Семь цитаделей - Диана Удовиченко

- Успокойся, малыш!

Макс присел рядом и принялся ласково гладить зеленую шерсть. Булька умолк и опустил голову на лапы.

- Куда я должен отсюда уйти? - рассуждал между тем Макс. - Ты же знаешь: я заключил договор. Если попробую сбежать, тут же и помру. Да и это еще не самое страшное. Главное, что меня ожидает после смерти. А ожидает меня, ни много ни мало, колодец Донна. Да и зачем уходить? Мне здесь нравится. Понимаешь, никогда я не чувствовал себя таким сильным, почти всемогущим. Передо мной каждый день раскрываются все новые тайны. Это так интересно! Магия - это оружие, мощь. Магия - это неограниченная власть. Когда я думаю, сколько еще мне предстоит узнать, просто дух захватывает! Так что, малыш, извини, но мне не хочется уходить. Что меня ждет там, в моем мире? Университет? Профессия? Зачем, когда с помощью волшебства я смогу получить все что угодно? И вообще, мой мир очень скучный. В нем места магии. Там даже мой дар в сыром виде не действует, не говоря уже о том, что я умею сейчас. И потом: в том мире я смертен. А здесь, пользуясь колодцем Донна, могу продлевать свою жизнь до бесконечности.

Произнося все это, Макс даже не упомянул о тех, кто был ему дорог когда-то. Он не вспомнил ни о родителях, ни о друзьях. Забылась также и учеба в университете, которой он посвящал очень много времени. И мысли не мелькнуло о тех, кто сейчас нуждался в его помощи. Аня, Виктория, Ромка - они словно перестали существовать для него. Макс загнал их на задворки памяти. Они стали ему неинтересны. Черная магия давала свои ростки.

- С кем ты тут разговариваешь, Ордан?

Макс оглянулся и увидел улыбающуюся Сайме.

- Да так, Бульку утешаю. Что-то он немного загрустил.

- Ты сумел прикоснуться к своей магической энергии?

- Да. Он зеленый с черным рисунком, - отрапортовал Макс, уже забыв, каким неприятным показался ему этот самый рисунок.

- Хорошо. Тогда мы можем приступать к освоению стихий. Думаю, начнем с земли. После изучения магии растений она тебе ближе всего.

Макс подскочил, предвкушая интересный урок.

- Ты мог бы не вставать, - рассмеялась Сайме. - Сначала прикоснись к земле, ощути исходящие от нее импульсы.

Макс опять уселся, прикрыл глаза и приложил ладони к земле, отрешившись от всего и направив свое сознание в ее глубины. Он услышал шорох, с которым разрыхляли почву черви, почувствовал движение соков в корнях травы. Земля благодарно отозвалась на его призыв звучным гулом движения своих глубинных пластов. А потом пришло ощущение силы, и Макс увидел магию стихии: она не имела формы, цвета, матовым ореолом волшебная энергия покрывала землю, словно мягкое покрывало. Пальцы правой руки сами начали рисовать в воздухе знак земли, будто кто-то подсказывал Максу правильное начертание.

- Аннаан - земля, - произнесла Сайме.

- Аннаан, - повторил вслед за ней Макс.

- Теперь наполни знак силой.

Повторяя имя земли, Макс следил, как знак, видимый только его сознанию, наливается магией.

- Теперь попробуй вплести знак стихии в какое-нибудь заклинание.

Макс начал было произносить заклинание удара, но жрица оборвала его:

- Земля - стихия, больше подходящая для обороны. Нападать лучше, используя огонь, или воздух.

- Хха'урах-аннаан-мелльи-исс, - произнес Макс видоизмененное заклинание.

Вокруг него взметнулся вихрь серой пыли, закрутился смерчем, и отгородил Макса от остального мира, создав в радиусе нескольких шагов плотную пылевую завесу, в которой невозможно было что-либо разглядеть.

- Хорошо, Ордан, - откашливаясь, произнесла Сайме, когда пыль немного улеглась. - Теперь пойдем к реке, и ты погрузишься в магию воды.

У реки все повторилось: Макс, погрузив руки в воду, пропускал через себя энергию ее волшебства, затем чертил знак, повторял вслед за жрицей имя, и наполнял знак силой. На этот раз, опробуя знак стихии в действии, он выбрал заклинание связывания, нечаянно направив его на Элоас. Из реки вырвалась струя воды и, взлетев в воздух, растянулась тонкой пленкой и обрушилась на кошку. Ничего не подозревавшее животное не успело отскочить, и пленка образовала вокруг переливающийся водяной пузырь. Несмотря на тонкость и прозрачность, пузырь оказался весьма крепким, и Элоас пришлось потрудиться, чтобы освободиться из него. Оскорбленно фыркая, кошка сочла за благо удалиться.

Использование магии огня подпалило шерсть на кончике Булькиного хвоста, и Макс долго носился за псом по лесу, пытаясь успокоить его. От магии воздуха пострадал сам Макс: заклинание воздушного удара неожиданно, рикошетом отскочив от большого валуна, дало мощный откат. Сайме вовремя пригнулась, Булька спрятался за дерево, а Макс, уверовавший в собственные умения, гордо стоял, наблюдая за произведенным эффектом. В результате он отлетел на несколько шагов назад и хорошо приложился спиной к стволу толстого дуба. Мощный удар выбил воздух из легких, и Макс долго восстанавливал дыхание, ощущая боль во всем теле и пытаясь справиться с головокружением.

- Достаточно на сегодня, - решительно произнесла Сайме. - Будем считать, что ты научился заклинать стихии. Завтра будешь работать с ними самостоятельно.

Макс поднялся с травы и поплелся по тропинке к дому. Несмотря на боль и усталость, он был доволен: сегодня ему покорились все четыре стихии.

Глава 63

Рамир скорчился на кровати, обеими руками обхватив раскалывающуюся от боли голову. Всю ночь он пытался проникнуть в сновидения Алана, но опять потерпел неудачу. Теперь нужно было отдохнуть, но сон не шел. Колдун не мог забыть свой прошлый разговор с Аней. "Никто не примет решения вместо тебя", - сказала она. Но каким оно должно быть, это решение? Что выбрать: жизнь или любовь? Поступить так, как считает правильным Аня - значит обречь себя и ее на страшную гибель. Себя Рамиру сейчас не было жалко. Но как смириться с тем, что девушка тоже умрет? Еще раз стать виновником гибели любимой, еще раз услышать горькие слова укора! Нет, это невозможно. Но проведя обряд инициации, он все равно потеряет Аню. Девушка никогда не простит колдуну того, что душа Алана будет уничтожена. А ее презрение будет для него страшнее собственной смерти. И конечно, Аня никогда не согласится служить королеве, рано или поздно произойдет столкновение, которое окончится для девушки плачевно. Так или иначе - конец один. Но должен же быть какой-то выход. Впервые Рамир боялся не за себя, а за другого человека, и чувства, испытываемые при этом, казались ему странными и непонятными. Он вдруг осознал, что жизнь и благополучие Ани для него важнее, чем его собственные. Более того: он от всей души желал своей возлюбленной счастья, и готов был отдать за него дорогую цену. Свое спокойствие, желания, жизнь. И даже свою любовь. "Она никогда не полюбит меня, - размышлял он, - она тысячу раз права: нельзя насильно завоевать любовь. А удерживать ее здесь - значит навсегда лишить надежды. После всего, что я совершил, достоин ли я каких-нибудь чувств, кроме презрения?" Тонкие ломаные нити утренних лучей заглядывали в хрустальное окно, ложась на бледное лицо колдуна красными арабесками. Не замечая их заигрываний, Рамир смотрел в потолок. Да, все правильно, выход есть! Нужно только хорошо подготовиться и все продумать. Он спасет и девушку, и ребенка, выведет их из замка и проберется через Мрак. Нужно отвести их в Цитадель, рыцари обязательно помогут. Пусть Алан вернется к родителям, а Аня… Аня к своему любимому. Потому что нельзя разлучать сердца, бьющиеся в унисон. Самое страшное в жизни - потерять любовь, Рамир это понимает. Так пусть они будут счастливы, такие молодые и такие чистые. А он вернется в замок, чтобы принять кару из рук королевы. Все равно с уходом Ани жизнь его станет пустой и бессмысленной. Так не лучше ли уйти так, чтобы любимая вспоминала о тебе хотя бы без отвращения? А может быть, она и не вспомнит. Зачем ей память о маленьком мерзком уродце? Ибо, даже обретя прекрасное лицо и стройное тело, в душе он так и остался уродом - жалким, злым на весь свет, терзаемым жаждой мести. Рамир улыбнулся и закрыл глаза. Его клонило в сон. Сегодня он не пойдет к Ане, займется разработкой плана побега. А ей расскажет обо всем завтра. Колдун погрузился в сладкую дрему, перед мысленным взором возникло нежное лицо девушки. "Решение принято, любимая", - прошептал он, засыпая.