Парейдолия - Константин Владимирович Вершинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понятно. Так, соблюдай спокойствие, я уже здесь. Будем думать, отбой.
Горчаков снял наушник и опустился по стене на корточки, сжимая пистолет. Запрокинув голову на стену, он закрыл глаза и сжал зубы. В эту секунду, он уже не различал отдельных мыслей и чувств, всё стало сливаться в единый поток, который теперь жил своей жизнью и проносился сквозь его голову, сжимая пространство и замедляя время. Секунды тикали у виска, и каждая из них буквально вгрызалась в майора, требуя незамедлительно действовать.
Горчаков усилием воли заставил себя подняться и снова подойти маленькому пятнышку в стекле. Он слышал шуршание и шаги, доносящиеся из зала, но стена по левую сторону скрывала от него объект звуков. Неожиданно, шуршание и стоны донеслись откуда-то из середины сквозного коридора.
– Что ещё за шум? – послышался голос Рябы.
Горчаков видел, как молодой человек вышел из-за угла стены с левой стороны, и прошёл в середину правой стены продольного коридора.
– Что случилось? – нервно спросил Ряба откуда-то из глубины стены.
– Воды бы ему! – сказал женский голос, доносящийся оттуда же.
Евгений вышел, и скоро вернулся обратно с пластиковой бутылкой, Горчаков, увидав было Рябу на расстоянии прямого выстрела мигом потянулся к пистолету, но тут же осёкся, подавив импульсивный порыв действовать.
«Подсобка в стене…» – метнулось в голове Горчакова – «отсюда совсем незаметна, значит, заложники там».
Анатолий снова отошёл назад, присел и заново оценил обстановку: теперь стало ясно, что заложников и Рябу разделяет как минимум кирпичная стена, и они находятся не в поле его прямой видимости, а между центром зала, который загорожен от майора выпирающей стеной слева и проходом в подсобку справа, идёт коридор, который полностью простреливается Горчаковым, во всех смыслах. Соединив эти факты, из всех возможных вариантов действий Анатолий увидел только один.
Он медленно отполз ещё дальше, надел наушник и шёпотом произнёс:
– Гриша, приём.
– Горчаков.
– В общем, так, вариантов немного. Ты должен быть готов. Готов взять окно штурмом, а точнее, рванутся к нему, быстро залезть, пострелять, но не в нашего пациента, а лучше в потолок, и успеть удрать обратно за трубы, если того потребуют обстоятельства.
– Чего ещё? У него же заложники?!
– Всё продумано, делай, что говорю.
– Что ты удумал?..
– Отрезать его от них.
– Твою же мать, Толя… – было слышно, как Алексеенко глубоко вздохнул. – Когда?
– Я дам команду, отбой.
Евгений Ряба, держась за окровавленные лохмотья ткани на руке посмотрел на часы, подошёл к фотоаппарату и сделал очередной снимок. Затем он вернулся к монитору ноутбука и снова поглядел на ряд уже изменивших свои параметры гистограмм.
«Так. Следующий в 11:13. Ага, уже сейчас».
Ряба снова поднёс руку к фотокамере, дождался точного времени и произвёл снимок, затем вернулся к ноутбуку и снова посмотрел на монитор, внимательно отметив новые цифры – 11:19.
Капитан Алексеенко сидел на корточках рядом с пучком вентиляционных труб и вытирал рукой кровь с лица – рассечённый лоб продолжал кровоточить и уже начинал сильно ломить, разливаясь по всей голове тяжелой, ноющей болью. Григорий оторвал из кармана кусок ткани, протерев им ладони и рукоятку пистолета. Лежащая рядом рация завибрировала, и Алексеенко прислонил её к уху.
– Пора. – раздалось в динамике.
– Есть.
Капитан встал, аккуратно положил рацию на решётку, вскинул пистолет, и медленно, стараясь не греметь железным сетчатым перекрытием, двинулся в сторону окна, постоянно держа его на прицеле. Дойдя до него, он приподнялся на горизонтальные мелкие трубы, затем, одной рукой держась за кирпичную выемку, начал медленно приподниматься, постоянно держа пистолет наготове. Поднявшись к окну, он обнаружил перед собой закрытую раму с толстым стеклопакетом, за которым запертые ставни загораживали вид в комнату. Алексеенко аккуратно попробовал толкнуть рукой стекло. Рама была заперта. Быстро оценив обстановку, капитан понял, что шансов открыть окно из такого неудобного положения у него никаких. Он медленно сполз на решётку и посмотрел вверх: из всех возможных вариантов оставался только один. Алексеенко отошёл к краю балконной решётки как можно дальше, оперся на перила и направил пистолет в окно. В ту же секунду последовал выстрел, затем ещё один, и ещё – пули под острым углом снизу прошили стекло, раздробив ставни, и впились куда-то в потолок. Капитан резким движением развернулся и бросился обратно, к спасительным трубам, до которых было метров десять, но ещё не успев забежать за них, со стороны окна до него донёсся выстрел, и тут же свист пули где-то совсем рядом сбоку, но почти в ту же секунду, капитан уже был за надёжным укрытием из труб и кирпичной кладки.
Вмиг, со стороны коридорного углубления раздался грохот и звон разбитого стекла – хлипкие деревянные двери разлетелись в щепки, и в короткий предзальный коридорчик ввалилось тело майора, но тут же вскочило, и мигом ретировалось назад, спрятавшись за угол. Евгений Ряба, мгновенно среагировав, метнулся в сторону звука, и его тело по инерции вылетело из-за угла стены со вскинутым в сторону рассыпавшихся дверей пистолетом, но тут же отшатнулось назад – раздался выстрел, и пуля Горчакова, черканув по стене, шмякнулась в противоположенном конце коридора, второй же выстрел последовал из руки с пистолетом, вытянувшейся с края стены и пришёлся прямо на угол, выбив из него кирпичную крошку и пыль, за который уже успел спрятаться Горчаков. Женский крик в подсобке разорвал помещение, за ним последовал и мужской.
Затем всё стихло.
Горчаков сидел на корточках, облокотившись на стену.
Тяжело дыша, он переводил дух и пытался успокоиться. Выставленный вертикально перед лицом пистолет заставлял его сосредотачиваться и не поддаваться эмоциям, но сотни ощущений кипели в этот момент в груди майора, от страха до ярости. Ещё ни разу ему не приходилось быть под пулями, и ощущать так близко свистящую рядом смерть, но ситуация уже не оставляла времени для эмоций и размышлений. Поднявшись с корточек, Анатолий прополз ближе к выломанным дверям и высунулся из-за угла, держа на пистолет наготове. Вскоре, с края левой стены, примыкающей к залу, послышалось шевеление. Горчаков демонстративно вытянул руку из-за угла, направил пистолет в сторону зала и прицелился. Высунувшаяся рука Рябы с алюминиевым техническим щитком, в роли зеркала, тут же снова исчезла за стеной.
– Понял, дружок, каков расклад?.. – громко крикнул Горчаков.
Евгений не ответил, но лишь посмотрев в очередной раз на
