След «Семи Звезд» - Андрей Чернецов

в мелкий провинциальный городишко, ничем не примечательный, кроме своих церквей, резных палисадов да хваленого масла!..

– Зачем? – затравленно прошептала журналистка, догадываясь, что речь идет о ее прапрабабке с портрета.

– Да затем, чтобы закончить начатое два с половиной века назад! Думаешь, почему я не приказал паладинам схватить тебя сразу, когда понял, кто ты?

Варя лишь помотала головой – как можно понять логику безумца?

– Все то, что ты пережила, все испытания и попытки убежать от уготованного тебе предназначения – все это часть изначального замысла, – наставительно сообщил профессор. – Подобно тому, как начинающий маг проходит сквозь ритуальные мучения, прежде чем станет посвященным, так и ты должна была пройти по пути ошибок и борьбы, чтобы понять, что сопротивляться предназначению, ИХ воле – тщетно!

Этого не уразумела в свое время твоя прапрабабка. Спелась с бездарным поэтом-порнографом, и Врата не были открыты. Ныне нам, тебе и мне, предстоит исправить ошибку Брюнетты…

Надеюсь, тетрадь у тебя?

– Тетрадь? – попробовала представить из себя дурочку Варвара.

– Ну да! – топнул ногой Николай Семенович. – Тетрадь Баркова с указанием места, где именно находятся Врата? И прошу тебя, девочка, не зли меня! Так она у тебя?!

Озерская кивнула, а затем, благоговейно потупив взор, приблизилась к столу.

– Можно, я коснусь ее?

Профессор махнул рукой, блаженно улыбаясь. Совсем как те безумцы…

Протянув правую руку, Варя положила ее на переплет…и, схватив левой рукой хрустальный шар, изо всех сил обрушила его на темя Стрельцова. Потом подхватила обмякшее тело и осторожно опустила на пол. Еще минуту потратила на обыск комнаты, убедившись, что никакого оружия, даже завалящего ритуального ножа, тут нет. Глубоко вздохнула… И решительно шагнула к дверям.

Как ни был чуток и опытен Борисыч, он не сразу смекнул что к чему, шагнув навстречу девушке. Тем более не понял этого и Вадим, включившись в происходящее лишь, когда журналистка вдруг начала очень быстро двигаться.

Мелькнула в воздухе обтянутая грязной джинсой нога и нанесла Куницыну стремительный и точный удар по почкам, так что тот не сдержал крик боли (Вадим еще успел удивиться – майор не кричал даже, когда в него всадили две пули.)

Отпрыгнув и разорвав дистанцию, Варя вновь приготовилась атаковать ошеломленного противника.

Однако же старого волка было не так просто свалить. Пошатнувшись и припав на одну ногу, он все же сумел сократить дистанцию и ударить Озерскую наотмашь одним кулаком по лицу, а вторым – в ухо: очень профессиональный удар, отточенный не годами – десятилетиями практики.

Девушка отлетела прочь, едва устояв на ногах. Но не рухнула. Изогнувшись, она ударила Борисыча ребром стопы в подвздошье, а затем, на развороте, добавила еще.

Куницын попытался ответить, но соперница ловко ускользнула от маха – тот вяло ушел в пустоту. Варя же, привстав на носок, развернулась на одной ноге, другой описала в воздухе полукруг и нанесла мощнейший удар Борисычу прямо в лицо.

Грохот падающего тела вызвал у Вадима ассоциацию с рухнувшим шкафом.

Журналистка застыла, широко расставив ноги и выставив руки с напряженными ладонями… Перед ней, стоя на четвереньках, пытался подняться, обливаясь кровью, милиционер-оборотень.

С коротким пронзительным криком девушка вмазала ему ногой в пах. Майор без звука распластался на старом паркете.

Варя постояла над недвижным телом с полминуты, затем, обшарив карманы, нашла и забрала связку ключей. Молча подойдя к Вадиму, освободила его. Потом отстегнула наручники от кронштейна и стянула ими запястья по-прежнему бесчувственного Куницына. И только затем в изнеможении опустилась возле Савельева, сплюнув скопившуюся во рту кровь.

Сидя на полу, Вадим пытался зажечь сигарету, еще не придя в себя. Голова шла кругом, и ему не сразу удалось поднести зажигалку к сигарете.

Наконец у него это получилось, и он сжал фильтр зубами, блаженно затянувшись. Поглядел на девушку: лицо распухло, клюквенного цвета кляксы запятнали одежду. Бурым запекся уголок разорванного рта.

– У тебя кровь… – сообщил он с дурацким видом.

– Знаю… – она попыталась улыбнуться разбитыми губами. – Красоту попортил, гад.

– Где ты так научилась драться?

– Я два года занималась тхэквондо… И еще год в секции самообороны… Были у меня такие заскоки… – она вновь напряженно улыбнулась.

– Ты его славно отметелила! – попробовал утешить спутницу Савельев.

– Со страху, наверное… Вадик, – нерешительно произнесла она. – Пойди, посмотри там. Я, кажется, того… убила Стрельцова…

Глава семнадцатая. Есть главна доброта, красой что названа

Санкт-Петербург, март 1758 г.

Граф Александр Шувалов, сверкая драгоценностями, нашитыми на голландский бархат камзола, вошел в опочивальню.

При его появлении разговоры приутихли. Он поклоном головы приветствовал брата. Иван Иванович машинально ответил, сидя у изголовья государыни.

На Баркова присутствующие почти