Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

Лаокан лежал неподалеку, рядом с болт-пистолетом Орфоса. От тела осталась только верхняя половина, рядом с которой кровавыми завитками лежали внутренности. Скаут лежал лицом вниз, уткнувшись носом в пыль.

Орфос встал рядом с трупом на колени.

— Прости меня, брат, — сказал он. Слова казались бессмысленными, они словно умирали меж стен пещеры, — я могу помолиться за тебя позже. Я помолюсь, брат. Обещаю.

Орфос подобрал болт-пистолет и обвел пещеру лучом фонарика. Еще одна статуя была установлена над большими стальными противовзрывными воротами. Она тоже изображала капеллана космодесанта и носила имя «Фемискон». Орфос заметил на наплечнике статуи изображение чаши, которое видел на статуях в туннеле. Это был символ Испивающих Души.

На совесть Испивающих легло еще одно преступление — эта смертельная ловушка, созданная на погибель верным Имперским Кулакам. Орфос сплюнул на пол. Насколько бы святым ни считали это место Испивающие, Орфосу хотелось его осквернить. Что бы оно для них ни значило, он хотел уничтожить это значение.

Скаут поднял голову. Высоко вверх уходили стены. Глубины покрывающей камень резьбы, возможно, и достаточно, чтобы вскарабкаться наверх, но это будет нелегко. А повторное падение может повредить ногу или руку и лишить космодесантника возможности уйти этим путем. Он посмотрел на ворота.

Холодный металл ворот словно вытягивал тепло из рук и лица Орфоса даже на приличном расстоянии. В каменной стене виднелась панель управления. Орфос не настолько спешил, чтобы нажимать кнопки наугад. Скаут положил руку на металл — он был ледяным, а дыхание вырывалось наружу туманными облачками.

Ворота начали открываться. Орфос отпрыгнул, вскидывая болт-пистолет. За воротами была темнота — свет фонарика отражался ото льда и переливался в вырывающемся из щели между створками морозном тумане.

Скаут медленно отошел от ворот.

— Кто бы ты ни был, — воскликнул он, — и какую бы участь ни уготовил мне, знай: я буду сражаться! Я — Имперский Кулак! Я могу погибнуть здесь, но погибну как Кулак!

Двери открылись. Внутри находилась усеянная сосульками глыба льда, соединенная со стенами с помощью толстых кабелей. Глыба содрогнулась. Источник тепла внутри нее заставил поверхность светиться. Начали отваливаться куски льда. Взгляду Орфоса открылся керамит, окрашенный в темно-фиолетовый цвет.

Наконец, лед полностью отпал, явив знакомую Орфосу форму. Массивное угловатое тело на двуногом шасси, непропорциональные цилиндрические ноги, оканчивающиеся опорами из шарнирно соединенных кусков металла. Вместо рук на массивных плечах крепилось оружие — на одном ракетная установка, на другом похожий на бочку силовой кулак с плоскими стальными пальцами.

Это был дредноут — шагающая боевая машина. Все дредноуты Имперских Кулаков управлялись изувеченными в сражении космодесантниками, подключенными к системам жизнеобеспечения. Им даровали возможность продолжить выполнять свой долг солдат Императора даже после того, как их тела пришли в негодность. Саркофаг дредноута был покрыт печатями чистоты, а на передней бронепластине красовалась эмблема в виде золотой чаши.

Болт-пистолет Орфоса был бессилен против бронированной туши дредноута. Силовой кулак мог раздавить Орфоса с такой легкостью, что пилот, если он там, конечно, был, едва ли ощутил бы сопротивление доспеха и костей скаута.

Это была бы быстрая смерть. Астартес не испытывали страха перед болью, но Орфос не видел нужды стремиться к ней, как поступали некоторые Имперские Кулаки. Он делал все возможное. Не бежал, он всеми силами старался защитить боевых братьев. Его совесть была чиста. Он сказал себе, что может умереть. И попытался заставить себя поверить в это.

Дредноут повернулся на могучих ногах и сжал пальцы силового кулака, с которого посыпалась ледяная крошка. Кабели отцепились и упали, роняя на пол все новые куски льда. Мерцали огни: силовая установка выходила на номинальную мощность, наполняя помещение мерным гулом.

— Снова разговоры о смерти, — раздался синтезированный вокс-устройствами на корпусе дредноута рокочущий бас, — Какой ужас. Не хочу тебя расстраивать, послушник, но ты не умрешь здесь.

Орфос сглотнул.

— Что ты такое? — спросил он, — Почему ты покоишься здесь, в этом созданном для убийств месте?

— Из тебя еще не выбили тупость, — снова раздался голос. Орфос поискал взглядом какую — нибудь смотровую щель, через которую смог бы взглянуть на пилота, но ничего не увидел.

— Моя усыпальница построена таким образом, чтобы зайти так далеко не смог никто, кроме Астартес. Жаль, что Имперские Кулаки решили доверить скаутам дело, которое под силу лишь полноценным боевым братьям. Но ты сумел добраться, и я не хочу, чтобы ты повторил судьбу несчастного брата, который лежит за твоей спиной.

— Ты ответил на один вопрос, — сказал Орфос, — а я задал два.

— В таком случае представлюсь, — произнес дредноут, — я — Дениятос из Испивающих Души.

2

— Приветствую, Великий, — произнес главный паломник, склонив голову. За его спиной протянулась цепочка пилигримов, одетых в рубища и звенящих символическими цепями на запястьях.

— Я — лорд-кастелян Левкронт с Фаланги, — ответил кастелян. Просторные доки Фаланги были его владениями наравне с тюремными камерами и пыточной. И точно так же, несмотря на высокие потолки и большие размеры доков, казалось, что капеллан занимает помещение целиком, — зачем вы сюда явились? Вас сюда не звали, к тому же о вашем прибытии не сообщили заранее. Должен предупредить, что вашему судну любезно разрешили пристыковаться только потому, что на нем нет оружия. И этой любезности я в любой момент могу вас лишить.

— Голова паломника, казалось, склонилась еще ниже, словно его позвоночник навсегда согнулся в молитве.

— Я бы принес вам извинения, Великий — сказал он надтреснутым, измученным годами произнесения пламенных проповедей голосом, — но не мне извиняться от имени Императора. Ибо мы прибыли, чтобы выполнять Его волю.

— Кастелян Левкронт оценивающе оглядел выходящих из шлюза паломников. Их корабль, когда — то являвшийся торговым судном, был довольно крепким и древним, что имело довольно большое значение для тех, кто пытается без предупреждения прилететь на «Фалангу». Однако подходить так близко к Сокрытой области, со всеми ее пиратами и ксеносами, да еще и на безоружном судне, было весьма рисковано. На своем пути паломники определенно готовы были встретиться лицом к лицу со смертью. Еще более рискованным их путешествие делало то, что Имперские Кулаки легко могли запретить паломникам пристыковываться, оставив их корабль дрейфовать в космосе.

— Значит, вы представляете церковь Имперского Кредо? — спросил Левкронт, — эта досточтимая конгрегация не имеет здесь власти. Этот корабль подчиняется Ордену Имперских Кулаков.

— Главный паломник откинул назад капюшон. Лицо его едва можно было назвать лицом — не потому, что оно было нечеловеческим или изуродованным, а из — за полностью скрывающей черты татуировки в виде весов. Это было не обычное изображение, а электу. Линии татуировки светились, а в чашах весов полыхало искусно изображенное пламя.

— Мы пришли не оспаривать вашу власть, лорд-кастелян, — произнес паломник, — а всего лишь наблюдать. Братья, будьте любезны развернуть знамена.

— Из толпы закованных в знак покаяния в цепи паломников, в сумме насчитывающей примерно три сотни людей, вышло несколько человек. Они развернули знамена и подняли их над головами. На полотнищах можно было увидеть символы правосудия: весы, слепой глаз и человека с мечом, проходящего испытание битвой. Некоторые паломники в толпе были похожи на ходячие библиотеки: они сгибались почти вдвое под тяжестью связок книг. Некоторые носили в сумке на груди свиток пергамента, чтобы всегда иметь возможность что — то записать. Кое — кто даже записывал разговор своего лидера с кастеляном, перья проворно бегали по пергаментным листам.

— Наша цель, — сказал лидер паломников, — состоит в том, чтобы следовать за правосудием. Сам Император создал учреждения, вершащие суд над Его подданными и Его врагами. Мы — «Слепое Воздаяние», и всякий раз, когда вершится правосудие, мы за этим наблюдаем. До сведения «Воздаяния» дошло, что в мятеже и ереси обвиняется целый Орден Астартес. И вот мы здесь, чтобы пронаблюдать за процессом и сделать записи обо всех судебных нюансах. Такова воля Императора, ибо Его правосудие самое мудрое, и к Его совершенству мы стремимся.

— Кастелян ненадолго задумался.

— Это правда, — сказал он, — на «Фаланге» действительно состоится суд над отступниками. Однако ваше право присутствовать на нем должен подтвердить Магистр Ордена. Я позволяю войти, но только он может разрешить остаться, и если он отменит мое решение, вы будете изгнаны.