Дуэль Пушкина. Реконструкция трагедии - Руслан Григорьевич Скрынников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жуковский подчёркивает, что Пушкин перед выходом из дома оделся во всё чистое. Почему он так спешил послать Данзаса за пистолетами, что даже не успел поговорить с ним? Приведённые сведения доказывают с полной очевидностью, что Пушкин покинул дом в 1 час дня, чтобы без промедления ехать на поле боя.
Свой ответ Дантесу и его секунданту, отправленный с утра, Пушкин закончил словами: «…я тронусь из дома лишь для того, чтобы ехать на место»1567. Как видно, он решил провести в жизнь обозначенный в записке сценарий. Секунданты должны были уточнить условия прямо на месте поединка. Точное время поединка не было назначено. Но, по замыслу Пушкина, бой должен был состояться немедленно.
Встретившись у Летнего сада, друзья отправились на дачу, где Пушкин показал секунданту своё письмо к Геккерну. Данзас вспоминал, что поэт прочёл вслух списанную им самим копию с письма и тут же отдал её секунданту1568. Пушкин был в нетерпении. Назначенное противной стороной время истекло. Друзья имели возможность обсудить подробности, пока ехали на Каменный остров. Отсюда следует, что на даче они оставались недолго.
С Каменного острова Пушкин и Данзас двинулись на Большую Миллионную1569. Там, во французском посольстве, Пушкин представил Данзаса д’Аршиаку. Осуществить план немедленной дуэли Пушкину не удалось из-за возражений противной стороны. Пушкин оставил Данзаса наедине с д’Аршиаком для утверждения условий поединка, а сам уехал домой.
Жуковский составил конспект в квартире умирающего Пушкина, ещё не располагая полной информацией о происшедшем. Поэтому он утверждал, что Пушкин вышел из дома, готовый к поединку, в 1 час дня, а вернулся домой раненый в сумерки. В ближайшие дни после кончины Пушкина его друзья собрали более подробные и точные сведения. В черновике письма к С.Л. Пушкину от 17 февраля 1837 г. Жуковский отметил, что Александр Сергеевич «за час перед тем, как ему ехать стреляться, написал письмо к Ишимовой»1570. Его слова находят полное подтверждение в документах.
Возвратившись из посольства домой, поэт успел написать упомянутое Жуковским письмо. 26 января писательница Ишимова прислала поэту приглашение посетить её 27 января. В означенный день Пушкин написал ей ответное письмо с сообщением о невозможности принять приглашение. Поэт находился в состоянии крайнего нервного напряжения. Обращение к книге Ишимовой развлекло его, и он сделал писательнице комплимент: «Сегодня я нечаянно открыл вашу Историю в рассказах, и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!» Намереваясь привлечь Ишимову к сотрудничеству в журнале «Современник», Пушкин заказал ей перевод из сборника английских стихов, изданного в Париже в 1829 г. Письмо и книгу поэт отправил со слугой. Ишимова получила посылку «в третьем часу пополудни», т. е. после 2-х часов дня1571. С Мойки до дома Ишимовой на Фурштадтской улице можно было добраться за 15–20 минут, а это значит, что Пушкин отослал письмо незадолго до 2-х часов дня. Следовательно, он определённо вернулся домой после поездки на Каменный остров.
В то время как поэт писал Ишимовой, секунданты по настоянию д’Аршиака составили письменный документ. Ровно в 2 час. 30 мин. они скрепили Условия дуэли своими подписями1572.
В ноябре 1836 г. Пушкин дал наказ секунданту Владимиру Соллогубу договориться об условиях дуэли, сказав при этом: «Чем кровавее, тем лучше»1573. Данзас получил, очевидно, такую же инструкцию. Согласно условиям, выработанным на даче и утверждённым в посольстве, противники должны были стреляться на расстоянии 10 шагов. Пистолеты держали в вытянутой руке, поэтому расстояние уменьшалось до 8–9 шагов. Дуэль превращалась в расстрел. В случае промаха решено было стреляться вторично. Поэт шёл навстречу гибели, и даже ближайшие друзья не понимали его и считали, что он внёс в дело свою долю безумия.
Секунданты договорились, что поединок состоится в тот же день, в пятом часу, т. е. через полтора часа после подписания условий дуэли, в пустынной местности за Чёрной речкой.
Ранее 4-х часов дня поэт отправился в кондитерскую Вольфа и Беранже на Невском, где выпил стакан воды и стал ждать Данзаса. Секундант зашёл в кондитерскую за Пушкиным и передал ему условия дуэли. По воспоминаниям Данзаса, «не прочитав даже условий, Пушкин согласился на всё»1574. Покинув кондитерскую, друзья сели в сани и отправились через Троицкий мост на Чёрную речку.
По пути к месту дуэли Пушкин встретил жену, ехавшую навстречу в экипаже. Но видел её только Данзас. Наталья по близорукости также не увидела мужа.
«Было половина пятого, – писал д’Аршиак Вяземскому, – когда мы прибыли на назначенное место. Сильный ветер, дувший в это время, заставил нас искать убежище в небольшой еловой роще»1575. Роща располагалась неподалёку от Комендантской дачи. Противники прибыли к месту дуэли, когда солнце только что опустилось за горизонт. Погода, по словам Данзаса, была ветреная, морозная и ясная. Быстро темнело.
Выбрав полянку, секунданты протоптали дорожку в глубоком снегу. Данзас спросил Пушкина, одобряет ли он выбранное место. Тот отвечал: «Мне это совершенно безразлично; только постарайтесь сделать это возможно скорее»1576. Надвинулись сумерки, и поэт боялся, что поединок не состоится из-за темноты.
По знаку, данному Данзасом, противники стали сходиться. Пушкин быстро подошёл к барьеру и поднял пистолет. Но Дантес поспешил выстрелить, не дойдя шага до барьера. Раненный, Пушкин упал и некоторое время лежал неподвижно, уткнув голову в шинель, служившую барьером. Секунданты бросились к нему. Кавалергард сделал движение в сторону раненого. Пушкин удержал его словами: «Подождите! У меня ещё достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел». Опершись на левую руку, он несколько приподнялся и долго целился, а затем выстрелил. Когда Дантес упал, Пушкин крикнул: «Браво!» – и упал на землю1577. После этого поэт, по словам д’Аршиака, дважды впадал в полуобморочное состояние, на несколько мгновений рассудок его помутился, но тотчас же он вновь пришёл в сознание. В записке суду французский дипломат не пожелал пересказать свой диалог с раненым, указав кратко на помутнение его рассудка. П.А. Вяземский беседовал со всеми участниками дуэли и воспроизвёл разговор, о котором умолчал д’Аршиак. Пушкин, придя в себя после обморока, спросил д’Аршиака: «Убил я его?» «Нет, – ответил тот, – вы его
