Кто убил классическую музыку? - Норман Лебрехт

Игрокам, заключившим контракт с его агентством, Маккормак обещал полную заботу и внимание в обмен на двадцать процентов комиссионных. «Вам никогда не придется открывать новый коричневый конверт», — обещал он. Созданный им штат опекунов занимался всем, имеющим отношение к спортивной жизни — от тренировок до налогов и питания. Клиенты «Ай-Эм-Джи» знали, что могут позвонить своим менеджерам в любое время дня и ночи; самые высокооплачиваемые имели право побеспокоить самого Маккормака. «Деятельность "Ай-Эм-Джи" по личному представительству начинается с установления ответственных личных взаимоотношений между клиентом и менеджером, — вещала брошюра компании. — Все оказываемые услуги носят личный характер и, следовательно, способны удовлетворить конкретные нужды каждого отдельного клиента». Доказательством этой формулы служил тот факт, что очень немногие спортсмены уходили из «Ай-Эм-Джи».

Чтобы обеспечить игрокам круглогодичную занятость и постоянное появление на телеэкранах, Маккормак заполнил ранее пустовавшие недели в спортивном календаре новыми соревнованиями — так появились матчевый чемпионат мира по гольфу в Уэнтворте, в графстве Сэррей, теннисный чемпионат АТР во Франкфурте, чемпионат по гольфу «Джонни Уокер» на Ямайке, международные соревнования по триатлону в Ницце и Всемирные конные игры в Стокгольме. На подобных мероприятиях Маккормак сам снимал помещения, поставлял игроков, привлекал спонсоров, назначал цену телетрансляций и, при необходимости, устанавливал правила.

Вскоре следы деятельности Маккормака стали видны повсюду, где люди соревновались между собой в силе и ловкости. За его агентством числилось больше игроков в американский футбол и баскетболистов, чем за любым другим, ему принадлежали гонщики Джеки Стюарт и Айртон Сенна, румынская гимнастка Надя Комэнечи. Долгое время он присматривался к Олимпийским играм, этой вершине бескорыстной спортивной борьбы. Первой пробой сил для него стала зимняя Олимпиада 1968 года, в ходе которой звездный горнолыжник Жан-Клод Килли оставил заметный след на французском телевидении. Уйдя из большого спорта, Килли совместно с Маккормаком занимался продвижением зимних Олимпийских игр 1992 года в Албертвилле.

«Ай-Эм-Джи» оставалось консультантом оргкомитета Олимпийских игр в Калгари, Сеуле и Лиллехаммере, однако МОК, возглавляемый с 1980 года испанцем, бывшим франкистом Хуаном Антонио Самаранчем, предпочитал не подпускать агентство слишком близко. Предложения Маккормака по координации действий олимпийских спонсоров неоднократно отвергались в пользу менее известных фирм, дружественных скрытному МОК. В 1992 году в Барселоне «Ай-Эм-Джи» демонстративно не предоставили места в зоне олимпийского стадиона, и агентству пришлось устанавливать свои гостевые палатки на некотором расстоянии от спортивных арен. Однако экономическая формула связей между спортом, коммерцией и средствами массовой информации, выведенная Маккормаком, способствовала изменению самих Олимпийских игр, утрате ими любительского характера. В 1960 году, когда Маккормак основал «Ай-Эм-Джи», американцы купили права на показ Римской олимпиады менее чем за четыреста тысяч долларов. К 1976 году цена трансляции составляла уже двадцать пять миллионов. В 1992 году в Барселоне Эн-би-си заплатила за право показать Игры четыреста миллионов долларов[842]; за одно поколение цена выросла в тысячу раз.

Для того, чтобы капитализировать свои информационные идеи, Маккормак создал телекомпанию «Транс уорлд интернэшнл», снимающую соревнования и безупречного качества документальные фильмы о его клиентах. С появлением спутниковой трансляции он получил контракт на поставку пяти тысяч часов спортивных программ ежегодно Руперту Мердоку. Теперь небо в буквальном смысле этого слова уже не являлось потолком, и «Транс уорлд интернэшнл» объявила себя «крупнейшим в мире независимым источником спортивных телепрограмм». Сам Маккормак иногда вооружался микрофоном и выступал на Би-би-си с немногословными комментариями во время турниров по гольфу, которые он же и организовывал, продавал и возглавлял.

Чтобы способствовать развитию молодых талантов, он основал теннисные школы во Флориде, Испании, Италии и Бельгии, а также планировал открыть новые школы в Германии и азиатских странах. Из его академий вышли Андре Агасси, Моника Селеш и Джим Курье, ставшие впоследствии клиентами его же агентства. Ему нравилось, когда его называли «самым влиятельным человеком в спорте». Он с гордостью носил прозвище «Марк-акула». Он не видел ничего предосудительного ни в своих целях, ни в способах, которыми он их достигал. Он стал первым в гольфе и в теннисе, не сделав ни одного удара по мячу.

В течение всего времени, прошедшего с того дня, когда Карл Сэндберг написал свое стихотворение, и до вечера, когда, спустя полвека, Марк Маккормак увлекся пением, он не проявлял интереса к искусству. Спорт и спонсорство составляли смысл его жизни. Он работал круглые сутки, а чтобы расслабиться, читал отчеты своей компании. Познаний во французском языке, полученных в колледже, хватало, чтобы разобраться в ресторанном меню, но он не заботился о тонкостях языка и не гордился изящно отточенной фразой. «Литературных премий за написание выдающихся служебных записок не присуждают»[843], — писал он. Написанные им учебники по бизнесу становились бестселлерами: они состояли из кратких наставлений, преподносивших события его собственной жизни в виде рецептов типа «это может сделать каждый», напоминавших кулинарный раздел журнала для домохозяек. Все, что он делал, было направлено на достижение конкретного результата. В постели, как говорила его вторая жена, бывшая спортсменка Бетти Нейджелсон, «Марк не спит. Он осуществляет отдых». «Сон для меня не проблема, — подтверждал Маккормак. — Я решаю пойти спать, чтобы не нарушить расписание дня, записанное на желтом листочке»[844].

Музыка никогда не трогала его. Подростком он любил Фрэнка Синатру и восхищался ровным восхождением Пола Маккартни: «Можно сказать, я вырос на "Битлз". Я начинал карьеру тогда же, когда и они, и моя карьера развивалась одновременно с их карьерой. Их музыка была частью моей жизни. У меня до сих пор мурашки по спине бегают, когда я слышу некоторые их вещи». Впрочем, его никогда не привлекала возможность стать менеджером поп-звезд. «Они недолговечны. За исключением Маккартни, они не очень надежны. А конкуренция в этой сфере жестче и изощреннее, чем в классической музыке. Я не хочу иметь дело с людьми, занятыми в этом бизнесе».

Интерес к классической музыке проснулся в нем после встречи с сопрано Кири Те Канавой на соревнованиях по гольфу в Суррее. Загорелый спортсмен и крутой бизнесмен не хотел, чтобы его приняли за какого-то тщедушного эстета, и сразу признался, что ничего не понимает в искусстве. Те Канава предложила обучить его основам, пригласила на концерт и, как гласит неоднократно рассказанная история, сказала: «Первое, что вам следует понять — тут не таймы, а отделения». Программа показалась Маккормаку скучной, но он оценил открывающиеся возможности. «Я увидел очень много общего между спортом и классической музыкой, — сказал он мне в первом из двух пространных интервью. — Выдающиеся спортсмены и классические артисты могут заниматься своей профессией, не завися от языка. Они платят одинаковые налоги, их волнуют одни и те же финансовые проблемы, они одинаково ездят из страны в страну. Благодаря сорока шести отделениям нашей компании, разбросанным по всему миру, мы можем прекрасно координировать решение всех этих проблем на международном уровне.

Кроме того, у нас налажены отличные контакты с корпорациями, спонсирующими спорт в разных странах. Многие из тех, кто покупает спорт, отвечают и за культурное спонсорство, и мы видим, что им может быть интересно участие в этой сфере». Иными словами, делая точно то же, что и в спорте, не прилагая почти никаких или вовсе никаких дополнительных усилий, можно извлечь прибыль и из классической музыки. В качестве пробного шара он предложил консультации по финансовым и налоговым вопросам паре классических артистов и принял участие в организации концертов Те Канавы во время ее традиционных гастролей по Австралии. К 1983 году он почувствовал, что готов сделать следующий шаг и поручил Джону Уэбберу, своему старшему вице-президенту по международным делам, изучить поле классической музыки. Уэббер пришел на работу в «Ай-Эм-Джи» сразу после окончания университета в 1972 году, и его европейский офис, штат которого состоял поначалу всего лишь из шести человек, постепенно превратился в полноценное учреждение. В число его личных клиентов входили Ник Фалдо и джазовая певица Ширли Бесси, а Маккормак часто использовал его в качестве посредника в областях, в которых сам не разбирался.