Записки под партами - Ники Сью

- Разойдись, - ору парням, чтобы пропустили. Те, как по команде делают шаг назад и позволяют мне оказаться моментально в кабинете. И вот тут меня ждет провал, который схватил за яйца самолюбие. Не успеваю переступить порог класса, как рыжая хватает меня за майку. Между нами завязывается что-то похожее на потасовку, а затем она со всей силы толкает, и я падаю задницей в мусорное ведро. И ладно бы оно пустым было, но нет, сегодня там отходов выше крыше, даже наполовину разлитый йогурт лежит. Народ моментально реагирует. Начинают ржать, тыкать пальцем. Толпятся вокруг меня, будто увидели клоуна в цирке. Пытаюсь подняться, но руки скользят, слишком влажные от бега.

- В следующий раз, - ангельский голосок разрывает гогот, который витает в классе. - Будет хуже, понял? - А затем следует улыбка. И меня ломает. Сжимаю челюсть до боли, до дикого скрежета, и мысленно обещаю себе, что заставлю пожалеть об этом поступке. Никто и никогда не унижал Антона Левакова. Никто не смеет смеяться надо мной. А уж тем более какая-то девка.

В итоге, я настроил против Таисии весь класс. Для этого потребовалось не мало времени. Ну и сама она помогла знатно. В какой-то момент пропадать начала, закрылась в себе, никуда не ездила с классом. Да и все красивые наряды сошли на нет. Казалось, вянет, словно цветок без воды. И тут надо было остановиться, мозги включить. А я как идиот радовался. Все ждал, когда она заплачет и попросит у меня прощения, когда поймет, как в тот раз было фигово сидеть в мусорном ведре и быть общественным посмешищем. Но Филиппова была выше этого. Она стойко держалась и в какой-то момент начала вызвать у меня странные противоречивые чувства. С годами они усиливались, пока не выстроились в заветные шесть букв - любовь. Но ненависть и желание сделать больно никуда не пропадали. Нужно было бы отпустить обиду, а я не мог. Задевать начал еще и тот факт, что теперь уже будучи взрослым симпатичным парнем, она до сих пор видела во мне кусок дерьма.

И наверное, ничего бы не изменилось, если бы не тот случай в раздевалке.

- Леваков, - Даниил схватил меня за края кофты, не давая возможности ринуться следом за Тасей. Она убегала, а я не мог увидеть ее глаз, прочитать ее чувства. Хотя желал этого настолько сильно, только странник в пустыне может жаждать каплю воды во рту.

- Пусти, - пытаюсь оттолкнуть его, но Матвеев сильней. Все знают, что есть в этом парне доля безумия и полное отсутствие страха. Он умеет махать кулаками, да так что потом костей не соберешь.

- Ты отбитый совсем на голову? - Рычит он, прижимаясь сильней. Физрук на фоне пытается втиснуться, между нами, но хватка у Даниила не хилая. Моя хорошая физуха совсем ни к черту, на фоне его бойцовских рук.

- А ты чего так завёлся? - Упираюсь взглядом в его глаза, где читается отвращение.

- Она же беззащитный ребенок, а ты... кусок дерьма, - выплевывает Матвеев, и в эту минуту Макс (откуда взялся только не пойму) растаскивает нас. Он хватает за шею друга, а впереди меня становится физрук.

- Понравилась что ли? - Провоцирую его, хотя на самом деле интересно, почему он вдруг зацепился. Мы не такие уж друзья, чтобы я мог рассказать лестности о характере Даниила. Знаю только, что правильный он до мозга костей. Светка говорила пару раз, но вылетало это у нее случайно, без особых аргументов. Так что не заострял внимания.

- Запомни, Леваков, - стальной тон, глаза полные призрения, первый раз его таким вижу. - Еще раз кого-нибудь силой затащишь в раздевалку или в кабинет, я тебя лично кастрирую, понял!

- Не трогал я ее, - кричу ему в след, но мои слова видимо уже ничего не значат. О чем только подумал Матвеев, одному Богу известно. Но если так взъелся, вполне вероятно, что рыжая выбежала с испуганными глазами. Вряд ли она как-то волнует Даниила. Его вообще никто не интересует. Скрытный он какой-то, да и до девок не особо падок. Все одноразово. Даже Светку "свой" не считает, да и не называл никогда "любимой девушкой". Хотя она вон какая, эффектная девчонка. Пацаны круги вокруг нее наворачивают, а ей только Матвеев нужен. Все готова простить ему, даже других баб, даже тот факт, что между ними нет отношений.

Физрук отпускает меня, но по лицу вижу, подумал о чем-то плохом. Такой же противный взгляд. Твою мать. Теперь еще и уродом общественным прославлюсь. Весело.

Но именно в тот день, когда произошла вся эту потасовка, я вдруг понял, что хотел бы перестать быть в глазах рыжей дерьмом. Мы же можем спокойно общаться, можем быть обычными парнем и девушкой. Значит, и стену ненависти можно сломать. И я решил, что сломаю ее. Чего бы мне этого не стоило.