Как работал Владимир Ильич Ленин - Лидия Фотиева

Каждый бывавший у Владимира Ильича в 1918 году помнит этот телеграф; oн был неотделим в то время от кабинета Владимира Ильича. Здесь был главный нерв жизни страны. Сюда стекались сведения со всех фронтов, и отсюда диктовались приказы.

Дверь в кабинет, через которую обыкновенно ходил Владимир Ильич, ведет именно из этого коридора. Против нее расположена дверь к выходу. В конце 1918 года телеграф перевели в другое помещение, и к двери кабинета был поставлен часовой.

Мимо этой двери проходили все, кто направлялся в Совнарком, а в то время туда почти беспрепятственно шел всякий и у кого была какая-нибудь нужда до Совнаркома.

Есть другая дверь из кабинета Владимира Ильича. Эта дверь ведет в так называемую «будку» (помещение для верхнего коммутатора Кремля). «Будка» была так же неразрывно связана с кабинетом Владимира Ильича, как и телеграф в коридоре, причем эта связь сохранялась до последнего времени. «Будку», как и телеграф, несомненно, помнят все товарищи, бывавшие в то время у Владимира Ильича. В «будке» была установлена телефонная связь с кабинетами и квартирами народных комиссаров, с ЦК РКП(б), со штабами Красной Армии, с Петроградом, Харьковом и другими городами.

Это было время фронтов, «катастрофических положений», кризисов и белогвардейских заговоров. В кабинете Владимира Ильича в первое время не было телефонов, и он приходил говорить в «будку». В острые моменты, когда все собирались около Владимира Ильича, сюда же приходили и другие товарищи. Телефонистами в 1918–1919 годах были испытанные рабочие, приехавшие вместе с Совнаркомом из Смольного; Владимир Ильич называл их своими секретарями и Давал им часто разные мелкие поручения, касавшиеся отправки писем, записи и вызова на прием, передачи по телефону какого-либо сообщения и т. п. «Будка» слышала все, и первая знала все новости. Наружная дверь в «будку» выходила на лестницу. Дверь в кабинет не запиралась. Было несколько случаев, когда через «будку» в кабинет Владимира Ильича прошли совершенно без контроля посторонние люди. После этого наружную дверь в «будку» заперли и поставили к ней часового, который пропускал в нее только нескольких товарищей по особому списку.

Помню, как народный комиссар продовольствия Цюрупа, которому от переутомления и; голодовки (это было в 1918 году) сделалось дурно на заседании Совнаркома и который хотел прилечь на стоявший в «будке» диванчик, тщетно упрашивал часового пропустить его.

Впоследствии, когда у Владимира Ильича в кабинете были установлены телефоны и жизнь уже вошла в более спокойное русло, роль «будки», кроме телефонной связи, свелась только к исполнению мелких поручений Владимира Ильича.

Состав телефонистов тоже изменился. Особенно часто обращался Владимир Ильич к «будке», когда хотел быстро отправить письмо и получить ответ. По его указанию в «будке» были нами заведены книги для записи передаваемых пакетов с пометкой часа и минут отправки и получения и с расписками дежурных. Во время болезни Владимира Ильича через «будку» шла связь с Горками: «будка» получала и отсылала все нужное Владимиру Ильичу.

Третья дверь из кабинета вела в зал заседаний Совнаркома. В первые годы это была комната в два окна, которая называлась «красным залом». В ней Владимир Ильич проводил в 1918–1919 годах каждый вечер, так как заседания Совнаркома в то время происходили ежедневно, кроме воскресенья. От табачного дыма дышать было трудно, и летом в конце заседания, во время длинных речей докладчиков, Владимир Ильич обыкновенно садился на подоконник, высовываясь из открытого окна, насколько это было возможно. После ранения Владимира Ильича врачи запретили ему быть в накуренной комнате, и в Совнаркоме курить было запрещено.

В 1921 году эта комната была соединена с соседней, тоже в два окна; таким образом получился зал заседаний в четыре окна.

При жизни Владимира Ильича секретариат Совнаркома работал в зале заседаний. Это было вызвано как недостатком помещения, так и необходимостью быть ближе к кабинету Владимира Ильича, чтобы без замедления исполнять его распоряжения.

С исключительной быстротой и точностью исполнялись все поручения Владимира Ильича. Мне вспоминается один комический эпизод, как раз связанный с тем, что одна из сотрудниц постаралась выполнить поручение Владимира Ильича с буквальной точностью. Однажды вечером (если не ошибаюсь, в 1920 году) Владимир Ильич сказал дежурной сотруднице секретариата: «Дайте мне весь состав коллегии Наркомзема». Он имел в виду список членов коллегии, а дежурная поняла буквально и стала спешно по телефону вызывать к Владимиру Ильичу всю коллегию Наркомзема. Можно себе представить, какой поднялся переполох! Свидания у Владимира Ильича добивались и ждали, как события, а тут вдруг он зовет сам, да еще всю коллегию! Через несколько времени Владимир Ильич, потеряв терпение в ожидании списка, снова затребовал его. Тогда только выяснилось недоразумение, и стали бить отбой. Когда Владимиру Ильичу рассказали о происшедшей ошибке и о том, что ее причиной было отчасти его неточное выражение, он со смущением спросил: «Неужели я так сказал?»

В третью дверь, соединявшую кабинет Владимира Ильича с залом заседаний, входили все, кого он принимал, кроме нескольких самых близких к нему товарищей, которые входили в дверь из коридора, предварительно созвонившись с Лениным.

Сколько сотен человек за пять лет с сердечным трепетом и волнением вошли в эту дверь и вышли оттуда окрыленные, с вдруг открывшимися перед ними от нескольких слов Владимира Ильича новыми горизонтами, с вновь обретенными силами, начавшими было падать от утомления и от почти нечеловеческих трудностей работы!

Внутренняя обстановка кабинета до самого конца осталась почти такой же, какой была в первые дни. Добавления, которые делались с течением времени, не меняли стиля, а лишь прибавляли детали. Главная черта этой небольшой, скромной комнаты в два окна — простота и целесообразность. Не было почти ни одной вещи, которая не имела какого-нибудь значения для Владимира Ильича и которая не отражала бы его индивидуальности. Исключение в этом отношении составляли большие старинные всегда фальшивившие часы. Владимир Ильич считал плохими и такие часы, которые фальшивят хотя бы на одну минуту в сутки, а с этими часами случался такой грех и минут на пятнадцать. Старый часовщик, который заводил и чинил в течение нескольких десятков лет все часы в Кремле, много раз слышал от Владимира Ильича замечания по поводу этих часов, но, повидимому, исправить их было нельзя. Однако Владимир Ильич отклонял предложение переменить их. «Другие будут такими же», — говорил он нехотя. В конце концов они все-таки были заменены другими.