Крепость - Лотар-Гюнтер Буххайм

Еще один жандарм стоит, словно причудливый силуэт прямо посреди дороги и фонариком подает нам сигнал остановиться. Он направляет нас по другому маршруту, но через некоторое время снова останавливаемся. На дороге гигантская пробка. С грехом пополам продвигаемся на пару километров вперед, и я приказываю остановиться. Ничего не разглядеть. Я совсем измучен. Едва лишь мы стали, как мимо, настолько близко, что задевает нашу маскировку, проходит грузовик с прицепом. Нельзя нам здесь стоять! Тьма сгущается, ориентируемся лишь по слабому проблеску между вершин деревьев.

В первой же деревушке приказываю остановиться. Из темного подъезда какого-то дома выходит солдат, и я узнаю от него, что в машине, стоящей напротив сидит пленный английский бригадный генерал. Желая хоть одним глазком поглазеть на такую важную птицу, направляюсь к машине. Сидящий на заднем сиденье, между двух охранников человек, быстро закрывает лицо руками. Выглядит все так, словно ему стыдно, но на самом деле оказывается, что он всего лишь прикуривает сигарету.

Гудение самолета. Слепящие пальцы прожекторов вспарывают ночное небо. Вот прямо над нами блеснула яркая точка. Это не бомба, а всего лишь сигнальная ракета. Но нет: это опознавательный сигнал! Наш? Томми не стал бы стрелять сигнальной ракетой для своего обозначения. Но это лишь один – единственный самолет! Не звено?! Один летчик в своем фонаре – что бы это значило? Доносящийся с неба шум, испугавший меня сначала, теперь странно успокаивает меня.

От жандарма, чье лицо скрыто в тени каски, узнаю: « В сторону Виллер-Бокаж проезда нет.» Надо попытаться пробраться на юг боковыми дорогами. В крайнем случае – грунтовкой. Виллер-Бокаж был захвачен еще 12 июня.

«Но мне сказали, что его отбили наши танки!» – возражаю устало. «Да. Так было. Но уже 13 числа британцы снова его забрали и до сих пор сидят там.»

Значит, прямиком на юг. На небе ни одной звезды. Луна тоже скрылась, а потому уже после второго поворота теряю все ориентиры. Я уже спятил от этих бесконечных объездов.

Но вот, оставив линию фронта за спиной, несусь вперед, словно гончая, взявшая след. Может, я просто хочу улизнуть от всего, что произошло со мной? Нет, я спасовал, но не смываюсь. А что еще можно было бы предпринять во всей этой неразберихе и путанице? Внезапно меня охватывает страх от предвидения того, что может ждать меня в Бресте. Разве во время наших этих «ночных мотаний» не желал я втайне нашего захвата и дальнейшего плена? Который разом освободил бы меня от всякой ответственности.… Надо, как только выберемся отсюда, привести мысли в порядок. В таком состоянии растерянности, в котором сейчас нахожусь, Старик не должен меня видеть.

«THURY- HARCOURT » читаю вслух надпись дорожного указателя. Где-то рядом, в замке Ла-Кан находится командный пункт танковой группы «Вест». «Полностью уничтожен штурмовиками! Почти все офицеры погибли. Генерал танковой группы тяжело ранен» – так сказал мне командир ремроты.

Остановившись около танков, получаем возможность заправиться бензином. Пока водитель заправляет бак из канистр, стою в стороне. Никакого желания расспрашивать, кого бы-то ни было: мысленно я уже в Бресте.

Теперь мы едем несравненно лучше. Против ожидания присоединяемся к колонне. У некоторых машин очевидно газогенератор: то-то постоянно тру глаза. Водитель строго придерживается бегущей перед нами тени.

Вдруг позади нас загораются фары. Чадящий впереди дым осветился белым светом. Выгнувшись из окна дверцы, ору что есть мочи едущему позади водителю, что он включил фары. Но тот не реагирует.

Приходится остановиться. Выскакиваю из машины, вытягиваю шофера из кабины и ору на него, не сошел ли он с ума ехать здесь с включенными фарами. «Мы не собираемся получать бомбой по башке из-за такого идиота, как ты!» Хочу уже достать пистолет, но шофер в этот миг выключает свет фар.

Спустя всего несколько секунд над нами проносятся самолеты. Поскольку мы все еще стоим на месте, хорошо слышно, как один из них пролетает в поиске туда и обратно. Надеюсь лишь на то, что летчик не включит свой прожектор – искатель.

«Ну и задница, придурок чертов!» – ругается мой водитель. И добавляет: «Говно! Проклятое дерьмо!»

Впереди косогор. Колонна движется черепашьим темпом. Не можем ни обогнать ее, ни пропустить: то посреди дороги стоит машина, то встречное движение, то одно мешает, то другое.

Вдруг, совсем рядом, залаяла 20-мм зенитная пушка. В темноте ярко виден сверкающий дождь следов трассеров. С неба слепит глаза прожектор – искатель. Люди как семечки высыпают из машин и врассыпную. Спереди, прямо над дорогой несется какая-то тень. Тень быстро увеличивается в размерах, а мой водитель давит на клаксон как одержимый. И вот случилось то, что и должно было случиться: нас в передок мягко бьет прицеп. Очевидно, какой-то водила в панике забыл поставить свой грузовик на ручной тормоз.

«Ах, ты, богом проклятая скотина безрогая!» – орет мой водитель в темноту. Он буквально кипит от злости кляня, на чем свет стоит водителя полуторатонки. «Пока не повесят осветительную ракету, нам не объехать эту задницу!»

Приходится ждать. Надо попытаться убрать этот прицеп въехавший в наш передний бампер. с полдесятка солдат помогают нам. Быстро покрываюсь потом, И лишь усилием воли сдерживаю рвущиеся из груди ругательства. Изображаю из себя благородного офицера.

Наконец-то свободны!

Луна просто издевается. Темно, хоть глаз выколи. И лишь вдали, над самым горизонтом, начинает светлеть: узкий лучик, упершийся в покрывало облаков.

Голова болит так, словно хочет взорваться. Когда водитель начинает жаловаться, что тоже не может больше ехать, решаю дождаться рассвета.

- Нам надо разведать окольную дорогу! – говорю водителю, – Машину обязательно уберите с дороги!

Водитель осторожно ведет машину некоторое время дальше, а я высматриваю съезд с дороги. Впереди различаю большое дерево и справа от него съезд. В этот миг раздается взрыв, и я так стремительно нагибаюсь, что почти влипаю в ветровое стекло. Наступает тишина.

«Дерьмо!» – рычит водитель. Выбираюсь из машины. Земля под ногами ходит ходуном. Что такое? Ищу опору, но продолжаю проваливаться глубже. И тут до меня доходит: воронка от бомбы! Ну и размерчик! Водитель ругается не переставая. На четвереньках выбираюсь, но у самого края обрываюсь и опять скольжу вниз в мягкую грязь и при этом все удивляюсь: Что же за калибр был у этой бомбы?

«Сюда, господин лейтенант!» – кричит водитель и протягивает мне свою лапу. Тяжело дыша, выдавливаю: «Вот повезло!» – «Как утопленнику!» – отвечает водитель, и я недоумеваю, как он быстро сообразил ответить мне в такой форме.

Ползая на коленях, проверяем устойчивость машины. Я почти ложусь на землю, ощупывая руками грязь: кажется, влипли! Убеждаюсь еще раз: правое переднее колесо висит над воронкой, правое заднее засело в мягкой, рыхлой земле. Выясняю, что воронка тянется справа, где мы находимся, до средины дороги, и нам чертовски повезло. Эта гигантская воронка довольно необычна, т.к. выброшенная земля не образовала земляной вал, который мог бы остановить движущееся транспортное средство: ее выбросило так высоко, что земля просто рассеялась на местности. несмотря на волнение, водитель старательно объясняет мне, что случилось бы, если бы он ехал по другой стороне и врубился бы в центр воронки. Словно мне это невдомек! Но в этом месте его рассуждений мне надо похвалить его: ведь опасаясь встречных машин, я требовал, чтобы он держался как можно правее. А он-то держался середины и оказался прав. Хотя положение наше довольно невеселое, в его голосе ясно слышны нотки самодовольства.

Бегаем с ним в темноте туда-сюда, пытаясь собрать ветки и палки: безуспешно.

«Через два часа будет светло» – ворчит водитель.

Мне известно не только это, но и то, что день приведет с собой самолеты, которые разделают нас под орех. Кляну себя последними словами за то, что не взял фонарик перед поездкой. Не остается ничего другого, как лишь включить фары, чтобы точно определить размеры «сюрприза».

«Дерьмо! Дерьмо!» – подводит итог водитель. А я думаю: Дороги нет. Если бы мы могли летать.

Тем временем небо на востоке начинает светлеть. «У нас нет этих двух часов!» – ору водителю, чьи ноги торчат из-под машины.

И тут между округлых теней крон деревьев различаю две остроконечные формы. Фронтон здания! Глазам не верю: дорога, на которую мы хотели свернуть, ведет в какую-то деревню! Надо попросить там помощи.

С автоматом у бедра, бодро отправляюсь в путь. Дорогу настолько развезло, что можно двигаться с немалым усилием. Боюсь, что буду выглядеть так, словно принял грязевую ванну. Перед первым домом кричу: «Эй!», водитель у машины орет в ответ «Эй!». Обернувшись к нему, кричу: «Заткнись!»