Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси - Нил Гейман

Некоторые из воинов нового племени были за то, чтобы взять священные предметы с собой, украсть у самых первых людей их богов и тем самым присвоить их силу, но были и другие, которые были против и говорили, что не выйдет из этого ничего хорошего, а выйдут одни несчастья и обиды со стороны их собственных богов (потому что были эти люди из племени воронов, а вороны — боги ревнивые).

И в конце концов они сбросили все эти предметы со склона горы в глубокую расщелину, а тех, кто остался в живых из племени самых первых людей, угнали далеко-далеко на юг. И племена воронов и лисиц становились все могущественнее и могущественнее в этой новой земле, и вскорости про Нуньюннини забыли навсегда.

Часть 3

Буря

Глава четырнадцатая

Люди бродят во мгле, люди смотрят во мглу,И мой огонек темный ветер задул.Я руку тяну, может, встречу твою.Может быть в этой мгле встречу руку твою.

Машину они сменили в пять часов утра в Миннеаполисе, на долговременной стоянке местного аэропорта. Заехали на самый верх парковочного комплекса, где автомобили стояли уже под открытым небом.

Тень снял оранжевую робу, наручники и ножные путы, положил их в тот самый пакет из коричневой бумаги, где так недолго хранились его пожитки, сложил пакет несколько раз и опустил в урну. Им пришлось подождать еще минут десять, пока из двери аэропорта не вышел молодой человек с грудью как бочка и не направился в их сторону. На ходу он ел картошку-фри из пакетика от «Бургер Кинг». Тень сразу его узнал: тот самый, что сел к нему на заднее сиденье, когда они вышли из Дома-на-Скале, и мычал всю дорогу — так что машина дрожала. Теперь на лице у него красовалась тронутая сединой, будто инеем, бородка — и делала его много старше.

Он вытер руки о джинсы и протянул Тени могучую лапищу.

— Я слышал про смерть Отца Всех, — сказал он. — Они заплатят, и цену они заплатят немалую.

— Среда был вашим отцом? — спросил Тень.

— Он был Отцом Всех, — густым басом сказал бородач, и у него перехватило дыхание. — Ты им передай, всем передай, что когда будет нужно, мой народ не заставит себя долго ждать.

Чернобог сковырнул застрявшую между зубами крупинку табака и сплюнул ее на покрытый ледяной коркой асфальт.

— И сколько вас таких наберется? С десяток? А может, даже пара десятков?

Борода у человека-бочки встала дыбом.

— А что, десять наших не стоят сотни этих выродков? Кто устоит в битве против человека из моего народа, даже если он выйдет один? Но нас больше, нас куда больше — по городским окраинам. И в горах кое-кто обретается. В Катскиллах, и еще несколько — в веселых городах Флориды. И топоры у них не затупились. И они придут, если я позову.

— Позови их, Элвис, — сказал мистер Нанси. По крайней мере Тени показалось, что он назвал его именно Элвисом. Нанси уже успел сменить форму помощника шерифа на толстый коричневый кардиган, вельветовые брюки и мягкие коричневые кожаные туфли. — Обязательно позови. Именно этого от тебя и хотел наш старый мошенник.

— Они его предали. Они убили его. Я смеялся над Средой, но он был прав, а я нет. Никто из нас больше не может чувствовать себя в безопасности, — сказал человек, имя которого звучало как Элвис. — Но теперь ты можешь рассчитывать на нас. — Он легонько похлопал Тень по спине, и тот едва не отправился в нокдаун. Было такое впечатление, будто его похлопала по спине стенобитная машина.

Чернобог оглядывал автостоянку. Потом спросил:

— Я, конечно, прошу прощения за любопытство, но наша новая машина — она которая?

Человек-бочка ткнул коротким пальцем:

— Вот она, — сказал он.

Чернобог хрюкнул.

— Эта?

Оба они смотрели на автобус, «Фольксваген» семидесятого года выпуска. Заднее стекло было сплошь заклеено постером с радугой.

— Прекрасная машина. Никому и в голову не придет, что вы на такой поедете.

Чернобог обошел автобус. А потом начал кашлять, хриплым, надсадным старческим кашлем, какой пробивает закоренелых курильщиков в пять утра. Он харкал, сплевывал и тер рукой грудь, пытаясь унять боль.

— Да уж, это точно. Никто не заподозрит. А что если полиция остановит нас как явных хипстеров и начнет искать наркоту?[108] А? Нам только этой разлюли-малины не хватало для полного счастья. Надо слиться с пейзажем, а не торчать у всех на виду.

Бородач отпер дверь автобуса.

— Они только глянут на вас, поймут, что вы не хиппи, и пожелают вам доброго пути. Лучшего способа замаскироваться вам не найти. К тому же ничего другого я все равно не смог найти за такое короткое время.

Чернобог, кажется, собирался еще поскандалить, но тут инициативу мягко взял в свои руки мистер Нанси.

— Элвис, ты оказал нам неоценимую услугу. Мы очень тебе признательны. Да, и вот еще — ту, прежнюю машину нужно отогнать назад, в Чикаго.

— Мы оставим ее в Блумингтоне, — сказал бородач. — Волки сделают свою работу. Ни о чем не беспокойся.

Он снова повернулся лицом к Тени.

— Еще раз — разделяю твою боль, и прими уверения в дружбе. Удачи. И если бдение выпадет на твою долю, сочувствую — и восхищаюсь тобой. — Он пожал Тени руку своей лапищей, больше похожей на перчатку бейсбольного кэтчера. Рука у Тени хрустнула. — Передай его телу, когда увидишься с ним. Передай ему, что Альвис, сын Виндалфа,[109] веры своей не предаст.

В салоне «Фольксвагена» пахло пачулями, ладаном и сигарным табаком. Стены и пол были оклеены выцветшим розовым ковролином.

— И кто это был? — спросил Тень, выведя машину с автостоянки и с грохотом переключив передачу.

— Он сам тебе сказал — Альвис, сын Виндалфа. Король гномов. Самый большой, самый могучий и самый славный из всего гномьего народа.

— Да какой же он гном?! — удивился Тень. — Сколько в нем росту, сто семьдесят четыре? Сто семьдесят семь?

— Вот именно. Для гнома — рост гигантский, — подал голос откуда-то сзади Чернобог. — Самый высокий гном во всей Америке.

— А что такое он говорил насчет бдения? — поинтересовался Тень.

Оба старика промолчали. Тень посмотрел на мистера Нанси, который усердно глядел в окошко.

— Ну? Он сказал про какое-то бдение. И вы оба его слышали.

Откликнулся Чернобог, с заднего сиденья.

— Тебе не обязательно это делать, — сказал он.

— Что делать?

— Брать бдение на себя. Он вообще чересчур разговорчив. Все гномы такие: говорят, говорят… Чушь все это. Выкинь из головы.