Жираф - Слава Сэ

Хорошо зафиксированный мужчина очень покладист в любви. Даже если Петров не планировал целоваться, Ковалёва этого не заметила. Через восемь секунд бесполезной борьбы он решил — а что? На ощупь Ковалёва была приятней, чем Ким Бейсинджер в плейбое его детства.

Ну и вот. Мне тоже, обязательно нужно кого-то любить. Особенно, в январе. А то не пишется.

Как Даша сдавала квартиру

Даша сдаёт двушку в колониальном стиле. Ковры, занавески, золотой унитаз, бассейн с пузырьками. Советский кинематограф утверждал, именно так выглядит дворец падишаха.

Восточные люди в восторге. Сначала у Даши жили сирийцы. Улыбчивые, тихие торговцы оружием. Стиралка била их током, люстра роняла на них плафоны. Очень метко, кстати, попадала в макушку. Они всё равно улыбались и хотели ещё снимать.

Потом вселился холостой китаец. Он был нинзя. Агрессивная мебель его не замечала. Даже собака на него не лаяла. Не человек, а мышь какой-то. Китаец съехал, вернулись арабы. Они туда-сюда возят свои боеприпасы, из Сирии.

После них поселились две студентки. Даша меня к ним не пускала, на случай, если вдруг я бабник. По степени разрушений как раз они оказались шахидками в третьем поколении. Крушили всё. Жили, будто завтра не наступит. Отломали у стола ножку, у душа дверцу. Судя по расходу воды, они купали своих боевых коней. Или слонов.

Дарья неделю оттирала следы удачной сделки со студентками. Опять дала объявление, и сразу позвонил клиент с акцентом. И прибежал, принёс залог. С её слов, пламенный черкес, как у Лермонтова. Чёрный весь, с огромным носом. С ним были друзья, тоже черкесы.

Даша звонит мне, говорит:

— Нужен мужчина на вечер, я выбрала тебя.

Так вот, никогда не радуйтесь, если женщина приглашает вас в гости, как мужчину. Скорей всего, придётся носить железное пианино голыми руками. Пианино отличается от боевого слона тем, что его не надо мыть. А весит оно даже больше, потому что ходить не умеет.

— Это ещё не всё — сказала Даша, когда я почти родил детей от пианино. Ты и дальше будешь мне нужен.

Так вот, не радуйтесь, если после пианино женщина настойчиво продолжает видеть в вас мужчину.

Даша говорит:

— Скоро придут клиенты, они должны видеть, что у меня есть муж. Будешь моим мужем. С полдевятого до девяти.

Это она, конечно, польстила. Вряд ли я столько выстою против трёх черкесов. Да ещё, с оттянутыми до земли руками. Но мужчины, это такие люди, если надо пойти и погибнуть, они идут и гибнут. Ради женщины. По крайней мере, будут ныть весь вечер так, будто впрямь помирают.

В этот вечер, уходя из дома навсгда, я выключил свет, перекрыл газ и поцеловал кота. Моё будущее казалось мне очень непродолжительным.

И вот. Пришёл. У пианино на пузике нашлись колёсики. Главное, вовремя его затормозить. Оно всё норовит разогнаться и проломить проход к соседям. В общем, обошлось, перетащили. Сели ждать угрозу с юга.

Ровно в половине девятого прибыли тёмные силы. Открываем дверь — там такой, маленький, худенький. Глаза добрые. Зовут Арсен Тиранян. Что в переводе с армянского значит — Абрикосовый. Зубной врач.

Уж как я ему обрадовался! Всё-таки они наши братья во Христе.

Пока Даша писала договор, я всё тряс его руку. Хотел обнять, но сдержался. Всё-таки мы, латыши, не должны пугать тихих южан своим темпераментом. Удивлённый приёмом (я принёс ему чаю), Арсен рассказал, что живёт с родителями жены. Жена тоже врач. Решили, лучше пожить отдельно. Вчера приходил с братом, советоваться. Родители купили квартиру в рассрочку, процент огромный. Живут рядом, в хозяйстве есть также гараж. В семье никто не курит, котов не разводят. Армянский спутник транслирует ТВ, он поставит на балконе тарелку, если можно.

Конечно, я разрешил просверлить в Дашиной квартире немножко дырочек. Человек-то хороший. Почти русский.

Потом Даша оттащила меня от клиента. Сказала, я должен был не любить его, а показать, что в доме есть мужик, если что.

И мы пошли в ресторан обмывать

А) сделку

Б) моё возвращение в жизнь

В) просто есть хотелось.

Даша говорит:

— Странно, сегодня он такой симпатичный. А вчера был весь чёрный, носатый, и втроём.

Это что. Когда мы только познакомилась, Даша меня считала коварным деспотом и Дон Жуаном. Три месяца не пускала себя поцеловать, а потом сразу укусила, без предупреждений. Всё-таки девчонки ужасные трусихи.

О нелинейных функциях

Когда женщине восемь лет, математика понимается душой. За числом «сорок» уже бесконечность. Мировая история кажется беспорядочной горой принцесс, пиратов, человекообезьян и дохлых динозавров.

Маше рассказали про Джордано, гелиоцентризм и что ведьмы были красивыми женщинами с дурным характером. И вот она спрашивает:

— Бабушка, а как тебе удалось избежать казни во времена инквизиции?

Все стали шумно поздравлять бабушку, в свои пятьсот она прекрасно выглядит.

Потом Маша залезла с ногами в её шкаф и шепчет

— У неё должны быть старинные платья, неужели выбросила…

И только весы Маша понимает точно. 30,7. Если предварительно пописать, то 30,4.

Я купил весы, с ними время летит незаметно. Одна знакомая девочка пришла в гости, мальчики сели играть в компьютер, а ей дали весы и шоколадку. Через три часа она была так измождена внутренней борьбой, даже разговаривать не хотела.

Так вот, я купил весы. В первый же день они оскорбили всю семью. Всех по очереди назвали толстой коровой. Собирают же китайцы такую гадость. И чем меньше я ем, тем они наглее врут. Например, вчера бросили в лицо цифру 88. И это после того, как я весь вечер не ел пиццу. А все ели, и теперь у меня невроз.

Но я тоже научусь считать душой. После цифры 90 будут неопределённые значения — я большой, я большой и удобный, я красивый как дворец.

Найдите себя в телевизоре

Я представлял, наша встреча произойдёт в книжном магазине. Будет много света, придёт человек десять, станем говорить о Габриэле д'Аннунццио. Выпьем коньяка. Все будут милы и морально опрятны.

В реальной жизни меня напоили чаем до состояния аквариума и долго тащили сквозь сугробы. Привели в чёрные катакомбы, опять поили чаем. Принимающая сторона надеялась, я лопну и будет смешно. Или раздуюсь, хотя бы. А я ни то, ни сё, все даже расстроились.

С самой встречи помню Марту, и ещё, девушку в полосатой рубашке. Её зовут Оксана, она юрист. Ей очень обрадовалось понаехавшее телевидение. Оператор иногда переводил камеру с Оксаны на меня, но внутренне плевался, конечно. Монтажёр был не прочь склеить весь сюжет из ямок на её щеках. Мне самому хотелось спросить у Оксаны какие-нибудь юридические тонкости, как можно подробней. Но вечер назывался «подпись книг», а не «Оксана в полосатой рубашке». Поэтому смотрите что есть. Начинайте с третьей минуты, где оператор уже снимает что хочет, а не мой унылый бред.

Всех обнимаю, целую, было здорово.

И о погоде

У нас в заливе четырнадцать судов вмёрзли в лёд. Самый толстый латышский ледокол называется «Ворона». Конечно, он ничего не успевает, с таким названием.

Матросы гуляют по льду на берег, покупают водку. Пограничников вдвое больше, чем ледоколов. Оба они хотели бы поймать немножко моряков с водкой, но пока не получается.

В детском саду весну приманивают языческими методами. Мне прислали записку:

«Уважаемый папа Ляли!

В понедельник состоится Масленица.

Просьба надеть белые чешки, блузку и гольфы. Возьмите ещё пять блинов и варенье».

Я представил, как приду одетым в белые чешки, гольфы, блины и варенье. То-то детям будет радость. Воспитательницу зовут Ева, симпатичная латышка. Тексты сочиняла как могла, потом прилежно перевела на русский. Написала 14 записок, по числу детей.

В соседней группе релиз готовила украинка. Указ пригвоздила к двери, один на всех. Текст получился раздольный:

«В понедельник утренник.

Всем прийти нарядными.

Дети будут есть, что сами принесут».

Обратите внимание, в 14 раз меньше писанины, а еды будет в три раза больше.

В прошлом году жгли чучело Зимы. Дворник Серёжа сплёл его из старых мётел и покрышки. Дети получились чёрные— пречёрные. Зато масленица.

В этом году аутодафе не состоится, холод жуткий. Корабли вмёрзли, матросы пьют, коровы не обеспечивают нужных темпов глобального потепления. Если к среде не наладится, уеду в тёплые колонии. Буду по вечерам играть джаз в ресторане для белых женщин. А днём мы с друзьями музыкантами станем свергать ненавистные режимы. У них там такой климат, что заняться больше и нечем.