Звездные трагедии - Федор Раззаков

И все же правосудие, пусть поздно, но восторжествовало. В 1996 году Данилова разоблачил по старой ориентировке один из дотошных милиционеров того самого города, где он теперь обитал. Говорят, когда за Даниловым пришли, он даже не сопротивлялся и не сделал ни одной попытки оспорить действия милиции. И первая фраза, которую он произнес, была: «Я вас давно ждал».

Трагедии на музыкальном Олимпе

В небе под Харьковом

Виктор ЧИСТЯКОВ

В начале 70-х в Советском Союзе не было популярнее пародиста, чем Виктор Чистяков, который так виртуозно имитировал голоса звезд отечественной эстрады, что равных у него практически не было (разве что Геннадий Дудник, но тот специализировался на артистах-мужчинах, в то время как Чистяков мастерски подражал даже женщинам).

Между тем свою карьеру Виктор Чистяков начинал как драматический актер: после окончания театрального училища он работал в Ленинградском театре имени Комиссаржевской. Там же в качестве артистки трудилась и его молодая супруга Наталья Рыбакова. Однако в театре карьера Чистякова не складывалась и он по-настоящему был занят всего лишь в одном спектакле – в «Принце и нищем». Поэтому параллельно он решил податься на эстраду. Еще в студенческие годы Чистяков виртуозно имитировал голоса популярных эстрадных исполнителей и теперь решил заняться этим профессионально. Именно на этом поприще его и поджидал поистине феноменальный успех. То, как он пародировал популярных артистов – в особенности хорошо у него получались женские голоса, – приводило в неописуемый восторг публику. Чего нельзя было сказать о самих пародируемых. Например, Людмила Зыкина сильно злилась, когда слышала свои песни в исполнении Чистякова.

Между тем успех, обрушившийся на Чистякова, окрылил его. И он решил уйти из театра и перебраться в Москву. Однако переехать в столицу оказалось делом непростым. Какое-то время супругам Чистяковым просто не везло. Например, главреж Театра на Таганке Юрий Любимов согласился было взять Чистякова к себе в труппу, но с условием – без жены. Виктор от такого варианта отказался. Другой известный режиссер – Марк Захаров – от услуг Чистякова отказался сразу, объяснив, что не видит в нем театрального артиста. И только главреж Театра имени Гоголя Борис Голубовский «клюнул» на Чистякова и его жену, рассчитывая с их помощью осуществить постановку комедии «Тетка Чарлея». Ранней осенью 1971 года Чистяковы перебрались в Москву и поселились в общежитии театра на улице Чехова. Тогда никто из них и в страшном сне не мог себе представить, что одному из них жить осталось всего-то ничего – восемь месяцев.

Вспоминает Г. Бардин: «Мы познакомились в 1971 году в большом актерском общежитии, где в трех комнатах жили тогда актеры Театра имени Гоголя. В одной из комнат жил я, в другой – один актер нашего театра, а третья освободилась после того, как актеры-молодожены получили квартиру. В освободившуюся комнату и должны были приехать артисты из Ленинграда. Поначалу мы даже не знали, кто именно приедет. Потом прошел слух, что едет артист Виктор Чистяков с женой. На него Борис Голубовский собирался ставить „Тетку Чарлея“. В театре было настороженное отношение к этому, потому что все мы знали Чистякова как эстрадную звезду, а не как драматического актера. Театр – сложный организм, и нового человека чаще встречают в штыки, пока он не проявит себя. Так что Чистяков еще не приехал, а коллектив уже был как-то настроен против него, тем более что сферы влияния у нас были поделены, и при вечном лозунге театра „Против кого дружите?“ выходило тогда, что дружили против новичка из Ленинграда.

И вот Виктор с Натальей приехали, поселились у меня за стенкой. У нас была одна кухня, один туалет, общий телефон, который с его приездом трещал не переставая. Виктор с людьми сходился не сразу, всегда давал почувствовать дистанцию. И по телефону, и в обычном общении просил называть себя Виктором Ивановичем, а было-то ему двадцать восемь лет. Он не любил панибратства, тем более что уже вошел в плеяду лучших эстрадных артистов Советского Союза. Требовал к себе соответствующего отношения, и, надо сказать, заслуживал его. Вообще, чувство собственного достоинства у него было развито, но никогда не переходило в настырность, в наглость. Наоборот, в этой хамской стране он хотел отгородиться от норм общепринятых хотя бы этой формой общения: «Виктор Иванович», «вы». Мы тоже вначале были на «вы», ну а потом уж как-то разговорились один-другой раз и перешли на «ты».

Волею судьбы в Москве Чистяков прожил чуть меньше года. Стать настоящим москвичом и окончательно завоевать эстрадный Олимп ему помешала трагическая случайность. События развивались следующим образом.

18 мая 1972 года в 10.38 утра Виктор Чистяков должен был вылетать в Харьков на празднование 25-летия местной оперетты. Однако в силу двух обстоятельств – того, что в эту ночь он лег спать около четырех утра (был в гостях у поэта Юрия Энтина, а потом дома долго подписывал свои фотографии для поклонников) и своей привычки везде и всюду опаздывать – он и в это утро проспал дольше обычного и, когда встал, поняв, что опоздал, решил лететь следующим рейсом. Это было возможно, поскольку концерт был назначен на вечер. Однако супруга устроила ему истерику, и он сорвался из дома, даже не побрившись и не позавтракав. Он даже не успел заехать к Энтину на Балаклавский проспект (хотя это было по пути во Внуково), чтобы забрать свои темные очки, забытые им накануне. Но на самолет он все-таки успел, причем только по одной причине: летчики долго выясняли отношения со своим руководством, отказываясь лететь на этом самолете, поскольку он уже выслужил свой летный срок. Однако пилотов удалось уговорить, им сказали: это харьковский самолет, вот и перегоните его в Харьков и поставьте на прикол. Пока летчики ругались, Чистяков успел на этот самолет, уже практически опоздав на него.

Вспоминает Ю. Энтин: «Я ему говорил: „Давай я тебе заплачу! Только не летай, потому что ты просто себя истощаешь. Нельзя бесконечно делать одно и то же, тем более тебе так трудно. Готовься к своим мультипликационным ролям, давай поговорим лишний раз спокойно, без суеты, будет полезно подумать о тетке Чарлея, и вообще нельзя такое количество концертов давать!“ Я даже угрожал ему! И он мне тогда поклялся, что это будет в последний раз, что больше он не будет летать, просто сейчас надо немного заработать…

Поскольку Витя обещал к нам заехать за очками, мы встали в девять утра. Налили кофе (крепкий кофе он обожал, это был для него как наркотик, он постоянно его пил и никогда не успевал позавтракать), сделали какие-то бутербродики, чтобы Витя перекусил на ходу. Стали ждать. Десять часов – его нет. Позвонили Наташе, которая сказала, что, скорей всего, он опоздал, потому что проспал, встал поздно, не позавтракал, выскочил и помчался в аэропорт: «Не знаю, успеет или нет, но, по-моему, не должен успеть», – сказала Наташа.