"Бис" для суфлёра (СИ) - "theoremI"

Гиппократ держался близ Гектора, на его лице было нескрываемое воодушевление и возбуждение. Он назначил штатного целителя приюту, но планировал курировать это учебное заведение лично.

Вообще, этот первый день превратился скорее в коллективную работу — детей оборотней, и тех, кого уже забрали из магловских приютов (три человека, и ещё два прибудут после окончания учебного года в Хогвартсе), расселяли в комнаты, им провели экскурсию по зданию: классам, столовой, кухне, оранжерее. Лестрейндж подарил поместью двух домовиков, которые теперь отвечали за питание. Уборка полностью оставалась на детях.

Тому было не комфортно. Это, правда, и близко не описывало его чувства, но он решил выбрать именно это слово. Находиться здесь — как нырять в омут с воспоминаниями. Всё было совсем иначе, но в то же время — совершенно идентично. Это был самый волшебный, самый яркий, самый открытый приют. Здесь всё было пропитано горькой магией, ярким одиночеством — торжественно безликое место. Ему было не комфортно. Но он был здесь. Терпеливо наблюдал, как открытие плавно превращается в экскурсию и знакомство с детьми — это был ход, который придумал Абраксас. Он же и посоветовал Гектору взять Блишвика на знакомство с детьми маглов.

Он хотел уйти.

Когда перед глазами замелькали картинки из прошлого, Том почувствовал, что его желудок предательски сжимается. Отвратительно. Дети, улыбающиеся и смеющиеся, довольные новой жизнью, заставляли его думать о том, как же они жили раньше, если рады поселиться в этом месте… Пугающе претенциозном.

Гермиона постаралась. Ремонт был выполнен на славу. Это место не напоминало чей-то старый дом, не напоминало оно и просто дом, и Хогвартс. Это было что-то принципиально новое. Но в то же время отдалённо напоминало старый приют Вула. Но сюда не придёт Дамблдор с письмом, никому не нужно рассказывать этим детям, что они особенные. Они всё про себя знали. Все отбросы магического сообщества. И оборотни, и сквибы, и грязнокровки — Абраксас в последнее время стал тактично называть их маглорождёнными, но сути это не меняло.

А ещё сегодня здесь было много маглов. Том не помнил, когда в последний раз видел британца не-мага. Когда он в последний раз был в Лондоне? Не говоря уже о других городах Британии — там он не был никогда, только магические части страны. Зачем что-то ещё, когда есть Хогсмид, Уилтшир, Годрикова впадина?

Где-то что-то разбилось.

А. Это стеклянный стакан в его руке. Но он так поздно заметил это, потому что глаза застлала ярость по отношению к Нобби Личу. И когда он успел явиться? Он крутился вместе со всеми, в основном с маглами, рассказывая о волшебном мире и приюте (почему приюте? Кто его так назвал? Это было больше похоже на школу, в которой на постоянной основе жила лишь часть детей — остальные будут добираться на занятия ежедневно, на зачарованном автобусе. Это идея Гермионы.).

Лич вышел из комнаты, и Том понял, что идёт за ним, только по сменяющимся декорациям, мелькающим на периферии зрения — узор на обоях периодически прерывался зеркалами или картинами, или дверными проёмами, потом была лестница, а это, кажется, дверная арка в столовую, снова стены-стены-стены — а потом в глаза ударил яркий свет, а Лич, крутанувшись на месте, испарился с негромким хлопком. Том трансгрессировал следом бесшумно.

Том был удивлён. Это и близко не описывало его состояние, но он предпочёл это определение, потому что отвлекаться на то, чтобы подобрать достойное ругательство, в полной мере описывающее восторг, шок, презрение, потрясение и озадаченность, он не мог. Это было омерзительное торжество.

— Какого…

Ступефай. Красная вспышка.

Ладно. Но он предпочёл бы зелёную.

Он подошёл к Личу, растянувшемуся на полу, кажется, в своей гостиной.

Гномиум ревелио. Пусто.

Хотелось нервно смеяться, потом схватиться за голову. Мерлин.

— И это — жилище будущего Министра Магии? — протянул он, присаживаясь на корточки.

Глаза Лича забегали по комнате.

Всё слишком просто. Настолько, что даже не интересно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И что с ним делать?

Том хотел сражения, драки, в которой он может победить, но это… было слишком жалко. Как бросить заклинание в спину волшебника, который этого не ожидает; отобрать конфету у ребёнка и то сложнее.

— Фините, — сказал он вслух; Лич, не поднимаясь, умудрился отскочить в сторону на несколько футов, направляя на Риддла палочку.

Том усмехнулся.

— Ступефай! — воскликнул Лич.

Отбив розовую вспышку, Риддл искренне рассмеялся.

— Глупо, — холодно сказал он, отдышавшись. — Не пытайся трансгрессировать, авада прилетит быстрее, — добавил он серьёзно.

Лич прищурился, глядя на него.

— Гонт, — рыкнул он.

Брови Тома взлетели вверх. А этот парень мог бы ему понравиться, если бы не обстоятельства.

— Лич, — в его манере ответил Том, но насмешливые искорки не ушли из глаз. Он просто не мог заставить себя стать серьёзнее.

— Что тебе нужно? — сухо спросил маг, беря себя в руки.

Его брови нахмурились, а взгляд наполнился мрачной решительностью, но это всё равно выглядело смешно. Также выглядел Люциус на своих неудачных тренировках беспалочковой магии.

Том склонил голову к плечу, размышляя. Он и сам не знал, что ему нужно, он просто был ведом порывом. Он избегал поспешных, необдуманных поступков, но…

Кажется, молчание затягивалось, взгляд Лича превратился в настороженный и озадаченный. Честное слово, гриффиндорцев так легко читать.

— Не переходи мне дорогу, Лич, — сказал Том, наконец.

— И как это понимать? — удивился маг.

— Просто не трогай то, что принадлежит мне, — улыбнулся Риддл. — И чтобы ты мне поверил…

Круцио.

Грязнокровка закричал, забился на полу, выгибая спину, царапая ногтями паркет. Но, крик быстро превратился в сдавленный, задушенный рык, похоже, этот парень крепче, чем кажется. Том крепче сжал палочку, подходя к Личу. Он отменил заклинание, присел на корточки около его тела и заговорил раньше, чем набравший воздуха в грудь Лич:

— Это только между нами, Лич. Между тобой и мной. Если захочешь вызвать меня на дуэль — пришли письмо, — Риддл подмигнул. — И, ради Мерлина, поставь защиту на своё жильё, просто противно, как легко попасть сюда, — он красноречиво скривился.

Поднявшись на ноги, Том трансгрессировал в своё поместье, чувствуя лёгкую эйфорию. О, сейчас ощущения приятнее, чем те, которые были, когда он применил заклинание к Гермионе. Он до сих пор жалел об этом.

Когда она, наконец, появилась в поместье, возбуждение ещё витало в его крови. Том набросился на ведьму, как оголодавший зверь и взял её прямо в библиотеке, закрыв камин.

Ему нравилось наблюдать, как тёплый свет пламени отражается на её гладкой коже. Завораживающее зрелище. Он отбросил в сторону заколку, вытянув ту из волос, и наблюдал, как кудри водопадом падают на спину, и подпрыгивают пружинками, подстраиваясь под ритм. Вдоль позвоночника стекала капелька пота. Комнату наполнили громкие звуки и мускусные ароматы секса. Всё виделось отдельными фрагментами, но составляло целостную, завершённую картину. Совершенную.

Он наблюдал, как его член входит и выходит из её плоти; слышал, как Гермиона громко стонет; до него доносились его собственные несдерживаемые стоны. Порой он переставал контролировать себя рядом с ней. Она была идеальной, будто созданной специально для него.

Время замедлилось, а потом резко ускорилось и понеслось вдаль, так, что не остановить.

Кажется, прошло пару часов, прежде, чем Том окончательно осознал себя, неизвестное смятение ушло.

Гермиона лежала на его плече, обнимая за талию и забросив ногу. Она всё ещё тяжело дышала. Он тоже. Когда дыхание выровнялось, девушка отодвинулась от него, оставляя свободное пространство — и как она чувствует, что именно ему нужно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему ты никогда не спрашивала о моей семье? — поинтересовался Том неожиданно даже для самого себя.

Гермиона нахмурилась Задумчивой хмуростью — она была не такой глубокой, как Решительная хмурость, и не такой злой, как Яростная хмурость — всего лишь небольшая складка меж бровей. Ведьма пожала плечами, прежде, чем ответить.