Весь Хайнлайн. Угроза с Земли (сборник) - Роберт Хайнлайн

— Десять минут… — произнес Уингейт. — А мы не могли бы как-нибудь выбраться наружу и бежать?

Джонс, казалось, уже был доведен до белого каления.

— А тебе уже случалось когда-нибудь бегать в безвоздушном пространстве?

Во время перелета от Луна-Сити до Венеры Уингейт был слишком занят, чтобы особенно предаваться беспокойству. Он многому научился по части мытья уборных и проводил десять часов в день, совершенствуясь в своей новой профессии. Полицейские злопамятны.

Вскоре после того как «Вечерняя Звезда» покинула Луна-Сити, она вышла за пределы, в которых возможна радиосвязь с Землей. Оставалось только ждать прибытия в Адонис[45] — порт Северной полярной колонии на Венере. Там Компания имела достаточно мощную радиостанцию, чтобы поддерживать непрерывную связь с Землей, за исключением шестидесяти дней прохождения Венеры по ту сторону Солнца и более короткого периода солнечных помех при ее прохождении между Землей и Солнцем.

— На Венере нас, наверно, будет ждать приказ об освобождении, — заверил Джонс Уингейта, — и мы тут же возвратимся с обратным рейсом «Вечерней Звезды», но уже в каюте первого класса. В самом худшем случае нам придется ждать «Утреннюю Звезду». Это будет не так плохо, раз мне переведут деньги: мы сможем их потратить в Венусбурге.

— Ты, наверно, был там во время своего учебного полета? — спросил Уингейт, и в его голосе послышалось любопытство.

Он не был сибаритом, но скандальная репутация самого ужасного или самого блестящего — в зависимости от взглядов ценителя — увеселительного центра на трех планетах была достаточно велика, чтобы поразить воображение даже менее падкого на удовольствия человека.

— Нет, к сожалению! — возразил Джонс. — Я все время находился на досмотре корпуса корабля. Кое-кто из наших ребят туда ездил… Ну и ну! — Он тихо свистнул и покачал головой.

Но оказалось, что никто не ожидал их прибытия и не было никакой радиограммы. Снова стояли они возле помещения связи, пока им грубо не приказали вернуться в свои помещения и готовиться к высадке, «и живее!»

— Увидимся в приемочном бараке, Хамф! — были последние слова Джонса, и он убежал в свое помещение.

Полицейский, в распоряжении которого находились Хартли и Уингейт, выстроил своих подчиненных в нестройную колонну по два. Неприятно резкий металлический голос из громкоговорителя передал приказ. Их повели по центральному проходу вниз, через все четыре палубы, к нижним пассажирским воротам. Они прошли через воздушную камеру и сошли с корабля, но не на открытый воздух Венеры, а в туннель из листового металла, ведущий в какое-то здание, которое находилось на расстоянии примерно пятидесяти ярдов.

Воздух в туннеле был едким — здесь распыляли обеззараживающие средства, — но Уингейту он показался свежим и живительным после спертого воздуха на корабле. Этот воздух да еще составляющая пять шестых от земной сила тяжести на Венере, достаточно высокая, чтобы не тошнило, и достаточно низкая, чтобы вызвать чувство легкости и силы, вместе вселяли в него неразумный оптимизм и создавали бодрое настроение.

Туннель вел в довольно просторное помещение без окон, но ярко и ровно освещенное из скрытого источника. В нем не было никакой мебели.

— Кома-а-нда, стой! — крикнул полицейский и передал бумаги худощавому, похожему на конторщика человеку, стоявшему у внутренней двери.

Человек взглянул на бумаги, сосчитал людей, одну бумагу подписал, вернул ее старшине, и тот ушел через туннель обратно на корабль. Похожий на конторщика человек повернулся к иммигрантам. На нем, как заметил Уингейт, были надеты одни короткий трусы, не шире повязки, а все тело и даже ноги были покрыты сильным загаром.

— Ну, вот что, — сказал он мягким голосом, — скиньте одежду и бросьте ее в тот ящик! — Он указал на приспособление, вделанное в одну из стен.

— Зачем? — спросил Уингейт. Он сказал это без всякого вызова, но не сделал никакого движения, чтобы повиноваться.

— Ну-ну, — обратился к нему конторщик, все еще мягко, но с ноткой раздражения в голосе. — Давайте не будем спорить. Это для вашей же безопасности. Мы не можем себе позволить импортировать болезни.

Уингейт сдержался, чтобы не ответить резко, и дернул молнию своего комбинезона. Несколько человек, ожидавших, чем кончится спор, последовали его примеру. Комбинезоны, башмаки, белье, носки — все было брошено в ящик.

— Следуйте за мной! — приказал их новый хозяин.

В следующем помещении их встретили четыре человека в резиновых перчатках, вооруженные электрическими ножницами. Началась стрижка. Уингейт снова хотел запротестовать, но решил, что игра не стоит свеч. Он лишь подумал: «Неужели и женщины вынуждены подвергаться таким жестким карантинным мерам? Как это, должно быть, обидно — пожертвовать красивой копной волос, которую растили лет двадцать».

Затем их повели под душ. Завеса из теплой водяной пыли совершенно закрывала проход через комнату. Уингейт с удовольствием устремился к воде: с тех пор как он покинул Землю, ему впервые удалось сносно помыться. Было вдоволь жидкого зеленого мыла, и оно хорошо пенилось. Полдюжины служителей, одетых столь же скудно, как и их проводник, стояли у дальнего конца водяной стены и следили за тем, чтобы люди оставались под душем положенное время и хорошо помылись. В некоторых случаях они делали весьма интимные замечания. У каждого служителя к поясу был прикреплен красный крест на белом поле, подтверждающий его официальное положение.

В коридоре Уингейт и остальные попали в поток горячего воздуха и быстро обсохли.

— Остановитесь! — Уингейт подчинился, и обратившийся к нему санитар со скучающим видом приложил в верхней части его руки тампон, от которого он почувствовал холод, затем поцарапал это место. — Это все, следуйте дальше! — Уингейт присоединился к очереди у одного из столов. То же самое было проделано с другой его рукой. К тому времени, когда он подошел к дальнему концу помещения, его руки были покрыты маленькими красными царапинами, более двадцати на каждой.

— Что все это значит? — спросил он последнего санитара, который сосчитал царапины и отметил его имя на листе.

— Анализы… чтобы установить вашу сопротивляемость и иммунитет.

— Сопротивляемость чему?

— Всему. Как земным болезням, так и здешним. Здешние — это по большей части грибковые заболевания. Проходите, вы задерживаете очередь!

Позднее Уингейт узнал об этом подробнее. Для того чтобы житель Земли приспособился к условиям жизни на Венере, требовалось от двух до трех недель. Без иммунитета к болезням этой планеты было бы просто смертельно подвергать кожу, и особенно слизистые оболочки, действию прожорливых невидимых паразитов, которыми кишит поверхность Венеры.