Я избрал свободу - Виктор Кравченко

ОТРЫВОК ТРИНАДЦАТЫЙ

В главе XX «Сибирское надувательство» (стр. 317–331), Кравченко описывает условия своей работы в Кемерово, на строительстве трубопрокатного комбината. Этот комбинат был сначала запланирован в Сталинске и сотни миллионов рублей уже затрачены на его строительство, когда обнаружилось, что в этом городе нет для такого предприятия электро- и газоснабжения, путей снабжения, рабочей силы, помещений для рабочих и, наконец, что почва Сталинска не может выдержать тяжести промышленных построек. После нескольких месяцев волокиты и препирательств с различными организациями, Кравченко удалось добиться переноса этого строительства в Кемерово, где были для этого все необходимые условия. Глава эта посвящена описанию бестолковости и бесплановости работы советских планирующих организаций. Особенно интересна последняя часть главы.

С самого начала наши усилия разбивались о бюрократическую глупость. Я должен был собирать материалы и инструменты и организовывать их транспорт и хранение. Тысячи квалифицированных и неквалифицированных рабочих должны были быть мобилизованы, снабжены жильем и элементарной заботой. В нормальных условиях эти вопросы не представляли бы непреодолимых трудностей. Но при нашей советской системе каждый шаг требовал формального решения бесконечных инстанций, каждая из которых ревниво относилась к своим правам и смертельно боялась взять на себя инициативу. Неоднократно мелкие трудности ставили нас в тупик, который никто не осмеливался разрешить без инструкций из Москвы. Мы жили и трудились в лабиринте анкет, бумажных форм и докладов в семи копиях.

Я не буду утруждать читателя техническими подробностями. Но некоторые примеры могут развеять покров деловитости над бесплановостью, которая именуется, почему-то, плановым хозяйством.

Мы остро нуждались в кирпиче. Сотни заключенных маршировали из своих отдаленных лагерей и работали по четырнадцать часов в день, чтобы выполнить требования различных строительных организаций Кемерово на этот материал. А в то же время два больших и хорошо оборудованных кирпичных завода стояли замороженными. Они принадлежали какому то другому наркомату, который «консервировал» их для неких мистических будущих целей. Я просил, и угрожал, и посылал ходоков в Москву в попытке разморозить эти заводы, но бюрократизм торжествовал над здравым смыслом. Кирпичные заводы оставались мертвыми все время, пока я находился в этом городе.

В то время как мы делали отчаянные попытки найти жилье для наших рабочих, на окраине Кемерово стоял блок жилых домов, неоконченных и безполезных. Оказалось, что кредиты, отпущенные на их строительство, были израсходованы раньше, чем дома были окончены. У меня были необходимые средства для завершения этого строительства и для покупки уже построенного, но я не был в состоянии преодолеть бюрократические препятствия. Организация, которая начала строительство, была готова уступить свои интересы. Фактически все, казалось, были согласны и разрешение на использование этих домов должно было прийти, — но оно так никогда и не пришло.

Важная трамвайная линия, проходившая через наш район, была почти закончена. Несколько десятков тысяч рублей было бы достаточно, чтобы пустить ее в действие и фонды для этого имелись. Но из-за какой то бюджетной волокиты отцы города не осмеливались разрешить эти кредиты без решения вышестоящих органов. Я написал десятки срочных писем, требуя открытия линии. По этому вопросу происходили бурные заседания в горкоме и в кемеровском совете. Но проходил месяц за месяцем и ничего не случалось. Между тем тысячи усталых людей теряли каждый день по два-три часа на хождение на работу и с работы.

Я не мог приписывать все эти осложнения и задержки злому умыслу, хотя страсти разгорались и произносилось много горячих слов. Действительное об'яснение лежало в паническом страхе, который парализовал отдельных работников и целые организации.

Оказалось, что Кемерово пострадал более нормального от террора прошедшей чистки и потому медленно оправлялся. Многие из его руководящих работников все еще находились под влиянием кровопролития. Город сенсационно участвовал в московских процессах. Его химические заводы и угольные шахты фигурировали в них, как основные цели вредительской деятельности; и именно в Кемерово, как утверждалось, находилась «подпольная типография», созданная и использовавшаяся вождями оппозиции.

Главным «заговорщиком» в этом городе был, будто-бы, товарищ Норкин, который находился среди обвиняемых по процессу Пятакова и был казнен через несколько часов после суда. Он работал в Кемерово, как представитель Народного Комиссариата Тяжелой Промышленности. За мои грехи я должен был сейчас сидеть в том же кабинете, из которого Норкин, если верить его бессмысленному признанию, направлял свои преступления. Я находился в ежедневном контакте с некоторыми из людей, работавших вместе с ним и с несколькими из тех, которые свидетельствовали против него.

По мере того, как мое знакомство с ними углублялось, было неизбежно, что имя Норкина время от времени возникало во время разговора. Каждый раз они бывали при этом смущены и испытывали, как мне казалось, также глубокий стыд. Им едва ли надо было мне говорить — хотя один это сделал — что они лгали под давлением НКВД, чтобы спасти свои шкуры. Несколько раз угрызения совести вынуждали у них некоторые признания.

Однажды, после серьезного несчастного случая, происшедшего на химическом заводе, я оказался один с работавшим здесь ответственным партийцем. Рассказав мне о некоторых подробностях несчастного случая, он вдруг воскликнул:.

«Это как раз такого рода вещь, за которую были казнены товарищ Норкин и многие другие! «Саботажники» и «вредители» мертвы, но несчастные случаи продолжаются. Я думаю, они направляют их из своих безимянных могил…»

«Но как же с собственными признаниями Норкина, товарищ Л.?»

«Не будьте наивным, Виктор Андреевич. Если бы эти инженеры действительно хотели совершать вредительские акты, они могли бы пустить в воздух весь комбинат. Почему они ограничились незначительной порчей и маленькими срывами производства? Зачем им было травить рабочих? Признания? Сказки для иностранных идиотов!»

Было очевидно для каждого инженера, что этот химический завод, также как и многие из новых советских промышленных предприятий, работал с большими перебоями. Строительство было спешным и во многих отношениях незаконченным. Монтаж был убогим. Рабочие были недостаточно подготовлены. Правда заключалась в том, что недостаток опыта и ошибки были причиной несчастных случаев здесь до чистки и они продолжали вызывать несчастные случаи сейчас, когда «враги народа» были уже уничтожены.