Горькая истина. Записки и очерки - Леонид Николаевич Кутуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первой половине XV века от Византийской Православной империи оставался всего лишь Константинополь (Царьград), который агонизировал под натиском «неверных», турецких армий и флота. Византийский император и Константинопольский патриарх, как утопающие, буквально хватались за соломинку, мня получить военную поддержку от христианского Запада. Пользуясь таким отчаянным положением константинопольских «схизматиков», папой Евгением IV и был созван Собор во Флоренции, с целью принудить погибающих греков, путем «унификации» признать главенство «латинян» в делах Церкви, то есть Ватикана.
В 1439 году этот Собор и состоялся во Флоренции, на котором присутствовали делегаты Ватикана, Константинополя и Москвы. Москву представлял митрополит Исидор (1436–1441) «из греков». Хотя он и был фактически митрополитом Всея Руси, но сердце его было греческим, а потому оно обливалось кровью при виде наступившей агонии его отечества, Константинополя.
Великий Князь Василий Васильевич снаряжал в Италию митрополита Исидора с чистым сердцем, видя в его миссии лишь идеологическую сторону примирения двух враждующих христианских Церквей, не предполагая даже об империалистических заданиях Ватикана. Митрополит Исидор смог убедить Великого Князя, что он отправляется в Италию на доброе дело обращения латинян к правой вере. Доверяя ученому и умному греку, Великий Князь отправил его с многочисленной свитой, соответственно достоинству своего государства. Свита состояла из ста человек, за которой следовал обоз в 200 коней, везших также несметное количество денег и драгоценностей. Отъезд из Москвы состоялся 8 сентября 1437 года. Делегация держала путь сначала на Новгород и Псков. В Юрьеве ее встретил с великой помпой епископ Юрьевский. Но вероисповедание населения этого города было смешанное: католики и православные. И те, и другие встретили митрополита Исидора с крестами и хоругвями, который, прикладываясь к крестам, оказывал явное предпочтение крестам «латинян», прикладываясь к православным крестам во вторую очередь. Затем он отправился в Ригу, а морским путем в Любек. Здесь православных уже не было, и митрополит вступил в полное общение с католиками. Из Любека он по прямой линии к югу спустился через германские города Нюренберг, Аугсбург, Альпийскую дорогу в Феррару (Италия), где предполагалось учредить Собор, куда и прибыл 18 августа 1438 года, почти через год по выезде из Москвы.
Но в январе 1439 года собор был перенесен во Флоренцию, где и состоялся. Вскоре начались бесконечные догматические препирательства, причем к греческой делегации применялся шантаж, ибо Ватикан, собравший Собор, прекращал им выдачу содержания, которое, по причине обнищания Константинополя, им не поступало из Греции. Митрополит Исидор оказался первоклассным дипломатом, буквально предшественником современной мировой дипломатии. Он — много сведущий философ, на диалектику которого греки возлагали большие надежды, молчит всё время, пока продолжаются богословские рассуждения (догматика не трогает его сердца: он к ней индифферентен) и начинает говорить только тогда, когда богословию пришел конец и наступил момент практической сделки. Он склонил к унии Кесаря, находившегося в отчаянном военном положении пред лицом вражеской турецкой силы, а также и умирающего Константинопольского патриарха Иосифа. Затем, путем разных притеснений и давлений, были вынуждены на Унию и все остальные греческие иерархи. Уния была подписана 5 июля 1439 года. Таким образом Кесарь и Патриарх оказались униатами! Ватикан торжествовал. Папа рукоположил митрополита Исидора в сан кардинала.
Вскоре по подписании Унии митрополит Исидор двинулся в обратный путь. Проездом через Венецию, Будапешт, Краков, Львов, Киев, всюду утверждал Унию, сослужа с католическим духовенством.
В марте 1441 пода он прибыл в Москву. Тотчас же по прибытии 19 марта, в третье воскресение Великого поста, когда он въехал в город по обряду папского легата, то есть с преднесением латинского креста, он тотчас же проследовал в Успенский собор для богослужения. На литургии митрополит Исидор велел поминать на первом месте не имя Константинопольского патриарха, а имя папы Евгения IV. После литургии митрополит приказал своему протодьякону прочесть во всеуслышание с амвона соборный акт 5 июля 1439 года об Унии. (этот акт сохранился до наших дней на латинском, греческом и славянском языках). Затем передал Великому князю послание от папы, в котором Василий Васильевич приглашался быть усердным помощником митрополиту в деле введения Унии.
Быстрота и натиск, с какими действовал Исидор, настолько смутил князя, бояр и епископов, что они в первый момент как бы растерялись, «вси князи», говорит летописец, «умолчаша и бояре и инии мнози, еще же паче и епископы русские вси умолчаша и воздремаша и уснуша». Собравшись с духом, через три дня на четвертый Великий князь Василий Васильевич объявил Исидора еретиком и приказал арестовать его; митрополита — униата заключили в Чудовом монастыре. Собор русского духовенства, обличив ересь Исидора, увещевал его раскаяться и через то получить милость, но он оставался непреклонен. Прошли весна и лето. Князь по-прежнему был в великом затруднении: как ему быть с еретиком-митрополитом? Но последний разрубил гордиев узел: в ночь на 15 сентября он бежал из своего заключения. Великий князь приказал его не преследовать. Из Москвы Исидор побежал через Тверь к литовскому Великому князю Казимиру, а оттуда вскоре в Рим.
Москва осталась без митрополита. Избрание нового митрополита не требовало назначения «из греков», — патриарх и кесарь были униатами! Первым русским митрополитом Московским в всея Руси был выбран архиепископ Иона (1448–1461).
За несколько лет до взятия турками Константинополя, этого «Второго Рима», кесарь Константин Палеолог отверг Унию. Он пал смертью храбрых при штурме Царьграда 29 мая 1453 года. Двуглавый орел кесарей прилетел тогда в «Третий Рим» — Москву и стал, соединившись со святым Победоносцем Георгием, защитником Москвы, эмблемой русских кесарей-царей и императоров.
Как это ни парадоксально, но чистота православия сохранилась до наших дней в Греции, благодаря завоевателям туркам-мусульманам, отличавшимися полной веротерпимостью.
И это, вспомним, точно так же, как и в завоеванной татарами-мусульманами Руси до того на два столетия раньше.
* * *
Не прошло и столетия со времен Флорентийской Унии и трагического конца Византийской Империи, как католичество, с появлением материалистического учения гуманиста Эразма Роттердамского, а затеи реформы Лютера и Кальвина, принуждено было уступать перехождению одного северного европейского государства за другим в протестантское вероисповедание, что не обошлось, однако, без зверских и длительных религиозных войн. При Димитрии Самозванце Ватикан еще смог, пользуясь фанатизмом поляков, предпринять очередную агрессию на предмет окатоличивания России и ее захвата вообще, которая, однако, как известно, провалилась. Были сделаны
