Введение в Ветхий Завет. Книга 1 - Павел Юнгеров

Палестинское толкование, основываясь на ветхозаветных писаниях, не привносило чуждых элементов в библейское учение. Эллинистическое александрийское толкование, вытекавшее из стремления сблизить иудейские верования и учение с языческими греческими верованиями и философским учением, вносило чуждые элементы в систему ветхозаветного учения. Путем аллегорического толкования, ветхозаветное учение не только сближалось, но и уравнивалось с греко-философским, распространенным в Александрии, эклектическим учением. — Начало этому толкованию положено было Аристовулом, около 180-го года до Р. Х.; продолжено оно было ферапевтами, ессеями и Иосифом Флавием. Наибольшего же развития оно достигло у Филона. Филон признает буквально-исторический смысл некоторых библейских повествований, но назначает его лишь для людей невежественных, для «толпы неспособной понимать высшую божественную мудрость». Мудрые же, обладающие чистым духовным смыслом, должны раскрывать высшее мистическое понимание, скрытое под аллегорией видимой буквы и слов Библии. Во многих случаях он и совершенно отвергает буквально-исторический смысл, например в антропоморфизмах и антропопатизмах, и признает лишь одну аллегорию; вообще отвергает все, что несогласно было с его философскими представлениями о Боге, Его существе и отношении к миру. Через такое толкование искажалась сущность Ветхого Завета, в коем Божественное Откровение сообщалось в событиях и истории народа Божия, и все превращалось в какие-то отвлеченные абстракции и идеи безжизненные [439].

Но Филоновское толкование имело очень большое влияние на христианский экзегезис. Примеры и правила его понимания под буквой высшего духовного смысла принимались в отеческом толковании, только в измененном виде. Отцы Церкви видели не философско-александрийский смысл, а новозаветно-христианский и его находили заключенным в букве ветхозаветных Писаний. Поэтому александрийско-иудейское толкование не было так бесполезно для христиан, как палестинские мидраши. Оно сильно влияло на христианских экзегетов Александрийской школы: Климента Александрийского и Оригена, а через последнего и на всех других аллегористов.

Таковы главные, наиболее рельефно выделявшиеся, направления в древне-иудейском толковании [440]. Перейдем к более важному для нас христианскому экзегезису.

Христианское толкование.

История Христианского толкования, как выше сказано, разделяется хронологически на несколько периодов: святоотеческий, средневековый и новый.

Первый период.

Новозаветное и апостольских мужей понимание и святоотеческое толкование ветхозаветных книг (I- VI вв.)

Основоположения христианского толкования ветхозаветных писаний даны были Иисусом Христом и апостолами.

Иисус Христос придавал высочайший авторитет ветхозаветным книгам, признавал Свое служение исполнением ветхозаветного Писания. В последнем Он находил опровержение Своим противникам: книжникам, фарисеям и саддукеям; подтверждение Своего Мессианского достоинства и утешение Своим ученикам. Раскрывая превосходство Своего учения перед ветхозаветным (Мф. 5-7 глл.), Иисус Христос признавал, в то же время, незыблемыми ветхозаветные догматы в глазах христиан: дондеже прейдет небо и земля, йота едина или едина черта не прейдет от закона, дондеже вся будут (Мф. 5:18). А Себя их исполнителем Он признавал: не мните, яко приидох разорити закон или пророки, не приидох разорити, но исполнити (Мф. 5:17…). Он признавал, далее, Свое служение, до крестной смерти и воскресения включительно, исполнением ветхозаветных писаний: тако писано есть и тако подобаше пострадати Христу и воскреснути от мертвых (Лк. 24:25-27…).

В Своих речах Иисус Христос весьма часто приводил ветхозаветные изречения, как обоснования и оправдания Своих действий (Мф. 12:2-5; 15, 4, 7-9; 19:4; 21:23; 22, 32, 37 и мн. др.), как пророчества, исполнившиеся и имевшие на Нем исполниться и подтверждавшие Его Мессианское достоинство (Мф. 15:24; 16:27; 21:41-44; 22:42-45; 24, 15, 30; 26:24; Лк. 4:21 и др.).

Кроме пророчеств и их точного исполнения в новозаветные времена, Иисус Христос нередко приводил ветхозаветные прообразы и указывал на их исполнение на Себе и в Своем служении. Таковы: служение пророка Ионы и его трехдневное пребывание во чреве кита (Лк. 11:29-30), покаяние ниневитян (Мф. 12:41), состояние людей перед потопом (Мф. 24:37…), повешенный Моисеем медный змий (Ин. 3:14) и пр.

Вообще, Ветхий Завет, по учению Иисуса Христа, имел смысл и значение для человечества не сам по себе, а как предуказание и приготовление к Новому Завету, принесшему обещанное и ожидаемое в Ветхом и исполнившееся в Новом Завете спасение людей (Ин. 8:56).

Апостолы, руководясь этим учением, также признавали Ветхий Завет руководителем и пестуном ко Христу. Так, евангелист Матфей каждое почти событие в жизни Иисуса Христа признает исполнением ветхозаветных пророчеств (1:22-23; 2, 6, 17-18, 23; 4:14-16; 8:17… в каждой главе); много пророчеств приводят и другие евангелисты. Апостол Павел в посланиях, особенно к Римлянам (1:2-4; 2:24; 3:10-13, 21-22; 4, 6, 17, 23-25… и др.) и Евреям (1:1-2, 6-14; 2:7-9, 12-13; 3:5…), также приводит очень много ветхозаветных пророчеств. Прообразовательное значение ветхозаветных лиц (Евр. 4-7 глл.), событий (Гал. 4:22-31) и установлений, особенно законов: жертвенных, о скинии, дня очищения (Евр. 5:1-7; 7:25-28; 8:1-7; 9:1-10, 12, 18, 21-28; 10:1) и вообще всего ветхозаветного закона, как сени грядущих новозаветных благ (Евр. 10:1), — всесторонне раскрывает апостол Павел в послании к Евреям.

Таковы, в общем, основоположения для христианского понимания ветхозаветных писаний, данные Иисусом Христом и апостолами: ветхозаветные писания авторитетны и для христиан, они наполнены пророчествами и прообразами, исполнившимися на Христе.

Эти основоположения детальнее раскрывались, уяснялись и всесторонне применялись в творениях преемников апостолов, мужей апостольских и христианских первоучителей I и II вв. по Р. Х. Особенно подробно раскрывали эти положения апостол Варнава, изъяснявший преобразовательное значение ветхозаветных жертв и обрядов (Послание Варнавы), и Иус-тин Философ, впервые собравший ветхозаветные мессианские пророчества и приложивший их ко Христу (Разговор с Трифоном).

В противоположность им, еретики гностики, или посредством аллегорий находили сродные своим учениям мысли в Ветхом и Новом Завете, или через грубо-буквальное понимание ветхозаветных изречений унижали ветхозаветные писания и считали Ветхий Завет произведением злого бога — «демиурга». В Лжеклементинах признавалась и порча текста ветхозаветных писаний, позднейшая вставка законов о жертвах, особенно кровавых (10 гл.). Их мудрования опровергали Ириней, Тертуллиан, Климент Александрийский и Ориген, доказывавшие духовную высоту, моральный авторитет и неповрежденность ветхозаветных законов и писаний, спасительное значение и происхождение от Бога Ветхого Завета и всех ветхозаветных законов.

Со времени Оригена (185-250 гг.) начинают появляться у христиан строго-толковательные труды. По своему направлению и месту происхождения они обычно разделяются по трем древним школам христианского образования: Александрийской, Антиохийской и Эдесско-Низибийской. Главным типичным представителем Александрийской экзегетики был Ориген, сообщивший толкованию аллегорический характер. У его предшественника и учителя по Александрийской школе, Климента Александрийского, не было строго-толковательных трудов.

Аллегоризм у Оригена получает теоретическую обработку и входит в герменевтику. Плотское толкование иудеев, по Оригену, было причиной их неверия. Они следовали простой букве, толковали пророчества буквально и ждали, что народ освободится, колесницы от Ефрема и кони от Иерусалима отступят, Мессия будет питаться маслом и медом, волки будут пастись с ягнятами и львы будут питаться соломой. Так как все это буквально не исполнилось, то они и отвергли Мессию [441]. Точно также еретики говорили о мщении, ревности, раскаянии Бога и Его жестокости. В Писании, и помимо иудейских и еретических толкований, встречаются странности, например существование света до солнца (Быт. 1:15), законы об обрезании и субботе, чистых и нечистых животных и т. п. Апостол Павел признает (в 1 Кор. 9:9) высший смысл во Втор. 25:4, и вообще он признает истинную премудрость в тайне сокровенною (1 Кор. 2:7), признает закон сенью будущего, нового завета (Рим. 11:4; Евр. 10:1) и раскрывает аллегорически повествование бытописателя об Агари и Сарре (Гал. 4:22-28). Божия истина, говорит он, сокрыта в скудельных сосудах (2 Кор. 4:7; Ориген. О началах. IV, 26). Поэтому, как человек состоит из духа, души и тела, так и в Писании необходимо, по Оригену, различать дух, душу и тело, и находить троякий смысл: исторический и буквальный — тело писания и необходимый для человеческого тела, моральный — душу писания и нужный для души человека, таинственный и духовный — дух писания и назначаемый для духа человеческого. Соответственно этим смыслам, у Оригена было три рода толковательных трудов: 1) схолии — краткие экзегетические замечания грамматические и исторические, к несчастью не сохранившиеся до нашего времени, но вероятно очень ценные при филологических познаниях Оригена. Они назначались для тела и имели дело с телом, а потому были филологически-буквалистического характера. Многие места Писания, по взгляду Оригена, могут быть объясняемы только в буквальном прямом смысле и «множество людей верующих просто» нуждается только в таких толкованиях. Вот почему, по его мнению, нужны и схолии. 2) Более важное значение Ориген придавал другого рода толковательным трудам — гомилиям назидательного характера, раскрывавшим душу Писания и полезным для души человека. Многие из этих трудов сохранились: все гомилии на первые 4 книги Моисея, И. Навина, Судей, две гомилии на 1 Цар., на 36-38 псалмы, на Песнь Песней, многие на Исаию, Иеремию и Иезекииля. Гомилии состоят из назидательных, часто остроумных, моральных выводов и приложений библейского текста к обстоятельствам жизни. Может быть произносимы были некоторые из них с церковной или училищной кафедры и учили слушателей добру и доброй жизни. Например, Быт. 1:10 — Бог повелел земле произвести растения… и благословил все. «Если и мы, выводит Ориген, будем сушею и произведем добродетельный плод, то будем вонею, приятною Господу», и благословлены будем Отцом Небесным. Быт. 6 гл. — кто слушает слово Божие, отвращается от пороков и исполняет небесные заповеди, тот строит, подобно Ною, себе ковчег и собирает внутри себя библиотеку слова Божия, в которой помещает долготу, широту, глубину, т. е. веру, надежду и любовь. Но эта библиотека должна состоять не из полевых и диких животных, а из ручных и образованных, т. е. содержать в себе произведения не светских писателей, а духовных — пророков и апостолов. 3) Но насколько душа выше тела, настолько же она ниже духа, а потому и гомилетическое толкование настолько же ниже духовного, мистического, анагогического. Этот высший мистический характер имеют толковательные труды Оригена, называемые комментариями. Комментарии его сохранились в отрывках и переводах на Песнь Песней, псалмы 1-36, 118-150. Им же проникнуты и многие богословско-философские сочинения Оригена, например, «О началах» и др. Ориген указывает следующие общие положения мистического толкования: а) весь обрядовый и богослужебный ветхозаветный закон должен быть проясняем мистически и б) все что говорится пророками о земной Иудее, Иерусалиме, Израиле, Иуде, Египте, египтянах, Вавилоне, вавилонянах, Тире, и пр., должно быть относимо к небесным странам и их обитателям — добрым и злым духам и душам. Небесный умопостигаемый мир сходен с земным и разделен на такие же области, как и последний, например, есть там и Палестина, и Тир, и Сидон, Египет, и пр., обитатели его —души, а владыки — ангелы и дьяволы (De princip. IV, 108 р.); все повествуемое о здешнем мире приложимо и к тому горнему миру. Страдания и смерть Христа имели значение и для этого духовного мира (Ноm. in Lev. § 3, 136 р.).