Тот, кто назначен судьбой - Татьяна Алюшина

– И кому это когда мешало? – приподнял саркастически брови Тимофей.

– Не тема, – как отрезал Славин и поинтересовался: – Ну что, с дороги за стол, а потом к вечерку баньку затеем?

– Добро, – согласился Тимофей и поделился желанием: – Я б, конечно, душ с дороги с удовольствием, но понимаю: деревенский быт и все такое.

– Душ пожалуйста, – все улыбался загадочно Василий Трофимович и рассмеялся, увидев приподнятые в удивлении брови Саргина. – Я ж тебе всю дорогу толкую: домик-хозяйство у меня с сюрпризами, не простая тебе избушка на курьих ножках, – и хлопнул друга по плечу. – Идем, покажу, где, что у меня тут расположено. А пока ты моешься, мы с Гешкой стол накроем, там и поговорим спокойно, без суеты.

Быстро приняв душ и переодевшись в свежее, Тимофей вернулся в гостиную, где его уже ждал накрытый стол, познакомился с Гешей, молодым парнем, на вид лет двадцати, которого представил ему Славин и который, поздоровавшись и закончив что-то расставлять на столе, слинял из дома по-тихому, видимо, не желая мешать друзьям.

Сели, Тимофей заметил, что на столе нет спиртного, посмотрел на Славина, тот понял без слов и пояснил:

– Вечером отметим, после бани, вдруг дела еще образуются, – и развел ладонями, уточняя: – Жизнь у меня теперь тут такая: в любой момент могут сдернуть по какой-нибудь надобности: то охотнички, то в лесу кто палить начнет, то деревенские по делам, а то и начальство нагрянет без предупреждения.

– Да и так отметим, – кивнул Саргин. – Для этого спиртосодержащие напитки не обязательны, – и поднял стакан с морсом. – За встречу, командир!

– За встречу, Тимыч, за встречу! – поддержал его Славин, поднимая свой стакан.

Чокнулись, выпили и приступили к еде. Тимофей все урчал и глазки от восторга закатывал, пробуя предложенные блюда. И потек понемногу разговор. Тим все расспрашивал Славина про житье, про дом и его сюрпризы, как живется ему в новой этой незнакомой гражданской жизни, пусть и не совсем гражданской, но не армейской уже точно.

Посиделки мирные за богато накрытым по случаю приезда гостя жданного столом и разговор радостный были прерваны на самом хорошем месте – когда первый голод утолен, первый торопливый обмен новостями пройден и наступает час самого лучшего застолья – прочувствованная еда и интересная, насыщенная, но уже неспешная беседа с близким человеком, которого давно не видел, встрече с которым безмерно рад и с которым вы говорите на одном языке, понимая порой друг друга без слов. Послышался зуммер радиостанции и чей-то голос, вызывавший на связь из-за двери одной из комнат, выходивших в гостиную. Тим посмотрел вопросительно на Славина, а тот сделался озабоченным и заметил:

– Странно.

– Внеплановый? – спросил Тимофей.

– Вот именно, – кивнул Василий Трофимович и поднялся с места.

Тимофей встал вместе с хозяином и пошел следом за Славиным в комнату. Сюда он еще не заходил – это явно личные апартаменты, где на рабочем столе, расположенном под окном, стоял большой монитор, мощный процессор которого находился под столом, и базовая КВ-радиостанция военного образца.

– Кордон, вызывает Группа-1, – прозвучало из станции.

– Здесь Кордон, – ответил Славин. – Почему экстренно на связь вышли? Случилось что у вас?

Он слушал, что ему отвечают и объясняют, спрашивал, став в момент сосредоточенным и собранным.

– Вас понял. Через десять минут выйду на связь, сообщу решение. Все. Отбой.

– Отбой, – подтвердили на том конце.

Славин снял наушники и задумчиво положил их на стол.

– Что-то не так, Вась? – слишком хорошо зная командира, спросил Тимофей, автоматически сразу же мобилизуясь.

– Не так, Тим, сильно не так, – кивнул тот. – Во-первых, на связь должен выходить руководитель группы, тем более в экстренных случаях, а это был заместитель руководителя. Во-вторых, он дважды повторил «вчетвером». Даже так: «Мы вчетвером посовещались и решили». А их пятеро. Пятеро научников, и она у них руководитель.

– Женщина? Жиличка твоя? – уточнил Саргин.

– Да, – кивнул Славин.

– Отошла, заблудилась? Тоже разбилась и боятся сказать? – двинул варианты Тимофей.

– Нет. Ты же слышал, он говорил так, словно ее с ними и не должно быть, вроде как и я должен знать, что ее не может с ними быть, и вроде как это естественно. Он ее даже не упомянул. А что это значит? – посмотрел Славин на Тимофея.

– Ну, если бы не лес-тайга твоя и не мирная живность вокруг, я бы предположил захват заложников, одному из которых удалось сбежать или спрятаться, а тебя пытаются предупредить таким вот образом, – высказал профессиональное мнение Саргин.

– Вот именно, – протянул задумчиво Славин и повторил: – Вот именно.

– Командир, – осторожно напомнил ему Тим, – они в лесу, где на сотни километров ни души, кроме зверья, в научной экспедиции, а не посреди Москвы или Махачкалы. Какой захват?

– А у меня тут война, Дакота, – первый раз с момента встречи назвал друга позывным Славин, – во весь фронт. Я ее браконьерам объявил и нелегальным промысловикам древесины, а они меня в ответ сочли первым врагом и награду за мою голову между собой назначили. И это, – он ткнул пальцем в сторону рации, – захват с целью понятной и известной: заманить меня в засаду и угомонить навсегда.

– Охренеть! – констатировал Саргин, хмыкнул и покрутил головой с улыбочкой. – А говорил, мирная жизнь, прямо экологически безупречная: воздух, природа, животина всякая дикая бегает, пастораль.

– Да сейчас, а размяться? – усмехнулся невесело в ответ Славин. – К таким, как мы с тобой, Тимыч, злодейских людей так и притягивает. Наверное, чтобы мы их прореживали периодически, освежая воздух.

– Думаешь, все жестко? – уточнил Тимофей. – И этого Михаила Евгеньевича твоего завалили?

– Наверняка, – кивнул, засуровев лицом, Славин. – Если это тот, на кого я думаю. Дядя Миша когда-то поймал этого гада на «тигре» и упаковал в тюрягу надолго. Чума зовут, обещал меня на лоскуты порезать. Гоняю я его сильно, уже две его бригады пристроил за решетку, а он, сука, как уж верткий, прямо чует меня и сваливает в последний момент, бросая своих братков. Отморозок полный, на всю голову, никаких ограничителей, но хитрый и умный и имеет странное влияние на братву: они его больше смерти боятся и слушают беспрекословно, под пули за него пойдут. Набирает в банду человека по три-четыре и с ними браконьерит беспредельно, подо все подписывается, лишь бы платили: и тигра взять, и любого другого зверя, и рыбу на нересте, да и за иные темные дела не гнушается браться, не лесные. Получается, что, кроме него, никто на такое больше не решился бы, тем более что мальчишек-научников он заранее списал, а браконьеры таких дел не затевают. Уложат, если на их пути встанешь, дом сожгут, семье угрожать будут – это да, но чтобы спланировать целую операцию – не потянут. Он это.