как она была влюблена в своего друга детства. Отчаянно, безумно.

А он разлюбил?

Но сейчас я — лера Тубертон! А он — Джейсон Тубертон! Значит, мы поженились и тогда помолвка состоялась? Или это случилось позже? И тут я вспомнила, что марилиец рассказывал, как я уехала в Марилию из-за разбитого сердца. Значит, в тот год помолвка не состоялась.

«Пресветлая Богиня, как же сложно!» — рассердилась я.

Голова разболелась, я прикрыла глаза и хотела поспать, но перед мысленным взором встало серьезное и неожиданно родное лицо Джейсона Тубертона. Сердце защемило от непонятной тоски.

Тангрия. Лето. 3196 год.

Я призналась Джейсу, что люблю его и хочу за него замуж и затаила дыхание. Какое-то время он молчал, странно удивленно смотрел, как будто то, что я сказала, было ново для него. Счастливым он не выглядел. В панике я стала понимать, что Джейсон ждал совершенно другого ответа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И я растерялась. Затем разозлилась и резко сунула ему под нос запястье с грубым шрамом в форме креста. Он медленно перевел взгляд на запястье и нахмурился. Поставил рядом свое запястье с точно таким же шрамом. Задумчиво смотрел на наши руки. Я не отрывала испуганных глаз от его лица.

— Мы тогда чуть не умерли, два глупых ребенка, от потери крови, — со странной интонацией произнес Джейс: щемящая тоска послышалась в его словах, и это мне абсолютно не понравилось.

— Мы поженились по правилам древнего обряда перед лицом Пресветлой Богини и поклялись любить друг друга всю жизнь, скрепив клятву кровью, — торжественно добавила я и не совсем смело улыбнулась. — И не такими детьми мы были, даже поцеловались! Мне было двеннадцать, а тебе — четырнадцать лет.

Но Джейс не ответил на улыбку.

— Мы были детьми, Лори, — строго сказал он. — И это были детские игры: все свадьбы, браслеты, порезы, клятвы — это было не серьезно! И должно остаться в прошлом.

— Это был древний обряд с клятвами, — хмуро и упрямо возразила я. — Теперь мы связаны на всю жизнь.

— Чушь, — недовольно процедил сквозь зубы Джейс.

Я раздраженно дернула плечом.

— Да что произошло с тобой, Джейс?! — я вскочила на ноги, сжала ладошки в кулаки. — Когда ты уезжал в Академию, ты не был ребенком, и ты поцеловал меня во второй раз, — я прижала пальцы к губам, вспоминая тот день. Как его губы нежно прикоснулись к моим, задержались, а я смущенно отпрянула. — Это был самый счастливый день в моей жизни. Я обещала ждать тебя, и я ждала. Каждый день, каждый час, — отчаяние и паника стали снова накатывать.

Но мы же любим друг друга, иначе не может быть! Иначе я умру от горя!

И я продолжила говорить, с напряжением схватив его за плечи и с отчаянием заглядывая сверху в хмурые глаза:

— Сначала ты часто писал, почти каждую неделю, рассказывал об Академии, о преподавателях, о появившихся друзьях, — торопливо говорила я. — И я представляла академию, твоих преподавателей и друзей. Мне казалось, что я рядом с тобой. Потом письма стали приходить все реже, затем совсем перестали приходить, — я взволнованно смотрела на него, вспоминая, как переживала тогда. — А я ждала их каждый день, Джейс. Бегала через лес к твоим родителям и спрашивала, нет ли весточки. Я приезжала в столицу несколько раз с мамой, но мы не могли застать тебя. Потом ты должен был приехать на зимние каникулы, но не приехал. Уехал к своему другу, Алану Бродли. Я даже его имя запомнила. Я его почти возненавидела! А ведь я ждала каждый день, что, может, ты хотя бы в конце каникул приедешь на пару дней, чтобы увидеться.

— Потом был день рождения, — продолжала я торопливо говорить. — И я опять ждала тебя, или письмо, или хоть какого-то сообщения! Но ничего не было, Джейс! — я не смогла сдержать нескольких слезинок.

Джейсон дернулся ко мне, но в итоге усилием воли сдержался, так и не обняв, нахмурившись и отстранившись. Почему?! Почему ты не успокаиваешь меня?!

— Когда родители решили сыграть помолвку, я была очень счастлива, — уже тихо прошептала я, руки безвольно упали с его плеч. — Я решила, что ты не забыл меня, все также любишь и хочешь жениться, а все остальное я просто напридумывала себе. Я была уверена, что это ты захотел помолвки и напомнил родителям об их обещании, — последние слова я прошептала уже еле слышно.

Показалось, что лицо у Джейса стало виноватым, но вот он вообще отвернулся и резко поднялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Лори, помолвка — идея родителей, — твердо произнес он. — Они даже письмо не написали мне. Я узнал о ней сегодня, когда приехал на каникулы, и сразу отправил тебе записку, чтобы поговорить. Прости, что не писал. Я не думал, что ты так будешь ждать эти письма, — последние слова он произнес с плохо скрытым раздражением, которое отозвалось болью в сердце. — Лори, я, конечно, люблю тебя, но теперь я не планирую жениться. Ты — подруга детства, не невеста.