Индиговый ученик - Вера Петрук

Чем взрослее становился Шолох, тем меньше в нем оставалось от того мальчишки, которого встретил Регарди в саду школы много лет назад. Репутация первого болтуна давно перешла к одному из новых учеников - Гасану из Муссавората. Шолох перестал тратить деньги на развлечения, не ходил в город по праздникам, не общался с девушками и друзьями. Серьезный, молчаливый, внимательный к каждой мелочи, Беркут, словно рачительный хозяин, берег каждую минуту свободного времени, тратя ее на тренировки или чтение книг о серкетах. Единственное, что осталось в нем неизменным, так это его отношение к Арлингу. Он все так же был готов прийти к нему на помощь по любому случаю, предпочитая общение с Регарди сверстникам-кучеярам. И хотя Арлинг не мог признать, что эта симпатия была взаимной, если бы ему нужно было кому-то довериться и прикрыть спину, он, несомненно, выбрал бы Беркута.

Сообщив старшему учителю, что отправляется в город по поручению имана, которого, к счастью, с утра нигде не было заметно, Регарди покинул школу, убеждая себя, что на улицах Балидета ему повезет больше.

В свое время Атрея преподавала танцы не только в школе у брата. Она часто давала представления на религиозных праздниках и церемониях, поэтому в городе ее знали многие. Начав с соседних домов, Арлинг спрашивал везде - у слуг, торговцев, почтовых курьеров, разносчиков чая, стражников, керхов и нарзидов, нищих, случайных прохожих, учеников других школ, жрецов и караванщиков. Кто-то о кучеярке никогда не слышал, другие вспоминали, но признавались, что давно не видели ее в городе, и как Беркут, предполагали, что она могла умереть от старости.

Услышав с десяток таких ответов, Регарди с трудом сдерживал кипящую в груди злость. Раньше ему и не приходила мысль о том, что Атрея была старой. Вот, Зерге - другое дело. От нее и пахло так, словно, смерть всегда стояла у нее за плечами. Что касалось Атреи, то от сестры учителя всегда исходили ароматы молодости, любви, юности и соблазна. Нет, Регарди не верил в ее старость, равно как и в приближающуюся гибель.

Поиски Арлинга закончились на террасе храма Семерицы, где репетировали актеры, готовившие праздничное представление ко Дню Умиротворения. Ему подумалось, что, если Атрея собралась танцевать нечто грандиозное, она могла быть здесь, потому что часто хвалила храмовую террасу, как наиболее удобную площадку для танцев. Но и среди охваченных религиозным счастьем кучеяров ее не оказалось.

Он уже собирался уходить, когда вдруг наткнулся на имана, который стоял у стены храма и молча наблюдал за своим учеником, прогуливающим занятия. Трехчасовой утренний бой с деревянным человеком на Огненном Круге Арлинг заменил беготней по городу. Теперь учитель наверняка уже знал об этом.

Направляясь к иману, Регарди перебрал в уме десятки оправданий, почему он пропустил тренировки, но, не придумав ничего убедительного, решил, что ложь только рассердит учителя.

- Я искал Атрею, - сказал он с вызовом, готовясь к обороне.

- Знаю, - усмехнулся иман. - Пошли. У меня есть для тебя другое занятие.

И все. Никакой злости, никаких упреков. Мистик разрушил его крепость, даже не прилагая усилий. На миг Регарди захотелось взбунтоваться и заявить, что без Атреи он никуда не пойдет. Однажды он уже пытался спасти человека, но потерпел поражение - Магду казнили. Судьба подарила ему шанс попробовать все сначала. Он еще мог спасти кучеярку, мог закончить то, что начал десять лет назад в мире, который когда-то был его родиной.

Однако борьба с самим собой длилась не дольше секунды. А потом Арлинг поспешно склонил голову, надеясь, что его сомнения остались незамеченными. В Школе Белого Петуха были простые правила. И самое первое гласило: когда учитель говорил, что у него появилось задание, то ученик должен был приложить все усилия, чтобы его выполнить. Без сомнений и колебаний. Следовать этому правилу полагалось так же неукоснительно, как, например, не дышать, когда твоя голова находилась под водой. За долгие годы Арлинг не просто вызубрил его наизусть. Он разучился поступать иначе.

- Слушаюсь, учитель, - произнес Регарди, понимая, что проигрывает самому себе. Прежде чем пытаться спасать Атрею, ему нужно было бросить вызов мистику, разрушив доверие, которое они построили за годы обучения. И хотя на душе у него скребли кошки, ему пришлось быть с собой откровенным. Сказать "нет" иману было труднее всех тренировок Огненного Круга.

- Куда мы идем? - не выдержав, спросил он, когда учитель забрался на носилки, велев ему держаться рядом.

Обычно мистик ходил по городу пешком, либо разъезжал на осле, но на важные встречи всегда брал паланкин. На душе у Арлинга было скверно. Еще утром он хотел перевернуть весь мир, а через пару часов отказался от друга так же легко, как перешагнул камень на дороге.

- В городскую тюрьму, - учитель бросил слова так небрежно, словно они отправлялись в чайную или на прогулку по городскому парку. Впрочем, через секунду мистик говорил уже серьезно:

- Не подведи меня, Лин. Сегодня в твоей жизни произойдет два важных события. И танец Атреи - одно из них. Ты должен будешь запомнить его до последнего жеста. Я дам тебе целый год, чтобы ты выучил его и показал мне. Будь очень внимательным, потому что никто не сможет повторить его для тебя еще раз.

Год на то, чтобы разучить танец? Это был большой срок, но значение, которое придавал иман последнему выступлению Атреи, настораживало.

- Хорошо, учитель, - склонил голову Регарди. - А что за второе задание?

- Не спеши, - сказал мистик и приказал нарзидам остановиться.

Арлинг "огляделся". Он редко бывал в этой части города. Судя по зловонию, разлитому по всей улице, они попали в ремесленный квартал. Недалеко от дороги находились дубильные ямы, в которых вымачивалась кожа. Зловоние перебивало все запахи, мешая сосредоточиться. Одно время иман любил приводить его сюда, заставляя часами нюхать отвратительную вонь, пока тошнотворная волна не начинала исчезать, открывая другие запахи - пота рабочих, застоялой воды, нагретого металла, сырой глины, ослиной шерсти.

Регарди и сейчас чувствовал их, потому что в таких районах уклад жизни менялся редко. Правда, к своим давним ощущениям он добавил бы пару "эмоциональных" нот. За вонью дубильных ям пряталось зловоние страшнее. То была вонь нищеты, голода, усталости и безнадеги, которая веками жила в районах, населенных нарзидами. В городе к ним относились хуже, чем к бродячим керхам, грабившим караваны, а на невольничьих рынках раб-нарзид стоил дешевле курицы.

Вспомнив, куда они шли, Арлинг понял, почему иман попросил слуг остановиться. Через дорогу возвышались башни Балидетской тюрьмы.