Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Среди сановников присягнул императору Павлу I и граф Николай Румянцев. Присягнув, он видел, как к телу покойной императрицы, лежавшей на столе в центре комнаты, подошла императрица Мария Федоровна и занялась, как свидетельствуют источники, одеванием усопшей и уборкой ее комнаты. Тело было покрыто золотым глазетом. Вскоре началось чтение Святого Евангелия.
Сколько разных мыслей промелькнуло у графа Николая Петровича! Вспомнил он, как на разные темы они разговаривали с Павлом Петровичем, который ничего не скрывал от него и во время придворной службы Румянцева десятки лет назад, и во время заграничного путешествия, и потом, во время встреч и во время их переписки. Николай Петрович высоко ценил ум и такт императрицы, одобрял проводимую ею внешнюю политику; она не проиграла ни одного сражения, она раздвинула границы Российской империи, приобрела Крым, российские земли, которыми владела Польша. Однако были и противоречия… тяготилась крепостным правом крестьян, но ничего не сделала для их освобождения, возвысила дворянское сословие, но мало что сделала для третьего сословия, а третье сословие становится одной из ведущих сил государства, как во время Французской революции.
Императорскому двору стали известны первые шаги Павла как императора. Он вызвал Ростопчина и сказал:
– Ты устал, и мне совестно перегружать тебя, но мучает меня один вопрос, который не дает мне покоя. Графа Алексея Орлова не было на присяге. Возьми Архарова, поезжай к графу и приведи его к присяге. Его не было во дворце, а я не хочу, чтобы он забывал 28 июня 1762 года, когда совершился государственный переворот и отца отстранили от престола, а мать взошла на него. Это братья Орловы возвели матушку на престол. Потом расскажешь, как у вас дело сделается.
На Васильевском острове, куда прибыли Ростопчин и Николай Петрович Архаров, их принял больной граф Орлов. Вставши с постели, узнав о смерти императрицы, расплакался и, утирая слезы, сказал:
– Господи! Помяни ее в царствии твоем. Вечная ей память! И как мог усомниться император Павел в верности ему?! Я служил матери, служил и наследнику, служил отечеству нашему, присягал наследнику, присягну и императору.
И готов был идти в церковь. Но Ростопчин тут же вытащил бумагу, в которой была готова присяга, и попросил расписаться под присягой.
Но граф Орлов воскликнул:
– Нет, милостивый государь, я буду и хочу присягать государю пред образом Божиим!
Он снял образ со стены, взял зажженную свечу, твердым голосом прочитал присягу и приложил к ней руку. Ростопчин и Архаров знали о роли Орлова в убийстве императора Петра III, знали и о том, что император Павел мог жестоко покарать графа за это убийство, но у того не заметили ни трусости, ни подхалимства перед императором.
Эти вести быстро разнеслись по петербургскому дворцу, как и известие о том, что гатчинский образ жизни с первого же дня, 7 ноября, внедрился в дворцовый обиход. В девятом часу Павел Петрович совершил первый верховой выезд в город в сопровождении цесаревича Александра Павловича, а затем, в одиннадцатом, присутствовал при первом вахтпараде, или разводе. С этого дня вахтпарад приобрел значение важного государственного дела и сделался на многие годы непременным ежедневным занятием русских самодержцев.
По свидетельству очевидца Саблукова, «явились новые лица, новые сановники. И как они были одеты, о боже! Несмотря на все наше горе по случаю кончины императрицы, мы от смеха держались за бока при виде этого маскарада. Великие князья Александр и Константин явились в своих новых мундирах; они напоминали собой старые портреты немецких офицеров, вышедших из своих рамок» (Шильдер. С. 236).
Павел Петрович называл пароль цесаревичу Александру, Александр передавал его Аракчееву, а тот следил за порядком исполнения. При этом гатчинцы исполняли одни команды, а гвардейские солдаты другие, и эта разница вызывала недоумение, возникала ругань, звучали бессмысленные угрозы.
8 ноября император Павел пожаловал Н.И. Салтыкова чином фельдмаршала, Ростопчина – бригадира, полковников Кушелева, Аракчеева, Обольянинова произвел в генерал-майоры, подполковника Кологривова – в полковники, подписал приказ, чтобы все отпускные гвардии офицеры непременно явились в срок в свои полки, а камер-юнкеры, камергеры, числившиеся офицерами в полках, но не исправлявшие должности, исключались из полков. 9 ноября Павел I издал указ о пожаловании чина фельдмаршала князю Репнину, далее – адъютанту его величества императора присвоить звание подполковника, а его величество император сохраняет звание генерал-адмирала во флоте.
10 ноября Павел I и цесаревич Александр за Обуховским мостом встретили гатчинские войска и во главе их прибыли на Дворцовую площадь. Император поблагодарил войска за верную службу и преданность:
– Благодарю вас, мои друзья, за верную ко мне службу, и, в награду за оную, вы поступаете в гвардию, так же и господа офицеры чин в чин.
На первых порах такое решение императора вызвало недоумение и недовольство. Н.А. Саблуков вспоминал: «Что за офицеры! Какие странные лица! Какие манеры! И как странно они говорили! Все они были малороссы. Легко представить себе впечатление, произведенное всем этим на общество, состоящее из ста тридцати двух офицеров, принадлежащих к лучшему русскому дворянству. Все новые порядки и новые мундиры подверглись свободному разбору и почти всеобщему осуждению. Но мы вскоре убедились, что о каждом слове, произнесенном нами, доносилось куда следует. Какая перемена для полка, который до тех пор славился своим высоким тоном, согласием и единодушием» (Шильдер. С. 239).
Жизнь гвардейцев круто изменилась. Если раньше, при Екатерине II, они ездили в театры, на балы и приемы в обществе, ходили во фраках, то теперь с утра до вечера на полковом дворе «учили нас всех, как рекрутов». Учиться пришлось всем, генералы и офицеры не имели представления о старом прусском воинском уставе и гатчинских экзерцициях, а знать полагалось, даже фельдмаршал Репнин посещал класс обучения для офицеров и обер-офицеров.
Николай Петрович Румянцев был все время на виду. И во время похорон, и во время поминовения императрицы был все время на глазах и у императрицы Марии Федоровны, и императора Павла I. Они не забыли преданности умного и талантливого человека. 16 ноября 1796 года граф Румянцев был пожалован чином гофмейстера, не успел освоиться с этим чином, как последовало следующее назначение: 22 ноября граф Румянцев получил звание обергофмейстера и чин действительного тайного советника.
8 декабря 1796 года от апоплексического удара скончался генерал-фельдмаршал граф Петр Александрович Румянцев. Император Павел I приказал всю армию облечь в траур на три дня. Траурные дни проходили и в
