Дочь для трона - Ханна Уиттен

однако произнес это не вполне уверенно. – Но не… слова принадлежали не мне, не всегда. Думаю, через меня говорила магия.

– Диколесье? – Лицо Рэд на краткий миг просветлело от упоминания чего-то родного.

– Магия, – повторил Арик. – Диколесья, да, но и Тенеземья тоже. Вся магия. – Он пожал плечами. – Все это в сущности одно и то же, представьте. Две половины целого. – Он заправил за ухо выбившийся локон. – Впрочем, иногда разобрать было непросто. Магия это или я. Все так смешалось.

– Мы знаем, каково это, – сказала Нив. Магия захватила и изменила всех троих.

Арик кивнул.

– Это не могло длиться вечно, – тихо продолжил он. – Диколесье, Тенеземье, магия, скрученная узлами ради того, чтобы их сдерживать… Все это стало неустойчивым – особенно когда Короли принялись убивать Древних, стремясь ускорить распад Тенеземья. Конец был предрешен, но он должен был наступить в обоих мирах одновременно. В равновесии.

– И потому магия использовала нас, – пробормотала Рэд. Она бездумно скользила пальцем по ладони, обводя белый шрам, едва заметный на ее бледной коже. – Она не могла все закончить сама, и потому использовала нас.

Слова могли бы стать обвинением, произнеси она их резче. Но они прозвучали просто как объяснение.

– Магию разделили пополам, поэтому ей нужны были одинаковые сосуды. – Арик перевел взгляд зеленых глаз с Рэд на Нив. – Зеркально похожие души, способные вобрать обе половины и держать их в узде. Держать взаперти.

– Зачем? – Рэд покачала головой. – Зачем всей магии оставаться взаперти? Почему она не может просто… просто быть свободной, как до создания Тенеземья?

– Она может, – терпеливо сказал Арик. – Но разве не из-за этого мы в первую очередь здесь и оказались? Пусть мир больше не населен Древними, порабощающими народы с помощью магии, всегда найдутся люди, способные подчинить себе больше силы, чем другие, и люди эти всегда будут пытаться использовать ее во зло. Магия развращает; она гниет. Вы сами это видели.

Рэд поджала губы. Отвела глаза.

– Но после того, что мы сделали, она могла бы и прекратить. Прекратить развращать и гнить, – пробормотала Нив. – Она могла бы стать… иной. Просто свободной.

– И доступной для злоупотребления, – сказал Арик.

– Или нет.

Он пожал плечами.

Глаза Рэд наполнились слезами, она прижала к груди скрещенные руки.

– Зачем тогда Диколесью было забирать Эммона ради выживания, если оно все это время знало, что должно умереть? – Она сглотнула и продолжила тише, будто стараясь не сорваться: – Зачем ему было забирать меня?

– Диколесью нужно было продержаться до этого момента. – Видеть Арика таким сдержанным и слышать его ровный голос было странно. Нив еще помнила его стоящим в беседке, помятым и растрепанным, отчаянно жаждущим найти способ спасти любимую. Смерть его закалила, смерть и все то, что он узнал, пока ходил ее полями. – Ему нужно было, чтобы ты хранила его в себе, пока не исчезнет Тенеземье; нужен был противовес. Ему и сейчас это нужно, но в несколько ином смысле. – Арик помолчал. – Мы делаем то, что должны.

Будто эхо прилетело из прошлого, донеслось из времен, когда под личиной Арика скрывался другой человек, сказавший эти же слова.

Рэд выплюнула сквозь зубы жуткий злобный смешок.

– То есть оно просто юлило. Мы с Эммоном разделили Диколесье между собой, хранили его вдвоем – а в конце все равно должен был остаться лишь один из нас. На поверхности Диколесью нужны были мы оба, а когда Тенеземье рухнуло, ему потребовалась лишь одна душа, чтобы запереть магию. – Она прижала к груди скрюченные пальцы, будто до сих пор чувствовала корни между костями. – В конце концов должен был остаться один из нас.

– Не один из вас, – мягко сказал Арик. – Это с самого начала должна была быть именно ты, Рэд. Диколесью нужна была твоя душа, зеркальная душе сестры. Все изначально говорило о вас обеих.

Дыхание Рэд хрипело и сипело у нее в горле. Нив чуть отвернулась, закрывая глаза.

Их души стали якорями и легли на чаши весов. Чтобы удерживать друг друга на месте.

Это касается не только тебя и твоей сестры. Она снова и снова слышала эти слова. Предупреждения о том, что нечто огромное и всеобъемлющее ляжет на их плечи, на плечи Первой и Второй Дочерей, любящих друг друга так неистово, что их души способны уравновешивать миры.

– Вашим душам придется остаться здесь, – тихо сказал Арик. – Теперь, когда исчезли и Тенеземье, и Древние, и Короли, эта магия утратила свое предназначение. Вашим душам придется удерживать ее в неподвижности, чтобы она не просочилась в мир вновь. Чтобы не было ни единого шанса, что все повторится.

Нив почти бездумно прижала руку к груди. Сердце так и не билось, но ей казалось, что это лишь признак чего-то более серьезного – того, что в теперь-мертвом теле у нее недостает какой-то важной части.

Она медленно посмотрела наверх.

На Сердцедреве по-прежнему висели три яблока, окруженные голыми ветвями. Черный плод был прямо над ней, из-под кожуры торчали растущие изнутри шипы, единственный листок на черенке глянцевито блестел на странном свету.

– Души, – просто сказала она. – Вот что это такое. Не яблоки. Души – моя и Рэд. – Она скользнула глазами от черного – своего – к золотому плоду, который сочла принадлежащим Рэд. Потом к простому алому, немного меньшему в размере. Перевела взгляд от повисших на дереве душ к Арику. – И твоя.

Он коротко кивнул.

– И моя.

Рэд нахмурила лоб и обернулась, поднимая голову к душам-яблокам, висящим на Древе.

– Почему ты здесь? Ты должен… ты заслуживаешь покоя, Арик. Не может быть, чтобы тебе предназначен был такой конец.

– Может, и не был, раньше. – Он взмахнул рукой. – Всего этого не существовало до того, как вы обе сюда попали. Я был… – Он сжал губы, подбирая слова. – Я был в ином месте, где-то меж всего. Теперь же моя душа здесь, вместе с вашими. Я оказался замешан во всем этом так же, как и вы. – В словах не было гнева, он просто рассказывал. – Как и другие Волки, и другие Вторые Дочери. Но все они умерли по-настоящему, их жизни утекли прочь, и потому их души смогли двинуться дальше. Со мной вышло иначе. Я… – Он замолчал, не сумев описать то, что с ним случилось – превращение в тень Солмира из-за Сделки, оставившей его в живых лишь отчасти. – Думаю, я вообще не умер. Не по-настоящему. Просто… исчез.

Небьющееся сердце Нив сжалось у нее в груди.

– Мне так жаль, – прошептала она, давясь виной от осознания того, что сделали с Ариком, и своими чувствами к тому, кто это сделал. – Арик, мне так жаль.

Его зеленые глаза взглянули