Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel"

Шиго качает головой — шутку она явно не оценила. И всё же во всеобщем веселье (без веселья как такового) участвует. Читает выпавшее имя, показывает его Нине. Та в ответ что-то шепчет ей на ухо.

— Ко мне можешь даже не подходить, — сообщает Кали.

— После того, как в том году ты подарил мне напольные весы, я больше твоё имя не вписываю, — говорит Виола тихо и на Кали не глядя.

Чтобы восстановить справедливость и поставить Кали на место, я произношу:

— Мудак.

Плюсы того, чтобы потерять близкого человека — даже такие конченые личности, как Кали, не будут тебя трогать. Поэтому он лишь выпячивает челюсть и скалится, но не отвечает.

— Виол, давай мне, — я сдаюсь и щёлкаю пальцами, подзывая Виолу.

Моё согласие возвращает праздничный дух, который из неё выбить едва удалось Кали.

В шапке ещё полно бумажек. Я для виду вожу рукой, перебирая их, вытаскиваю один. Разворачиваю. Читаю имя и ухмыляюсь.

Надо же. Из всех возможных участников именно она.

«Слава Р.».

— Ну и кто там у тебя? — спрашивает Кали с издёвкой.

— Мамка твоя, — отвечает Андрей за меня.

Кали вскакивает.

— Обалдел?

С той же скоростью, с которой Виола расцвела после моих слов, его лицо перекашивает ярость. Но Андрею хоть бы хны. Он и носом не ведёт, когда Кали дёргается ему навстречу, явно демонстрируя метафорически брошенную прямо в лицо дуэльную перчатку.

— Если драться собрались — вышли оба из гостиной, — строго требует Лена. — Мы пол-утра украшали её не для того, чтобы вы, два бугая, тут всё разнесли.

— Никто не собирается драться, будь спокойна, — отмахивается Андрей.

Но у Кали, похоже, другие планы.

Я замечаю это раньше других на несколько секунд. Меняется запах, меняется тяжесть давления, меняется атмосфера вокруг разъярённого защитника. Раньше, чем он рвётся совершить попытку разукрасить Андрею физиономию, в игру вступаю я, вырастая между Кали и его целью непроходимым препятствием.

— Ясно же сказали, — цежу я сквозь зубы. — Не здесь.

Кали дышит тяжело. Глаза бегают от меня к Андрею и обратно.

— Да пошли вы оба, — в итоге отрезает Кали.

Разворачивается на пятках и пулей вылетает прочь из помещения.

— Терпеть его не могу, — сообщает Андрей.

— Никто не может, — говорит Слава.

— Но он хороший защитник, — напоминает Полина. — В рейтинге стоит одним из первых.

— Только поэтому я его до сих пор и не грохнул, — продолжает Андрей. — А прецеденты были!

Замолкая, Андрей глядит на одну только Славу. Она, в свою очередь, ловит на себе его взгляд и неодобрительно качает головой.

— Обмен подарками как обычно устроим первого с утра, — объявляет Виола. — Так что сильно не пейте накануне. Я ещё хочу общую фотографию сделать!

Народ в гостиной переглядывается, но не спорит. Те, кто хорошо знают Виолу, в курсе, что нет смысла вступать с ней в спор, когда дело касается организации Нового года.

Больше, чем она, взбудоражен этим праздником всегда был только Саша. Даже обидно, что был … А ещё ему одному всегда удавалось удерживать энтузиазм Виолы в рамках.

— Сюда бы Сашу, — делюсь я с Леной. — Он знал, где у этой бензопилы, — быстро киваю на Виолу, — кнопка выключения.

— Это точно, — грустно соглашается Лена. — Жаль, что он ушёл.

И ведь правда ушёл. Не выгнали. Понял, что больше так не может.

Расставание с Клименой поставило на нём точку. Вопросом времени были его сборы и уход из штаба, и всё же когда это случилось, все были удивлены и расстроены настолько, что даже не стали пытаться уговорить его остаться.

Хотелось просто, чтобы Саша наконец вернул себя, даже если вне стен организации, которой он отдал несколько лет своей жизни.

— Вань.

Ко мне ковыляет Слава. Что-то не так с тростью, и я подрываюсь с места, чтобы ей помочь.

— Порядок, — отвечает она.

Храбрится. Вся эта забота с чужих сторон убивает её, заставляет почувствовать себя зависимой, слабой.

— Тут нужно что-то подкрутить, — сообщает Слава, протягивая мне трость.

Только теперь осознаю, что она почти не опиралась на неё при ходьбе.

— Что такое?

— Чёрт знает. Ходуном подо мной ходит.

Все мои инструменты в лаборатории. Я сообщаю об этом Славе. Она делает вид, что всё нормально, но на деле нам нужно пройти два этажа вверх по лестнице, и это наверняка либо пугает, либо раздражает её.

И всё же, когда я ухожу, прокручивая трость в руках, и прикидывая, в чём может быть проблема, она плетётся за мной.

Уже в лаборатории я располагаю трость на свободном столе и пододвигаю подставку для инструментов на роликах. С балансом изначально были проблемы. Фиксаторы либо работали слишком жёстко и не позволяли трости трансформироваться, либо держали механизмы «на соплях». Поэтому я ни капельки не удивлён, что Слава пришла ко мне именно с этой проблемой.

Пока хозяйка оружия размещается на стуле, я разбираю трость, добираюсь до скрытого в ней меча.

— Ерунда, — говорю. — Дел на пять минут.

— Это хорошо, — отвечает Слава.

Приступаю к работе. У меня уже давно подобные махинации выходят на автомате, неосознанно: руки без помощи головы выбирают нужные инструменты и детали. Забавно при этом, как говорит Андрей, что сунь меня под капот автомобиля, и я, скорее, превращу её в хлам, а не налажу неисправности.

— Слушай, Слав, — начинаю я. Ведь отличное время, чтобы выведать у неё, что она хочет в подарок на Новый год. — Как ты относишься к выражению: «Лучший подарок — это книга»?

— Странные вопросы задаёте, Иван Валентинович, — отвечает Слава. — Что задумал?

— Ничего, — я жму плечами. — Статистику хочу составить.

— Статистику, — повторяет Слава, ухмыляясь. — Я попалась тебе в «Тайном Санте»?

— Может быть.

— Дари, что хочешь, только без дебильных приколов, — говорит она. — А вот у меня попался Рэм.

— Рэм?

— Рома. Парень, который недавно стал добровольцем.

Может, с моей стороны это и не красиво, но я в последнее время почти не обращаю внимания на новоприбывших. Всегда кто-то приходит — это норма. Непорядок — когда кто-то уходит.

Полный аут — когда вперёд ногами.

— Тёмненький такой, высокий, — терпеливо напоминает Слава, когда не получает моего ответа. — Работает бариста в кофейне.

— А-а-а! — протягиваю я. Конечно, не вспомнил. Точнее, вроде кого-то похожего я в стенах штаба видел, но не так, что при упоминании о нём перед глазами сразу возникло его лицо. — Точно, точно. И что ты ему подаришь?

— Пока думаю, — Слава здоровую ногу, размещаясь на стуле, умудряется подогнуть под себя. Второй, травмированной, легко болтает. Мышечные волокна Антона уже начинают позволять ей управляться с собой, а ещё, как говорит сама Слава, почти не болят. — Есть пара вариантов.

— Надеюсь, ты не собираешься просить у меня совета, потому что я мальчик?

— Нет, — протягивает Слава. — Сама что-нибудь придумаю.

— Вот и умница.

Заканчиваю с одним из фиксаторов. Остались ещё три. Делаю небольшой перерыв, откладываю инструменты в сторону.

— Если бы я был на его месте, то был бы не против получить, скажем, какую-нибудь крутую компьютерную игру.

— Ты же не играешь в игры! — восклицает Слава. — Ты, мне кажется, вообще единственный в мире человек, который реально использует компьютер для учёбы.

— Ага. Я и все успешные люди планеты.

— Ну, это только ты так считаешь.

Слава берёт со стола то, что по её мнению наверняка едва ли полезная вещь — металлическая деталь, не более. А на деле — важная часть одного из механизмов.

— Шапку ему подари, — произношу я. — И шарф в наборе. На улице зима в самом разгаре, на градуснике — минус, а он щеголяет открытый весь. Чай не оборотень — заболеет!

Я не понимаю, откуда это берётся в моей голове. Я ведь и не помню толком этого Рому… Рэма…

Просто какие-то картинки, какие-то мелкие отрывки — и вот я словно не то, чтобы уверен, а точно знаю, что этому парню понравится.