Андропов - Рой Медведев

Такая же встреча состоялась у Андропова с А. Бовиным, которому поручили подготовить записку по национальным проблемам. Андропов получил и прочел эту записку, как и записку Арбатова, видимо, во время болезни. На тексте сохранились его пометки. Но реализовать предложения своих давних консультантов он уже не смог. Неудивительно, что и сегодня некоторые из авторов называют время Андропова не «новой оттепелью», а «поздними заморозками» и вспоминают его прозвище — «Юрий Долгорукий». Я не считаю это справедливым, но оснований для таких оценок, к сожалению, более чем достаточно. Одно из них — судьба А. Д. Сахарова.

После прихода Андропова к власти требования об освобождении Сахарова становились все более настойчивыми и многочисленными. Многим казалось, что новый советский лидер — пусть и по чисто тактическим соображениям — сможет положительно решить этот вопрос. Но Андропов ничего не сделал для изменения положения Сахарова. Напротив, принял меры для усиления всех форм давления на ссыльного академика. Статьи и коллективные «открытые» письма против Сахарова стали публиковаться не только в «Известиях», но и в «Горьковской правде». Журнал «Человек и закон» называл Сахарова и «агентом ЦРУ», и «агентом международного сионизма»[268]. В новом издании книги Н. Н. Яковлева «ЦРУ против СССР», вышедшей в 1983 году, появился большой раздел об А. Д. Сахарове и Е. Г. Боннэр, перепечатанный вскоре многотиражным молодежным журналом «Смена». Некоторые из близких друзей академика, в частности Ю. Шиханович, были арестованы как раз в 1983 году. Сахарову не доставлялись письма от его единомышленников и коллег из-за границы, но за год он получил более 2500 писем с резким осуждением его «человеконенавистнической» позиции.

Несомненно, Андропов знал практически все о положении Сахарова. Когда в августе 1983 года в Москву приехала группа американских сенаторов, чтобы прозондировать вопрос о возможном улучшении советско-американских отношений, а также о Сахарове, именно Андропов в беседе с ними заявил, что дело Сахарова не может быть пересмотрено и что ученый якобы «психически болен».

Хотя Советский Союз являлся многонациональным государством, наши национальные проблемы не изучались ни в научных, ни в политических учреждениях. Редкие начинания в этой области не получали поддержки. Один из консультантов ЦК Э. Баграмов вспоминал: «С приходом к руководству партией Ю.В.Андропова появилась надежда, что национальной политике будет уделено должное внимание. В 1983 году я направил Андропову записку "О некоторых вопросах национальной политики КПСС". В ней обозначались горячие точки: взаимоотношения грузин и абхазов, осетин и ингушей, армян и азербайджанцев в связи со статусом Нагорно-Карабахской области, процессы в Эстонии, Карачаево-Черкесии, выступления крымских татар. Анализировались тревожные демографические и социально-психологические тенденции. На основе всего этого делался вывод о необходимости отказаться от устаревших догм и стереотипов и начать перестраивать всю работу в области национальных отношений. Как сообщил мне в августе 1983 года помощник Генерального секретаря П. Лаптев, «записка очень понравилась Юрию Владимировичу. "Вас позовут", — добавил он»[269].

Позвали Баграмова, однако, не к Андропову, а к секретарям ЦК Зимянину и Капитонову. Беседа продолжалась около часа. Секретари не возражали против выводов и предложений Баграмова, однако заметили: «Все это хорошо, но стоит ли беспокоиться: ведь провалов в национальной политике нет». Но это была иллюзия. Надо полагать, Андропов понимал потенциальную опасность национальных проблем, но у него просто не было уже времени в них разбираться. Предложения о создании в структуре ЦК специального подразделения по национальной политике, а также академического института национальных проблем не были реализованы.

Кадровые перестановки. Формирование новой команды

До назначения в КГБ у Андропова не было своей команды. В Комитете госбезопасности ему удалось создать достаточно прочную группу единомышленников, в которую входили В. Чебриков, В. Крючков, Ф. Бобков и другие. Но это были уже профессиональные чекисты, и их трудно было передвинуть на высокие посты в партийный или хозяйственный аппарат. Начав проводить изменения в кадрах, Андропов ясно сознавал необходимость формирования новой «команды». Выдвижение Николая Рыжкова явилось одним из важных шагов в этом направлении. Вместо отправленных на пенсию заведующих отделами ЦК Г. Павлова и С. Трапезникова в аппарат ЦК КПСС пришли Н. Е. Кручина и В. А. Медведев. По рекомендации М. Горбачева один из самых важных в ЦК отделов — организационно-партийной работы, или фактически отдел кадров ЦК, возглавил Егор Кузьмич Лигачев, проработавший до этого 17 лет первым секретарем Томского обкома партии. О своей встрече и беседе с Андроповым Лигачев писал в воспоминаниях: «Я поднялся на пятый этаж и пошел к кабинету № 6, где по традиции работали Генеральные секретари. В ту пору мне было уже шестьдесят два года. За плечами нелегкая жизнь, в которой хватало драматизма. Да и политический опыт накопился за десятилетия немалый — так уж сложилась судьба, что в разные годы мне довелось общаться не только с высшими советскими руководителями, но и с Мао Цзэдуном, причем дважды… В общем, цену я себе, конечно, знал. А главное, совершенно не думал о карьере — в этом была моя сила. Да и какая карьера в шестьдесят два года… С таким настроением и вошел в приемную Андропова. Юрий Владимирович принял меня очень быстро. Сразу спросил:

— С вами говорил Горбачев?

— Говорил.

— Я буду вносить на Политбюро предложение, чтобы вас утвердили заведующим орготделом. Как вы на это смотрите? Мы вас достаточно хорошо изучили.

Задавать лишние вопросы было ни к чему. Я кратко ответил:

— Я согласен. Спасибо за доверие.

— Тогда сегодня в одиннадцать часов будем утверждать вас на Политбюро.

— Уже сегодня? — вырвалось у меня. Чего-чего, а такого темпа, такого стремительного развития событий я никак не ожидал.

— А чего тут ждать? Надо делать дело.

Весь разговор занял минут десять…»[270].

При участии Лигачева в стране ускорился процесс обновления кадров в партийных и государственных органах. К концу 1983 года в стране сменилось около 20 процентов первых секретарей обкомов партии и более 20 процентов министров. Значительными были изменения и на других ступенях управления. Прежний заведующий орготделом И. В. Капитонов остался секретарем ЦК, но теперь он контролировал не кадры, а сферу производства и распределения товаров народного потребления. Новые руководители появились в общем отделе, в отделе зарубежных кадров, а также в других важнейших подразделениях Центрального Комитета. Не имея возможности до очередного съезда изменить состав Пленума ЦК, Андропов существенно обновил в первые месяцы 1983 года аппарат ЦК КПСС, роль которого в фактическом руководстве партией в то время была чрезвычайно велика. Член Политбюро Г. В. Романов, возглавлявший до этого партийную организацию Ленинграда, перешел на работу в Москву, в Секретариат ЦК. Он стал курировать оборонную промышленность страны — в то время самую крупную отрасль народного хозяйства.