Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ - Алан Фостер

— Такая красивая, — пробормотал Симна, устремив вдаль отсутствующий взгляд. — Слишком прекрасна для простых смертных вроде нас с тобой. — Он снова ухмыльнулся, но уже не похотливо. — Но это не означает, что на нее нельзя смотреть, по крайней мере во сне. Однако в конце ты видел не ее. Ты стонал и метался.

— Химнет Одержимый. Думаю, это был он. — Эхомба снова лег на спину и уставился на звезды, подложив под голову чашечку из сцепленных пальцев. — Как и раньше, его лицо было спрятано. Интересно, так ли он ужасен на самом деле?

— Если повезет, мы этого никогда не узнаем. — Вернувшись на свое место, северянин снова забрался под одеяло. Миновав холмы, они вышли в предгорья и теперь находились высоко над уровнем моря, поэтому наряду с чистым воздухом и мертвой тишиной ночь принесла и пронизывающий холод.

Эхомба долгое время лежал неподвижно, прислушиваясь к коротким пронзительным крикам ночных птиц и приглушенным голосам пытливых насекомых. Он одновременно и ждал, и боялся возвращения сна. Однако когда он наконец задремал, то очутился в той отдохновенной и молодящей области, где ничто не волнует — даже туманные воображаемые образы.

На следующий день путники продолжали подниматься, но по такому пологому склону, что увеличивающаяся высота их не обременяла и не замедляла продвижения вперед. Они видели небольшие стада лосей, сиватериев, жирафов и вапити. Алита быстро и ловко убил молодого бизона, и путешественники роскошно попировали.

Маленькие озерца у границы белейших снегов сверкали, словно аквамариновые подвески, и отражения в них уподоблялись камеям среди голого серого гранита. На этих высотах деревья были низкорослые, с перекрученными и иссеченными безжалостным зимним ветром стволами. Крохотные дикие цветы вырывались из земли, свиваясь в синие и лавандовые, золотисто-красные и желтые, как масло, пучки. Ни один из них не пытался поймать, соблазнить или как-либо еще задержать у себя невозмутимых ходоков. Мелкие грызуны и сумчатые бросались наутек и прятались среди камней при приближении путников, и Алита развлекался тем, что гнался за зверьками, хватал их, а потом великодушно давал удрать закуске, которая была ему на один зубок.

Они уже начали спускаться вниз, как вдруг повстречали овец. Симна заявил, что это вполне обычные овцы, однако для пастуха с дальнего юга они разительно отличались от тех животных, среди которых он вырос. Их руно было густым и волнистым, в то время как в стадах наумкибов шерсть овец была прямой и длинной. Сужающиеся морды были черными или грязно-белыми, а не коричневыми и желтыми. И ноги у них были прямо-таки изящные. Подобные изнеженные животные, решил Эхомба, не сумели бы жить неделями в дикой сухой степи вдали от деревни. И все же это были, вне всякого сомнения, овцы.

Но когда путники приблизились, овцы показали, что они не столь беспомощны, какими выглядели на первый взгляд. Громко блея и мыча, животные торопливо образовали круг; в центре поставили ягнят, их окружили ярочки, повернувшись наружу, а молодые бараны расположились по окружности.

Один старый баран, очевидно, вожак стада, нагнул голову и зло бил копытом землю. Яростно блея, он сделал несколько вызывающих прыжков в сторону пришельцев. В этот момент Алита, который плелся далеко позади людей, рысцой догнал их. Заметив краем глаза наскоки барана, огромный кот снисходительно зарычал вполсилы, отчего парализованный вожак вдруг замер в прыжке и, миг-другой пошатавшись на четырех ногах, завалился набок в глубоком обмороке, вытянув копыта параллельно земле.

— Легкая добыча, — прокомментировал кот, когда они проходили мимо трепещущего стада.

— Веди себя пристойно, — пожурил Эхомба четвероногого спутника. — Ведь есть ты не хочешь. Во всяком случае, после того, как проглотил половину того бизона.

— Верно, я не голоден. Но мне слишком часто приходилось жарким утром преследовать добычу, которая в конце концов ускользала, чтобы сейчас спокойно пройти мимо чего-нибудь, что так напоминает жаркое на вертеле. — Гривастая голова презрительно кивнула в сторону стада, и тонкие ножки с копытцами задрожали от этого небрежного кивка. — Домашние!.. Они стали прислужниками людского аппетита.

— Ну и что? Мне нравится баранина. — Симна поглядывал на упитанных овец более алчно, нежели большой кот.

Эхомба вздохнул. Несмотря на маленький рост, аппетиты Симны были чрезмерными во всех отношениях.

— Мы должны повстречать если не пастуха, то владельца земли. Может, удастся выторговать у него несколько кусков мяса, если тебе так уж нужно.

Пройдя дальше, они действительно наткнулись на жилище землевладельца — скромную и невзрачную постройку из камней с соломенной крышей. Перед домом был колодец и небольшой сад, обнесенный забором, чтобы не забредали вредители, а также овцы и козы. Из каменной трубы неторопливо поднимался дымок, а по стенам, вокруг двери и единственного окошка вилась цветущая глициния. В загоне позади дома щипали траву несколько ягнят. Старая собака подняла голову и осмотрела путников. Ее длинную черную шерсть прочерчивали широкие белые полосы. По всей видимости, удовлетворенная осмотром, она снова положила нижнюю челюсть на лапы. Собака не залаяла даже при виде кота.

— Тихое, чистое местечко, — завистливо проговорил Симна. — Простой кров простых людей.

— Даже простые люди могут сообщить полезные сведения. — Повернув голову, пастух покосился на небо. — Да и тучи собираются. Если будем вежливыми и обходительными, возможно, хозяин позволит нам тут переночевать. — Пытаясь заглянуть внутрь, Эхомба низко нагнулся и прикрыл глаза рукой. — Когда путешествуешь по незнакомой стране, полезна всякая информация.

Приблизившись к полуоткрытой качающейся двери, нижняя часть которой была заперта на щеколду, он повысил голос. Как ни странно, собака по-прежнему не обращала на них внимания.

— Эй! Есть кто-нибудь дома? Мы видим ваш дым.

— Это не мой дым, нет, не мой. Он принадлежит огню. Но вы все равно входите.

Эхомба первым шагнул в домик, который оказался очень скромным и чистым. Наумкибы сочли бы его дворцом. Вокруг стола стояли крепкие стулья, украшенные резьбой и прекрасным орнаментом в виде завитков. На крюке в большом камине висел железный котелок, а в дальнем конце комнаты находился рукомойник с ручным насосом. Справа перед камином стояли большие кожаные кресла и диван. По стенам шли книжные полки, уставленные захватанными томами, а с потолка свешивались масляные лампы, дающие свет в вечерние часы. Дверь слева вела в невидимые комнаты, а лестница, прислоненная к одной из стен, намекала на наличие обширного чердака. Единственный обитатель домика что-то делал около рукомойника, его руки были мокрыми по локти. Когда путешественники вошли, хозяин обернулся и встретил их улыбкой.