Колумбы иных миров - Юлия Федотова

Те на радостях, что легко отделались, принялись носом землю рыть. Оружие нашли, на полу валялось. «Киллер сбросил!» — мелькнула нездешняя мысль. Оружие тоже было нездешним — восьмизарядный пистолет с именной гравировкой на немецком. Откуда такое чудо?! В родном-то мире не каждый день такой раритет встретишь!

А тот охранник, что его приволок («Гляньте, господин, какая вещица странная, уж не ее ли ищем?») — застрелился сдуру. Сунул нос чуть не в самое дуло и спустил курок — посмотреть, что будет. Череп разнесло, разбрызгало мозги по всей пирамиде. Забавно! Что ж, вот и еще одна жертва Умрану!

Чуть позже привели злоумышленника. Нелюдь, не поймешь, какой породы. Совсем молодой парень, почему вообще в храм пустили?! Велено же было…

— Так ведь он бородатый был! — поспешил оправдаться страж. — Во-от такая бородища дремучая! — Он отмерил рукой по пояс— Видно, те, кто на воротах стояли, подумали, что взрослый мужик. А уж как отваливаться стала, мы его сразу к вам! Скрыться хотел, неверный, да боги не допустили!

— Допросить! — приказал Пращур отрывисто. Начался допрос.

— И чего этот болван там застрял?! Почему не уходит через астрал?! — томилась тревожным ожиданием Энка.

Меридит прислушалась к ощущениям в правом ухе.

— Он хочет, чтобы мы ушли как можно дальше от храма. Чтобы сели в сарае и затаились. И еще надеется что-нибудь разведать.

— Мало ли чего он хочет! — рассердился Орвуд. — Мог бы и о других подумать — нервничай тут из-за его хотений! Передай, пусть возвращается немедленно!

— Все равно не послушается, — безнадежно махнула рукой диса, — я его знаю…

…Разговор начался с того, что ему без всякого предупреждения дали в морду. Хельги не удивился. В ранней юности, еще не будучи существом цивилизованным, образованным и прогрессивным, он и сам порой использовал этот стиль допроса.

— Кто таков, что за тварь? — страшным голосом прямо в ухо заорал сотник охраны.

Допрашиваемый отшатнулся от громкого звука, втянул голову в плечи, опустил глаза, изображая полную покорность.

— Хельги меня звать. Сирота я. У людей из милости рос, роду-племени своего не ведаю! Не обижайте за-ради Умрана, добрые господа! Сироту грех обижать!

А про себя подумал: «Демон побери! До сарая целый час ходу, придется все это время изображать идиота. Опять! Что за невезение! Если этот и дальше станет так орать, оглохнуть недолго. Надо больше говорить самому, чтобы ему времени не оставить».

— Где живешь, чем занимаешься?

— Нынче я в городе живу, почтенный господин! Уж деньков пять, как пришел. Меня одна вдова на постой пустила, к свиньям в хлев. Золотой за то взяла. Вот я и думаю, не дорого ли?

Охранник нетерпеливо поморщился.

— А раньше где жил?

— Так деревенские мы. Витвендорф — слыхал про такое? Там я жил. А как нежить по зиме всех поела, так я и убег оттоль, скитался. Меня, господин хороший, нежить не жрет, видать, я ей не по вкусу. Я так рассуждаю: может, мы с ней одной породы…

— Занимался чем?

— Дык я того… — Хельги на секунду запнулся, припоминая какое-нибудь сельское ремесло, заведомо не требующее интеллекта и специальных навыков. — Гусей пас! — Он ругал себя последними словами: пришло же в голову изображать именно деревенского дурня. Почему не выбрал роль более знакомую? Что он, собственно, знает о сельской жизни? Толком ничего! Придется теперь выкручиваться…

— Оружием владеешь?

— А как же! — отвечал «злоумышленник» с идиотской гордостью. — Дубиной я ловко управляюсь! Кого хошь отходить могу! Дубиной я раз даже кузнеца победил. Токмо что он пьянющий лежал, а все равно здоровенный. Так что если тебе, к примеру, сторож нужен, нанимай меня смело… Ай!

Его стукнули, чтобы прекратил болтать.

— Отвечай! Почто замыслил Пращура нашего убить? — Сотник сбился на простонародный слог. Стиль речи допрашиваемого оказался заразным. — Кто велел?!

Тот вытаращил зеленые глаза, приоткрыл рот, даже руками замахал от ужаса.

— Убить?! Пращура нашего?! Я?!! Да ты не белены ли объелся, добрый господин… Ай! Да я вовсе не могу живую тварь убить! Покалечить разве, а убить — ни-ни! Тем паче — Пращура нашего! Такое и в ум никому прийти не может… — И, подманив сотника пальцем, доверительно шепнул на ухо (якобы чтобы Сам не услышал): — Не знаешь разве, ежели о Пращуре нашем кто плохо подумает, того Умран сразу громом поразит и на клочки разорвет! А ты говоришь — убить! Спасибо, дураков нет, хоть ты мне тыщщу золотом дай! — И продолжил, прибавив голос: — Да и вовсе нам такое злодейство не надобно! Пращура любить надо! Ай! Что дересси, больно!..

Истерическое многословие допрашиваемого начинало раздражать сотника не на шутку. Будь он менее опытен, уже плюнул бы и отпустил глупого парня на все четыре стороны, решив, что не того взяли.

— Зачем в храм пришел? Отвечай!

— Не стану! Чего тебе отвечать, когда ты дересси? Ай! Стану, стану, не тронь! Сам, что ли, не знаешь, зачем в храмы ходют? Молиться!

— Ладно. Маскировался зачем?

— Чего делал?!

— Бороду нацепил.

— А! Так без нее не пущали! Давеча сунулся в ворота — прогнали. Дескать незрелый! Ну я и того. Магу на ярмарке золотой дал, он мне ее прирастил. Обещал, держаться будет. Обманул, скотина! Деньги взял, а она и отпала! Где же правда на свете? — Парень обвел окружающих взглядом, ища сострадания. Не нашел и принялся развивать тему дальше. Плюхнулся на колени перед Пращуром: — Ты прости меня, отец родной, за ослушание! Что обманом к тебе пришел. Я ведь токмо за-ради того, чтоб благодати черпнуть! Мы — твари маленькие, подумалось: когда еще такой случай выпадет, что и золотой есть, и маг встретился… Прости за-ради Умрана и Эрды! Помилуй! Скажи, прощаешь? — настаивал он заискивающе.

Вместо ответа Всеволод сунул ему под нос пистолет.

— Говори, это что такое?

— Рогулька! — выпалил «дурак» радостно, дескать, вот как угодил, растолковал.

— Зачем она нужна? Тот смутился.

— Да… откудова мне знать? Может, того… орехи колоть? Или на палку дыркой насадить и по башке бить? Так это простым топором сподручнее будет, я так мыслю.

Мысли его Всеволода не интересовали.

— Твоя вещь? Ты принес?

— Не-э! Сроду такой не имел! О! Вишь, на ней письмена! Для колдовства, знать! Дорогая вещь, не иначе. Я сирота от рожденья, у меня таких денег не водится. Два золотых случилось, и те даром потратил. Нет, не моя!

Говорил нелюдь складно, даже слишком. Но старого сотника не оставляло мерзкое чувство, что его водят за нос и втайне насмехаются. За что бы зацепиться? Как вывести гаденыша на чистую воду? Ну не верил он ему! Не такие бывают морды у деревенских простаков!