Собиратели Руси - Дмитрий Иванович Иловаиский

однако то, что сын, который выделился из семьи при жизни родителей и не кормил их до их смерти, не участвует в разделе. Дети, не отделенные прежде, по смерти отца владели имуществом вместе с матерью. Но вообще Псковская судная грамота не покровительствует совместному владению имуществом, и при всяком споре между братьями предписывает произвести раздел. Относительно имущественных прав женщины, эта грамота представляет значительный шаг вперед сравнительно с Русскою Правдою. Право дочерей наследовать родителям, если не осталось сына, это право во Пскове распространено уже на все свободные классы населения, а не составляет привилегии одного дружинного сословия. Из движимого имущества женщина, даже при мужеских наследниках, могла получать некоторую часть, например, приданое своей умершей родственницы, состоявшее из платьев и разных женских уборов. Наконец, супруги наследуют друг другу, если не вступят в новый брак.

Как приведенные нами, так и все другие дошедшие до нас законодательные и судебные памятники Руси того времени показывают, что самое отправление суда еще мало изменилось сравнительно с эпохою Русской Правды. Судопроизводство по-прежнему остается устное и гласное. На суде присутствуют «добрые» или «лучшие» мужи, известные также под именем «судных мужей» (род присяжных заседателей). Судебные доказательства, при отсутствии письменных актов, являются те же, что и прежде, т. е. свидетели и присяга. Об испытании раскаленным железом и водою более не упоминается. Зато почти во всех краях Руси продолжали употреблять судебные поединки или поле. Законодательство старается по возможности ограничить и смягчить этот вид Божьего суда, как то заметно особенно из Псковской грамоты. Для сего точнее определяются случаи, когда дозволяется поле; допускаются наймиты или наемные бойцы для людей слабых или неспособных к бою; вообще видно старание уравновесить силы противников и притом избегать смертных случаев. Противники должны иметь на себе доспехи, т. е. железные латы и шишаки, и сражаться одинаковым оружием (большею частию ослопами или дубинами). Если кто был убит на поединке, то его противник получал только доспех убитого и лишался всякого другого удовлетворения; следовательно, в исках, т. е. в большей части случаев, было прямое побуждение щадить жизнь своего противника. Далее обычное наказание осужденного по-прежнему заключается в платеже пени и разных судебных пошлин (продажа). Только в немногих случаях допускается смертная казнь. По произнесении приговора оправданной стороне выдавалась судная или правая грамота, в которой обыкновенно излагался весь ход дела и происходившее при его разбирательстве судоговорение. В княжеских областях того времени можно различить собственно две судебные инстанции: если дело не рассматривалось прямо самим князем, то оно после наместничьего или тиунского суда могло восходить, как тогда называлось, на доклад князю, который и решал его окончательно, в качестве верховной власти. О судебных пытках и телесных наказаниях (кнутом) свободных людей на Руси законодательные памятники еще не упоминают. Однако, по некоторым данным, несомненно, что те и другие уже употреблялись, по крайней мере к концу этого периода. Вместе с установлением смертной казни и клеймения воров они свидетельствуют, с одной стороны, о продолжавшемся влиянии византийского законодательства, с другой — о начавшемся воздействии татарских нравов{83}.

Сельское хозяйство, т. е. земледелие, скотоводство, рыболовство, бортничество и т. п., продолжало существовать на Руси в XIV и XV вв. почти в том же виде, как и в эпоху предыдущую. Но погромы татарские, конечно, принесли ему огромный ущерб. Многие прежде довольно цветущие южнорусские области и окраины запустели и обратились в бедные, малонаселенные пространства или в голые степи. Из мест, подверженных татарским набегам, земледельческое население отливало в более удаленные северные области, где ему приходилось в поте лица трудиться над обработкою малоплодородной почвы или снискивать себе пропитание другими промыслами. Деятельный, предприимчивый характер Северо-Восточной Руси или Великорусского племени в ту эпоху сказался именно в развитии разных промыслов, особенно торгового. Не только город, но и ни одно значительное селение было не мыслимо без торгу или торговой площади. На этой площади, кроме торговли, сосредоточивались и разные дела, требующие гласности; например, биричи и другие низшие чиновники здесь «кликали клич», когда нужно было объявить народу какое-либо распоряжение властей, известить о краже для разыскания украденной вещи и т. п. Здесь же начало совершаться наказание кнутом, которое поэтому получило название «торговой казни». Торговая площадь играла важную роль в народной жизни; вместе с обменом товаров, с куплею и продажею здесь шел и обмен сведений и мыслей; это был главный источник и распространитель всякого рода слухов, народной молвы вообще.

Великим обременением для внутренней торговли служили взимаемые с товаров разнообразные пошлины и поборы, число которых в течение данного периода значительно возросло, вследствие постоянного стремления областных князей увеличивать свои доходы. Одно только перечисление некоторых торговых пошлин дает приблизительное понятие об этом бремени. Таковы: мыт или пошлина на заставах, перевозах, мостах, взимаемая и с воза, и с ладьи; побережное, пошлина с приставших к берегу судов; костки — с торговых людей, а не с товаров; явка — с людей и товаров, прибывших на торг; гостиное — за помещение товара в гостином дворе; тамга, введенная татарами, пошлина при продаже товара; осмничее, дополнительная к тамге плата также при сбыте товара; номерное — при отмеривании товара, весчее — при взвешивании, пятно — за наложение тавра на проданную или вымененную лошадь и пр. Кто объезжал заставу, чтобы не заплатить пошлину, или уклонялся от платежа другим способом, с того взыскивалась еще пеня, называемая промыт или протаможье. Хотя отдельно взятые эти пошлины были невысоки, но обременяли торговлю своею многочисленностию, а главное, придирками и вымогательствами со стороны мытников и таможенников. Поэтому лучшие пастыри церкви восставали иногда против мытов наравне с лихоиманием или ростовщичеством, и летописцы прославляют некоторых князей, например, Михаила Александровича Тверского, зато, что при нем «истребились разбойники, тати, корчемники, мытари и торговые злые тамги».

Некоторою сдержкою против умножений торговых пошлин служили и княжеские договоры; причем, князья и вечевые общины стараются своим купцам доставить везде свободный проезд и оградить их от излишних поборов в других княжениях; а потому в договорных грамотах Новгорода с Тверью, Москвой и Литвой или Москвы с Тверью и Рязанью почти постоянно встречаем условия: «а мыты нам держати старые пошлые, а новых мытов нам не замышлять, ни пошлин»; «а гостю гостити с обеих сторон, путь чист без рубежа».

С разорением Киева и опустошением Южной Руси, торговые центры и пути Восточной Европы несколько изменились. Прекратилось движение больших русских караванов по Днепру в Черное море и Византию. Зато несколько оживился путь по Дону и нижней Волге, по которому направилось движение европейско-азиатской торговли. Приазовская Тана сделалась важным