День, когда доллар умрёт - Джон Гальт

24 февраля, 2010 9 утра

Двадцать минут, которые раскачают мир

Президент Обама подошёл к подиуму с министром финансов Гейтнером, сенатором Гарри Ридом и лидером парламентского большинства Пелоси и начал говорить:

«Собратья, американцы, жители всего мира. Сегодня мы вступаем в новую эру экономической справедливости для каждого. Неустойчивость, уничтожившая нашу текущую банковскую систему, в следующие тридцать дней будет в большой степени исправлена. Этот брифинг направлен на то, чтобы проинформировать общественность с помощью министерства финансов США, какие действия будут немедленно предприняты, чтобы уверить мир и наших граждан, что наше правительство полностью исполнит свои обязательства, и в том, что все граждане, которым полагаются льготы и поддержка от нашей нации, получат их без перебоев. Учитывая это, перед вами выступит министр финансов Тимоти Гейтнер, чтобы обнародовать указы президента[20], которые вступили в действие сегодня в полночь. Также, с помощью наших законодательных ветвей власти, представленных сенатором Ридом и лидером парламентского большинства Пелоси, он объяснит, как мы будем следовать тому регулирующему контролю, на который согласилась наша нация».

Когда министр Гейтнер пожал руку Обаме и поднялся на подиум, у Тома, Майка, Джека и Джона было одно и то же чувство, несмотря на разделяющие их мили и разницу в социальном статусе. Гейтнер начал зачитывать президентские указы, которые касались его министерства, в основном — банковского и финансового секторов, но, что занимательно, чтобы не лишать американцев чувства спокойствия, он обходил стороной обязанности по приведению их в действие, которые лежат на федеральной налоговой службе и Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию. Тревога, которую у себя дома чувствовали джентльмены, в последующие двадцать четыре часа только усилится — в Интернете опубликуют указы, и последующий за этим хаос навсегда изменит Америку.

Часть 6. Передай, пожалуйста, масло и черничный сироп

Нижеследующая история — ВЫМЫСЕЛ. Перед тем, как размещу седьмую часть, я составлю краткий пересказ произошедших событий с небольшими комментариями. Кроме того, я вкратце расскажу про приложение, которое собираю для первых семи частей рассказа.

24 февраля 2010 9:45

Мать Сэнди нельзя было назвать беспомощным младенцем. Тот факт, что она выросла в Аделе и была настоящей девушкой с Юга, обеспечил её опытом и крепостью, с помощью которых она могла с лёгкостью пройти самые странные ситуации. И вот ей уже семьдесят пять. Она носила обычное для юга Джорджии имя Лилиан. И она знала, что в трудное время (ну или если просто пирог не получается) все постоянно бегают к «маме Лил», чтобы она поделилась своей мудростью. Посмотрев на свою сорокапятилетнюю дочь, она только и сделала, что покачала головой, делая глоток кофе в ресторане «Айхоп» — дочь настояла, чтобы они с утра туда поехали. Лилиан посмотрела на потолок и завела своё обычное: «Милая, не надо было так далеко ехать. В Джорджии не в первый раз идёт снег, а у меня много свежих мясных консервов, фруктов и овощей. А вот у тебя дома, я уверена, нет даже банки Спама»[21]. Сэнди вздохнула и ответила: «Мама, в понедельник ночью Том после работы зашёл в магазин и купил кучу всяких консервов, есть которые вредно для здоровья. Кроме того, он купил туалетную бумагу, а затем продал её на парковке, заработав пять долларов на каждой упаковке. У нас запасы на несколько недель, ни о чём из-за нас не беспокойся. А вот мы за тебя волнуемся».

Лил откинулась назад, пока официантка подливала ей кофе. Затем её коллега поставил перед Сэнди первую тарелку, на которой лежали яйца, бекон, блины и то ассорти из сиропов, за которое «Айхоп» прославился как место, дававшее зубным врачам работу уже которое десятилетие. Пока Лилан размешивала в кофе сахар, перед ней поставили её тарелку, на которой всё свободное место заняла глазунья, всё ещё шипевший маслом бекон, две колбаски и два блина, по соседству устроилась миска исходящей паром каши с маслом. Официантка, на лице которой ясно читалась усталость, вежливо спросила: «Вам ещё чего подать? Если не приедет грузовик с очередной поставкой, мы, быть может, работаем последнее утро. Где-то через час у нас тут кончится еда и всё». Лили улыбнулась и, характерно растягивая слова, сказала: «Всё в порядке, милая, мы с удовольствием это съедим, ведь я уверена, что вы как следует позаботились о нашем заказе. У меня на тарелке всё, что я хотела, даже больше. У тебя ведь тоже, Сэнди?» Сэнди эта фраза, похоже, озадачила, и она просто кивнула головой, приступив к лучшему завтраку, который у неё был за последние несколько дней.

«Мама, что ты этим имела в виду?» — спросила Сэнди, откусив обильно политый маслом и сиропом блинчик. «Дорогая, передай, пожалуйста, масло и черничный сироп», — ответила мама, — «и я объясню тебе, почему нам надо привыкнуть к тем условиям, в которых я выросла». Лилиан пустилась в рассказ про те времена, когда она была маленькой. Сэнди слышала эту историю миллион раз, однако сейчас она не стала пропускать её мимо ушей. «Мам, а почему тебе приходилось каждую ночь есть репу? Разве это не осталось в прошлом?» — спросила Сэнди, прерывая историю. «Милая, мы считали за счастье, если иногда ночью к нам в руки попадало свиное сало со спинки и репа с чёрным перцем. Мы жарили всё это, чтобы добавить в нашу еду остроты. Если нам везло, на стол попадала картошка и мы ели суп из картошки и репы, а иногда, раз в месяц, даже курицу. Надо помнить, что вся та околесица, которую в тридцать девятом нёс Рузвельт по поводу восстановления экономики, вовсе не означала того факта, что это восстановление вообще происходило. Чёрт побери, если бы в армию не призвали достаточно рабочей силы, рынок труда в этой стране больше бы не открылся. Мы бы с голоду умерли, если бы не война», — ответила она, увидев в глазах дочери беспокойство.

После того, как чуть более часа спустя они закончили завтракать, Лилиан настояла на том, что сама даст на чай, и оставила официантке красивую, новую купюру в десять долларов. «Мама!» — выдохнула Сэнди, — «Это чересчур много!» Её мать ответила взглядом на её взгляд и строго сказала: «Не закатывай скандал, она заработала эти деньги и, скорее всего, окажется на улице уже после обеда. Тебе стоит беспокоиться о себе и этом твоём муже». Когда они подошли ко входу в магазин с чеком, Сэнди достала из бумажника дебетовую карту и дала её вместе с чеком кассиру. Младший менеджер, слегка утомлённая женщина пятидесяти с чем-то лет из Вилла Рика, которая выглядела так, будто работает уже три дня без перерыва, вежливо сказала: «Мадам, мы сейчас не принимаем карточки. На двери висит объявление, что берём только наличные». Сэнди оглянулась на мать и, начиная чуточку паниковать, сказала: «Мам, у меня нет…» Не дав ей закончить, Лилиан протянула перепачканной сотруднице ресторана двадцать пять долларов и сказала, что сдачи не надо. «Милая, я же тебе сказала, что была готова к этому далеко не год назад», — сказала она, взяв за руку дочь и выйдя с ней наружу.

Сэнди подошла к пассажирской двери своего Джи-Эм-Си «Сиерра», открыла дверь и помогла матери сесть в джип. Пока мать усаживалась, копаясь с регулировкой сидения и ремнями безопасности, Сэнди обогнула машину и вдруг закричала: «ГОСПОДИ! ПОМОГИТЕ, КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!» Из отверстия бензобака торчал конец резинового шланга, из которого на ледяном зимнем ветру испарялись, видимо, последние капли бензина. Вот-вот начнутся приключения Сэнди в Пичтри Сити, несмотря на то, что она менее чем в двух часах от дома.

24 февраля 2010 10:00, центральное время

Заместитель шерифа Монктон закончил пить кофе и, как он и рассчитывал, после речи президента и Гейтнера на его радио поступил вызов. «Всем отделениям вернуться на базу», — вот и всё, что сказал голос по радио. После того, как все подтвердили получение приказа, он глубоко вздохнул и приготовился ответить. Он посмотрел на своего старого друга, которого знал уже много лет и сказал: «Вот этого сообщения мы все и боялись. Нас готовили к этому в 2002 и 2007 годах, но никто не думал, что такое случится», — сказал Майк смягчившимся, ничего не выражающим тоном. «Чего боялись, Джек? Чёрт, ты меня сейчас здорово напугал». Заместитель сунул Майку копию сообщения, которое они получили в понедельник утром из Вашингтона от Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям и Министерства национальной безопасности. Майк быстро пробежал его глазами и, закончив читать, выпалил: «НАЦИОНАЛИЗИРУЕТСЯ? НАШУ МЕСТНУЮ СЛУЖБУ ШЕРИФА НАЦИОНАЛИЗИРОВАЛИ? Джэк, ты, блин, шутишь что ли?»

«Нет, Майк, не шучу. Они ждали официального сигнала из администрации губернатора, который освободил бы нас от подчинения штату. Буш подготовил эту альтернативу после нападения 11 сентября, но никто никогда не думал, что этот приказ будет подписан президентом», — сказал Монктон, надевая плащ и уставившись в пол. «Джек, а ты что будешь делать? Если поступит приказ против жителей этого города, тебе придётся сделать непростой выбор», — сказал Майк, начиная волноваться. Заместитель надел шляпу и перчатки и взглянул Майку в глаза: «Я буду делать свою работу, старик, так же, как всегда».