Шакалы - Николай Леонов

— А Юлия? — спросил Виктор.

— Не волнуйтесь, о ней побеспокоятся. Вы имеете претензии к полиции, будете писать заявление?

— К чему? Начнется бумажная волокита. Полиция во всех странах не ищет преступников, а составляет протоколы.

Еланчук внимательно следил за Виктором, думал о том, что парень очень не простой и необходимо сообщить о нем Гурову.

— Так я могу передать полиции, что они могут уходить?

— А Юлия? — вновь спросил Виктор. — Ее следует охранять, ведь нападали на нее, я здесь оказался случайно, попался под горячую руку.

Никто не любит липшей работы, потому Еланчук сердился на Гурова, на русских ментов, которые были в Париже словно заблудившиеся в лесу дети. Но он не мог не признать очевидного. Гуров предвидел возможность нападения на девицу, а менты, как к ним ни придирайся, вели себя достойно.

Еланчук сказал сержанту, мол, все о’кей, русские претензий не имеют. Когда полицейские ушли, позвонил хозяину отеля, попросил прислать врача, созвонился с Гуровым, не вдаваясь в подробности, сказал, что Юлии лучше вернуться в Москву.

Глава 3

Второго февраля, в пятницу, в квартире Горстковых собрались гости, событие, вызывавшее у хозяйки одновременно и радость, и головную боль. Нина Дмитриевна росла в исконно русской семье, где людей принимали хлебосольно, никакие увещевания дочери, что ломившийся от разнообразных закусок стол, с последующей селянкой, бараньей ногой и индейкой либо гусем с яблоками — каменный век, воздействия не имели. Нина никогда не могла ограничиться бутербродами и тарталетками и слушать не хотела, что люди приходят в дом не есть, а поговорить, искренне расстраивалась, когда большинство блюд оставались на столе нетронутыми. А сегодня дочери не было — Юлия возвращалась домой лишь завтра, потому накрыто было традиционно — по высшему разряду.

Юрий Карлович о происходящих в Париже событиях ничего не знал, пребывал в настроении отличном. Как в одном человеке совмещались опытный, осторожный, хваткий финансист и радушный, несколько наивный хозяин — неизвестно. Однако уживались, данный факт имел место. Предлогом для сбора послужила серебряная свадьба хозяев, которую они хотели отметить вдвоем. Но ухе утром начались звонки с поздравлениями, и к восьми часам вечера собралось девять человек гостей плюс виновники торжества. Огромный, еще дедовский стол пришлось раздвинуть.

Публика собралась, если так можно выразиться, разномастная, принадлежавшая к различным политическим течениям, что для верхних этажей власти не очень естественно. И, если помощник Президента Ждан и вице-премьер Барчук, помощник всесильного генерала Коржанова полковник Севостъянов и замнач контрразведки Володин еще как-то соседствовали, то ближайший друг кандидата в Президенты и лидера демблока Алентов, и председатель одного из коммунистических блоков Еркин, который еще вчера состоял в другой партии, и мало кому известный коммерсант Юдин были за столом вроде как ни к чему. До выборов Президента уже начали считать дни, и, хотя Президент и лидер коммунистов, победивших в декабре на выборах в Госдуму, официально свои кандидатуры еще не выдвинули, данный вопрос был практически решен, Дело было лишь за формальным заявлением. Тридцатисемилетний лидер демократов, кандидат в Президенты и друг Алентова тоже еще не сказал последнего слова, но у Демократов другого лидера не было, так что за столом практически собрались представители трех ведущих фракций, которые в июне должны были вступить в борьбу за корону российского самодержца.

Серебряная свадьба хозяев никого из присутствующих не волновала. Юрий Карлович Горстков был не только миллионером, но являлся некоронованным лидером ведущих финансовых структур России и наиболее авторитетным русским финансистом в глазах Запада. И, хотя газеты и телевидение не уставали повторять, что восстановить развалившуюся экономику страны способны только сами хозяева и на помощь со стороны рассчитывать наивно, обещанные Западом миллиарды долларов не давали политикам спать спокойно.

Кому положено, прекрасно знали, что Горстков крайне неохотно участвует в политических тусовках, а если и приходит, то о делах не говорит, отмалчивается. Являясь сегодня на скромный юбилей, каждый считал, что он окажется за столом чуть ли не единственным гостем и, зная хлебосольство дома, рассчитывал за рюмкой если не заручиться поддержкой хозяина, то прощупать его настроение.

Когда все собрались и заняли места за столом, наступила пауза, объясняемая разочарованием: в таком составе ни о каком приватном разговоре не могло быть и речи. Юдин, который никаких целей не преследовал, лишь симпатизировал более молодому и удачливому коллеге, слегка ему завидовал, не без этого, поднял традиционный тост, сказал положенные слова и вынудил “молодых” поцеловаться.

Хозяин поздно сообразил, что состав за столом получился разномастный, с искренней симпатией взглянул на Бориса Юдина, зная, что этот человек искренен, ничего просить не собирается, так как прочно стоит на своих ногах и ни в какую сторону тянуть не будет, сам политику не уважает.

Юбиляры звонко расцеловались, хозяйка пылала румянцем, угощала гостей с таким усердием, словно они утром вырвались из блокадного Ленинграда.

Контрразведчик Володин и заместитель начальника Управления охраны Президента пришли без жен, сидели рядом, в миру тихо ненавидели друг друга, сегодня, не сговариваясь, объявили временное перемирие.

— Ну, раз такое случилось, выпьем на “ты” и не будем говорить о политике, — на правах старшего сказал Володин и выпил.

— Я и в политике ни бум-бум, — Севостьянов тоже выпил. — Мое дело телячье, отнеси-принеси и не мычи.

— А чего ты явился? — Володин знал, что сосед врет и совсем не так прост, как хочет казаться.

— Шеф сказал, я и пошел. — Полковник налил по новой. — Кто в июне в короли выйдет — неизвестно, а Карлович, — он кивнул на хозяина, — при любом раскладе небитым козырем останется.

— Не скажи, Юрий, не скажи! — Генерал профессионально опрокинул рюмку. — Начнут рулить коммуняки, все может случиться.

— Мы с тобой при настоящих хозяевах служили, знаем, нынешние не те ребята. Ружья у них имеются, а патронов нету. И хозяин им не по зубам, а уж те фигуры, за бугром, что у него за спиной стоят, и говорить нечего. Это факт, который и тебя, и меня касается одинаково.

Олег Еркин, маленький, жилистый мужичонка, из глубинки неизвестным способом пролезший в Думу, вовремя переметнулся к коммунистам и сохранил депутатский мандат на второй срок. Хозяева видели его впервые. Кто пригласил его на обед и приглашали ли его вообще — неизвестно, он горячо полемизировал с одним из ведущих лидеров демократов доктором наук Алентовым. Полемика сводилась к горячечному монологу Еркина. Алентов смотрел удивленно и согласно кивал. Да, вряд ли такое общение можно назвать полемикой. Выступление Еркина состояло из отдельных, никак не связанных друг с другом призывов и лозунгов различных партий.

— Все очень просто! Частная собственность, конечно, останется. Одежда человеку необходима, кровать, машина, только пускай предъявит справку, где заработал деньги. Люди должны жить хорошо, учеба, клиника, больница — бесплатно. Ни у кого ничего отнимать не будем, пусть владеют, но в разумных пределах, липшее человек должен отдать ближнему. Согласны?

— Да-да, конечно, липшее обязательно отдать, — кивал Алентов, думая о том, какой черт занес его на этот обед.

Николай хотел увидеть Юлию и не знал, что девушки нет в Москве. Он встречался с дочерью Горсткова дважды, на каком-то шумном и довольно пьяном вечере они танцевали, затем довольно долго разговаривали. Молодой политик не знал, что девушка — дочь финансового магната, принял ее за журналистку. Юлия понравилась ему как женщина: гибкое, сильное тело, открытая обаятельная улыбка и удивительная раскованность. Ему очень нравилось, что она не расспрашивает его о политике, не ведет заумных разговоров об экономических реформах. Танцевать они оба любили и умели, ощущали в движении не только физическую, но и духовную гармонию.

Юлия знала, что ее партнер — заметный человек в какой-то политической партии, вспомнила, что видела его по телевизору, но представились они друг другу только по имени, громкая фамилия Николая была девушке в тот вечер неизвестна. На подобных вечерах танцуют немногие, и молодая пара привлекала внимание. Среди присутствующих прошел шепоток, и Николай краем уха услышал:

— У Алентова губа не дура... Вот так зарождаются правящие династии.

Алентов был слегка пьян и влюблен, не придал услышанному значения. Расставаясь, он задал вопрос, который задает нормальный мужчина понравившейся ему женщине:

— Мы еще увидимся, разрешите вам позвонить?

— Вы мужчина, дерзайте! — ответила, смеясь, Юлия.