Велиная княгиня. Анна Романовна - Александр Антонов

Но и княжич Владимир появился на совете. Привел его боярин и воевода Добрыня Никитич. И тот и другой предстали перед лицом большого княжеского совета почтительно и скромно. Они поклонились великому князю, городским старцам, другим мужам. Ещё Добрыня поклонился новгородским послам и Владимира заставил. Причина для того у проницательного мужа была важная. С ведома великого князя он загодя посоветовался с новгородским воеводой Фёдором Волком, хитрым и умным мужем. Воевода тоже был на совете, и Добрыня надеялся, что в случае чего тот замолвит за Владимира нужное слово: вон как хмуро Фёдор на Свенельда посматривает, знает, что тот будет «сватать» наместником в Новгород своего сына Люта.

Великий князь добивался через Добрыню одного: чтобы никто не перешел дорогу любимому сыну Владимиру на пути в Новгород, чтобы он без помех княжил в городе, где Перун ещё твердо властвовал, а о христианстве новгородцы и не помышляли.

Святослав сидел на устроенном месте, на совет поглядывал, но разговора не начинал, словно ждал кого-то, думал о чем-то.

Свенельд посматривал на Святослава. Он знал думы князя. Он и Святослав ещё до того, как прибыть новгородцам, тоже поговорили между собой. По мнению Свенельда, князь Святослав решился на отчаянный и неверный шаг. Воевода отговаривал князя делать этот шаг, но без особой охоты. Да и с какой стати, ежели он знал, что действо князя прибавит ему, Свенельду, воли и власти.

Святослав тоже знал думы Свенельда и боялся ошибиться, наделив его властью киевского наместника при князе-отроке. Но великий князь верил в свою звезду, он не раз делал отважные шаги и не промахивался. Он решился-таки на этот государственный шаг.

Святослав встал и начал речь:

- Старцы градские, княжьи мужи, бояре, воеводы и отроки, спросил я у моего бога Перуна совета, как дале Руси пробавляться, и он ответил мне, что могу сам дать движение всем своим желаниям. Потому воля моя изливается на всех вас, а вы перечьте, ежели ваш князь неверный путь выбрал. Отныне я говорю: быть на Руси великой трем удельным княжествам. Ежели мой сын Ярополк не желает править в Новеграде, а он не желает, то я поручаю Ярополку Киев с уделами. В помощь же ему правителем идет воевода Свенельд. - Князь замолчал, ждал, смотрел в глаза сидевших в гриднице. Но в зале стояла тишина, и он продолжал: - Вольно же и Олегу было отказаться от Новеграда, потому как нет на то моего понуждения. Ему сидеть в Искоростене, на древлянской земле. А правителем к Олегу встанет воевода Василий Косарь. Дано ли кому возразить? - спросил Святослав.

В гриднице по-прежнему стояла тишина, лишь новгородцы шевелились, словно мыши в соломе, с нетерпением ждали последнего слова великого князя. Ещё ранним утром была у них встреча с Добрыней: как-никак свой человек, родной сестрой к Новгороду привязанный. Добрыня объявил послам: «Ноне великий князь скажет, кому быть у вас наместником. Откажитесь, но зовите княжича Владимира, судьбы вашей радетеля».

Поставив к делу Ярополка и Олега, Святослав посмотрел на новгородцев да решил для начала подразнить послов: пускай правитель, поставленный матушкой, её уставы там хранит-прививает.

- Не ведаю, послы, как с вами быть. Все идет к тому, что терпеть вам и впредь наместника великой княгини, матушки моей. Ещё Ивана Путяту пошлю, да и он не мягок.

Встал Богомил Соловей, поклонился князю и, время не затянув, сказал твердо и решительно, потому как знал, кого просить и что стояло за этим именем. Видел Богомил великий знак над тем отроком-княжичем, которого собрался назвать.

- Аз ведаю, кого нужно Новеграду, и потому говорю от имени всей земли Новегородской: дай нам Владимира-отрока!

Святослав улыбнулся с удовольствием: как все задумал, так и получилось. Вопреки матушке появилась у князя надежда, что Владимир пойдет по его стопам в жизни. Ежели великая княгиня, не чая души во внуке, находила в нем ростки своей веры, надеялась, что они мощно прорастут и жить им впредь в грядущие века, то Святослав видел в сыне опору своим чаяниям: быть при Владимире Новгороду твердой обителью Перуна и других языческих богов.

Но глубин души отрока Владимира пока никто не ведал. Не дано было это видеть ни языческим богам, ни Всевышнему, потому как душа юного княжича пока пребывала во сне.

- Быть по-вашему, твердые новгородцы, - согласился князь Святослав. - Возьмите Владимира да чтите его. А правителем при нем встанет славный воевода Добрыня Никитич, ведомый вам.

Новгородцы поглаживали бороды, радовались: они добились того, чего желали.

Проводив Владимира с Добрыней и послов в Новгород, посадив на княжеский престол Ярополка в Киеве и Олега в Искоростене, отпраздновав все перемены с вельможами Киева, Святослав стал собираться на Дунай, да спешно. Пришли оттуда вести, что болгары коварно захватили Переяславец вопреки заверениям в дружбе. Теперь оставалось выдворить их и проучить, чтобы честь знали. На Дунае все так и случилось, как задумал Святослав. Он не изменил себе, не отступил перед болгарским войском, многажды превосходившим численностью его дружину. «Братья и дружина, - обратился к своим воинам князь, - умрем здесь, но умрем с твердостью и мужеством». Он повел отроков и гридней на врага, сам идя в сечу впереди дружины. Храбрость Святослава порождала двойную храбрость тех, кто шел за ним, во всей дружине. И вот уже за спиной князя не десять тысяч воинов, а в два, в три раза больше, потому как каждый дрался за троих, за пятерых. Дружина ворвалась в город на спине врага и одержала победу. Переяславец снова опора князя Святослава на Дунае. Вскоре же отсюда он ушел покорять Болгарию, которая изменила ему. И покорил, и царствовал в ней, не думая больше покидать её.

А отрок Владимир в сопровождении Добрыни и послов добрался до Новгорода, и там началось его время. Земля Гостомысла[23] встретила юного князя ласково. На берега Волхова, как со Словенской, так и с Торговой стороны собрались тысячи горожан. Сотни лодок запрудили Волхов. Все спешили увидеть юного князя, а с ним и богатыря Добрыню с сестрой Малушей, матерью Владимира.

Киевские суда пристали близ Словенского холма, на котором стояли боги во главе с Перуном. Князь и его дядя сошли на берег первыми. Их чествовали хлебом-солью посадники, бояре, торговые люди, все вольные новгородцы. Князь Владимир жадно смотрел по сторонам, и показалось ему вначале, что в Новгороде все, как в Киеве, и всему главой такой же холм с богами, как в стольном граде.

Новгородцы вырядились в праздничные одежды, бороды опрятны, волосы причесаны, сапоги блестят, а в глазах огонь - лихой народ. Все что-то восторженно кричали. А среди бояр, которые окружили Богомила, тихо. Богомил говорил о своём боярам и новгородцам, что собрались на спуске к Волхову:

- Привез вам княжича-отрока, коему десять лет миновало. И веревку из него совьем-сладим, и булат сподобимся отковать. Всем нам польза от него прорастет, коль покладистым сделаем. Да вы на ласку не скупитесь, а он нам в торговле, в ремеслах потворствовать станет, веру защищать…

Боярин Горд, почитаемый вельможами человек, своё сказал:

- Дозволяем вживаться. А коль будет ладить с нами да с торговыми гостями, внакладе не останется. И палаты спроворим, и коня дадим, и казну отсыплем.

Так и порешили новгородцы жить с княжичем Владимиром тихо-мирно. Добрыня был в согласии с ними. И покатилось время жизни. Добрыне палаты воздвигли, семеюшку засватали, чтобы род продолжил. Верно рассчитали новгородцы: богатому торговому граду, где каждый сам себе голова, князь нужен для стати и представительства. Много ли таких городов на Руси, как господин Великий Новгород…

Владимир мало слушал то, о чем говорили вокруг него. Он пока любовался всем, что видел. Насмотревшись на Волхов, он сравнил его с Днепром. Нет, Днепр могучей, вольней. И заднепровские дали просторнее, и небо краше над Днепром, и ветер ласковее. До слуха Владимира долетали отдельные слова и фразы и Богомила Соловья, и бояр, но отрок цены им не давал, потому как во всем доверился Добрыне-дядюшке. Он был головой над отроком. А рядом с Добрыней имелся ещё один славный муж, тысяцкий Иван Путята, храбрый и умный воин. Он молод, сухощав, костист, силен и скор в любой справе. Соколиными глазами все видит вблизи и вдали да копьем смоляной бороды во все метит. Вот они и в ответе за то, как сложится житье юного князя.

Да хорошо сложилось новгородское княжение Владимира, и все благодаря Добрыне, которого любили бояре, купечество, служилые люди, ремесленники. Он все им позволял во благо граду и семье. Год за годом мирно, в юношеских забавах, в охоте на диких зверей, в военных играх протекала жизнь князя Владимира. С малой дружиной, которую отряжал ему воевода Путята, Владимир уходил на просторы земли новгородской и там в лугах, по лесам, по оврагам учился ратному делу. Отроки метали копья, пускали в цель стрелы, сходились на мечах и без них. И кулачные бои устраивали - истинную потеху русичей. Ещё строили укрепления, полевые станы, окружали их рвами и земляными валами. Их же учились штурмовать, присыпая землю к стенам. Много лет спустя Владимир применил этот опыт при осаде далекого Корсуня Таврического.