Русские во Второй мировой - Анатолий Уткин

В «Вольфшанце» повеселевший Гитлер старается в воображении перепрыгнуть этап непосредственного столкновения. Ему доставляло удовольствие размышлять, как немцы поступят со своей русской Индией. Отвлекаясь от практических дел, Гитлер 5 апреля 1942 года мечтал:

«В Центральной полосе России первым делом нужно будет засадить все бескрайние заболоченные земли камышом и т. д., чтобы с наступлением следующей зимы легче было перенести страшный русский холод. Кроме того, следует завести плантации селекционных сортов крапивы, так как, по данным научных исследований, проведенных одной гамбургской фирмой, из волокна крапивы можно изготавливать целлюлозу, по качеству во много раз превосходящую хлопковую. Наконец, крайне необходимо провести на Украине лесопосадки, чтобы там не выпадали больше сильные ливни — истинное бедствие для тех мест. В дальнейшем Нева станет границей между финнами и нами. Ленинградские порты и верфи придут в упадок. Балтийское море превратится во внутреннее море Германии. И поэтому следует раз и навсегда позаботиться о том, чтобы на периферии нашего рейха не было никаких крупных портов».

Но чтобы воплотить в жизнь все эти фантазии, следовало, как минимум, победить в текущей войне.

Мы уже говорили, что Гитлер с порога отверг идею превратить захваченное на востоке в огромный бастион, создать укрепрайоны и защищать этот бастион всеми средствами, предоставляемыми развитой технической цивилизацией. Пассивность противоречила самому его духу, она явилась бы молчаливым признанием и его поражения и непобедимости России. К тому же русские, судя по их поведению, не впали в своего рода военно-политический буддизм, их энергия не подорвана, решимость не в ступоре, а разведка говорит о разворачивающемся военном производстве на уральской границе Европы и Азии.

Но для того чтобы начать наступление, германское руководство должно было хотя бы примерно знать о планах Москвы, иметь сведения, минимальное представление о сильных и слабых сторонах советской оборонительной системы. В Оберкомандо хеер (ОКХ) за сбор и анализ данных и сведений о Советском Союзе отвечал весьма невидный спокойный офицер с негромким голосом и невысоким рангом — оберлей-тенант Гелен. (Его мемуары сегодня приоткрывают завесу над работой верхушки германской военной машины.) В его работе были сильные и слабые стороны. Именно он готовит основные стратегические оценки к плану «Барбаросса» и разделяет все слабости оценки СССР как военного противника. Гелен обрабатывает полученные разными путями письма с советского фронта, он неутомим в сборе статистики, в изучении местной советской прессы и самых разнообразных источников. Он активно использует Funkspiele — радиообман советского Центра с помощью передач захваченными советскими агентами фальшивых сообщений, рассчитанных на дезинформацию советского командования.

Еще в ходе подготовки к «Барбароссе» он использовал своих агентов в Прибалтике, в Крыму, на Украине. Но еще большее признание планировщиков гитлеровской Германии Гелен получает после начала германского вторжения, когда обнаружился его своеобразный талант в вербовке агентов среди военнопленных. Гелен создал специальные «сборные» лагеря, куда помещал тех советских военнопленных, которые выразили готовность сотрудничать с немцами. В нескольких случаях его действия были успешными. Так, в его руки 13 октября 1941 года попал в ходе «великой московской паники» некто В. Минишкий, одетый в форму капитана Красной Армии. Люди Гелена довольно быстро определили, что перед ними немалая птица. Минишкий работал в аппарате ЦК ВКП(б), а с началом войны был определен в штаб Западного фронта Жукова в качестве войскового комиссара. В немецком лагере он согласился работать на немцев. Помимо прочего был использован тот факт, что жена и двое детей Минишкия оказались на оккупированной территории. Предатель был подготовлен Геленом лично, был проведен через линию фронта с убедительной легендой о побеге из немецкого плена. Операция была проведена успешно. Минишкий, теперь имеющий кодовое имя Фламинго, получил работу в Москве, близкую к военному командованию. В Москве на него работал агент с радиопередатчиком Александер. Именно этот высокоценимый немцами источник, начавший работать в ГКО, сообщил об исключительно важных советских конференциях, на которых обсуждались планы летней кампании 1942 года. В марте-апреле 1942 года, удвоив усилия, Гелен изучал все возможные части информации (донесения японского военного атташе из Куйбышева, германского военного атташе из Анкары, перехваты радиопередач и прочее), которые в целом дали ему ценную мозаику состояния армии, военной промышленности, перемещения частей и материалов, которая позволила уловить общую логику происходящего.

Итог этой кропотливой работы заключался в том, что русские опасаг ются за судьбу центрального — московского — региона, они концентрируют силы по его защите. Удар здесь сопряжен с большими трудностями, с преодолением глубокой оборонительной системы. Логично искать более уязвимое место на русском фронте.

Первого апреля 1942 года в знак признания своих заслуг оберлейтенант Гелен стал главой Отдела Восточного фронта ОКХ (Fremde Нееге Ost). Каждый день Гитлер получал от него полторы страницы оценки существующей ситуации с точки зрения разведки. Высокоспециализированная служба перехвата Stab Walli зафиксировала беседу члена Центрального Комитета ВКП(б) Носенко с одним из редакторов «Правды», в которой обсуждалась необходимость вырвать у немцев военную инициативу и начать наступление на советско-германском фронте примерно 1 мая 1942 года. (Позднее, в майском обращении сам Сталин сделал намек на то, что война может окончиться в текущем году.) Папка Гелена «Наступление на Харьков» увеличивалась буквально с каждым днем. 10 апреля Гелен выступил перед руководством вермахта с докладом о предстоящей стратегии советского руководства. Он исключил общее наступление советских войск, но указал на очень высокое вероятие наступления советских войск на одном из участков фронта. Попытки снять германскую блокаду с Ленинграда очень вероятны. Слабым местом советской обороны будет южный участок огромного фронта.

1 мая Гелен представил германскому руководству 11-страничный доклад, из которого значило, что советские позиции в общем и целом будут иметь оборонительный характер, но предпринято будет несколько наступательных операций с целью измотать германские войска. Главной такой операцией будет использование Изюмского выступа, вде уже намечается движение 28-й советской армии, разворот 6-й и 38-й армий в общее наступление на Харьков.

При всех своих недостатках германская стратегическая разведка настаивала на нескольких важных обстоятельствах. Наиболее значительным среди них было утверждение, что советская военная промышленность без донецкого угля, криворожской железной руды и индустриальных мощностей Харькова — Днепропетровска не угасает, а напротив, заметно интенсифицирует свою работу. Шоком для Гитлера были слова начальника штаба сухопутных войск Гальдера, что военные заводы, расположенные на Урале и за ним, производят 600–700 танков в месяц. Гитлер вскричал, что это невозможно, и ударил по столу. Если эти цифры отражали реальное положение дел, то тогда — с точки зрения Гитлера — тем более нельзя было откладывать дело на потом. Теперь уже абсолютно неправы были наблюдатели вроде генерала Блюментрита, который говорит, что Гитлер «не знал, что теперь делать, поскольку он не желал слышать об отходе. Он чувствовал, что следует предпринять что-то, и единственное что-то могло быть только наступлением». Неправильно. Вот теперь-то Гитлер знал определенно, что наступление — его единственный необходимый элемент планирования, без него он проигрывал. Собственно, и окружающие генералы не вставали в оппозицию к нему, они стали видеть в ускользающем от них времени все менее благожелательный фактор.

Гитлер и руководство вермахта приходят к мысли о необходимости приложить все силы, чтобы постараться сокрушить Россию одним смертельным ударом. Если в прошлом году не удалось ее нокаутировать, то в текущем 1942 году ей следует перерезать сонную артерию. Гитлер делает ареной своих стратегических размышлений не ОКХ (Верховное командование сухопутных сил), а ОКВ (Верховное командование вооруженных сил), где сервильные Кейтель и Йодль знали, когда восхититься гением, посетившим Германию. ОКХ — Оберкомандо хеер — становится разработчиком диктуемых стратегических идей, значение и влияние Гальдера ослабевают (что в не столь уже отдаленном будущем и приведет к логическому концу — его уходу). Но пока Гальдер и его коллеги получают поручение рассмотреть ряд прежних и новых стратегических схем, исходя из фактора диктуемого обстоятельствами удара.