Назвать своей - Оливия Гейтс

– Называй это как хочешь, но мой ответ по-прежнему «нет». Это окончательный отказ. У тебя нет права считать, что ты можешь получить отпущение грехов за мой счет.

– Я ищу искупление лишь ради тебя. Я предлагаю тебе все, что у меня есть. Ты же только что признала, что я тебе нужен.

– Я только сказала, что ты ушел в то время, когда был мне так нужен. Но это не значит, что я по-прежнему нуждаюсь в тебе. Это не так. Если ты действительно думаешь обо мне, как ты сейчас заявляешь, то разумнее было бы держаться подальше от меня и Лео, потому что меньше всего нам желательно твое непостоянное присутствие. Ты не имел права заставлять меня слушать твои откровения, выдвигать свои требования. И сейчас я прошу тебя: забудь, что эта встреча вообще состоялась, и продолжай держаться от нас с Лео на расстоянии.

Каждое слово падало, словно удар кнута. Боль от этих ударов накапливалась, пока Максим от нее не оцепенел. Как он мог надеяться на другую реакцию Калиопы?

Если честно, он и не надеялся. Идя сюда, он даже не смел строить никаких планов. Но холодность Калиопы шокировала. Он обнажил перед ней душу и думал, что она хотя бы попытается смягчить отказ. Не ради него, а потому, что таков ее характер. Но кто бы мог подумать, что она такая… безжалостная. Особенно разочаровало, что она так повела себя, когда он честно рассказал о последствиях своей травмы. Стоило изложить медицинские прогнозы относительно своего здоровья, и все сочувствие, которое Кали выказывала ему до этого, испарилось. Максим должен был убедиться, верны ли его наблюдения. Ему хотелось верить, что это не так.

– Ты отказываешь мне, потому что не можешь простить? Или потому, что больше меня не хочешь? Или… это из-за моего подорванного здоровья?

– Не собираюсь объяснять тебе причину моего отказа, как ты когда-то не объяснил мне причину твоего исчезновения.

– Я должен был рассказать тебе всю правду, чтобы ты могла сама принять решение…

– Спасибо, я такое решение приняла и надеюсь, ты будешь его уважать.

Максим предпринял последнюю попытку:

– Если ты отказываешь мне из-за последствий моей травмы, уверяю, это никогда не повлияет на тебя или Леонида. Если ты позволишь мне стать твоим мужем и отцом моему сыну, тебе ни разу не придется об этом пожалеть, пока я жив… или после моей смерти.

– Прекрати! Я сказала «нет»! Мне больше не о чем с тобой говорить.

Волков смотрел в эти глаза, горящие холодным огнем. Высказанное ранее сочувствие не имело никакого отношения к нему. Наверное, это была лишь печаль Калиопы из-за потери Михаила. Ей хотелось поделиться этим чувством с единственным человеком на свете, который бы по-настоящему ее понял. Что бы она ни чувствовала к нему, Максиму, в прошлом – он убил это собственными руками.

И нельзя винить Кали. Сам виноват, что дерзнул надеяться на то, чего никогда не заслуживал.

Она резко развернулась на каблуках и направилась к двери.

Его выставляют за порог.

Максиму казалось, что каждый шаг приближает его к смерти, отнимая волю жить дальше. Что-то похожее он испытывал и тогда, когда уходил от этой женщины в прошлый раз. Но сейчас это чувство было куда сильнее.

Кали смотрела, как Волков покидает ее жилище. Прежде чем она успела захлопнуть за ним дверь, он, обернувшись, придержал ее ладонью. Взгляды их скрестились, и в глазах Калиопы мелькнуло что-то, похожее на… панику? Но в следующий момент Максим решил, что это ему показалось, а Кали с холодным неудовольствием выговорила ему за попытку затянуть прощание. Но он должен был сказать еще кое-что.

– Я не удивлен твоим отказом, – произнес он унылым и охрипшим голосом, не узнавая его звучания. – Ничего другого я и не заслуживаю. Но ты хотя бы позволишь мне – на любых условиях – видеться с Леонидом?

Калиопа как подкошенная рухнула в постель. Она держалась, пока не закрыла за Максимом дверь, а после сломалась и едва успела добежать до ванной, где ее вырвало. Но это не помогло почувствовать себя лучше.

Затем Кали забралась под душ и, словно наказывая себя, включила очень горячую воду, чтобы та смыла с ее лица такие же горячие слезы.

В голове стучало: «Я сказала Максиму «нет». Я отказала ему жестко и окончательно».

Все мышцы свело, желудок все еще сжимали спазмы.

Это было выше сил Кали – выдержать полученные сегодня удары, начиная с момента, когда она обнаружила Максима стоящим у ее порога, до той минуты, когда Волков заявил, что… что он…

Мысли снова парализовало, словно мозг отказывался принять самую страшную правду, обращаясь к менее шокирующим моментам: неожиданному появлению Максима, причинам его исчезновения, а еще… его предложению.

Когда он сделал его в первый раз, Калиопа лишь замерла, не веря своим ушам. О таком она даже и не мечтала, воображая себе возвращение Максима.

Но когда он изложил ей все и снова попросил ее руки, недоверие сменилось восторгом. Еще немного – и она бы согласилась.

И тут Максим рассказал о том, что может умереть в любую секунду из-за аневризмы. В голове сразу вспыхнули воспоминания о жестоком опустошении, о том, как тяжело, когда знаешь, что над головой горячо любимого человека висит смертный приговор, как ужасно потом потерять его.

При одной лишь мысли, что снова придется пройти через подобное испытание, Кали ощутила, как паника запустила свои темные окровавленные когти в мозг, вытягивая из нее жизнь.

Ужас трансформировался в гнев на Волкова за то, что тот сделал с собой и своей судьбой, за то, что забрал жизнь Михаила и разрушил свою, и на себя за то, что набросилась на него. Грубость ее отказа еще больше усилила разочарование Максима.

Неужели он ожидал, что она окажется настолько сумасшедшей, что скажет «да»? Он хоть представляет, что это согласие сделало бы с ней и что вообще она чувствует?

Она-то считала, что Максим понял ее скрытые эмоции и потому исчез. А оказалось, он и понятия не имел о чувствах Калиопы и был сосредоточен лишь на собственных нуждах и страхах.

Она любила Волкова, когда он был ее любовником, без всяких обязательств. Как же сильна была бы ее любовь, если бы Максим стал ее мужем? Кали едва пережила его уход, но не переживет, если потеряет уже по-настоящему.

Поэтому, из чувства самосохранения, она сказала «нет».

Но на кое-что другое она согласилась: на то, что Максим сможет навещать Лео. Она не могла запретить ему видеть сына.

Теперь, когда Кали умерила тягу Максима к искуплению вины путем женитьбы на ней, он, конечно, захочет увидеть Лео. Малыш уже не будет спать, как во время прошлого визита, и Волков поймет, что иметь ребенка, пусть даже видя его не часто, невыносимо, как ему всегда и казалось. Новое исчезновение блудного отца будет лишь вопросом времени.