Ксеноцид - Орсон Скотт Кард

Глядя на Вэл, она смотрела на себя. Этот тест Эла провела сразу по возвращении. Обе женщины, как выяснилось, обладали одним и тем же набором генов.

– Но это бессмыслица какая-то! – возмутилась Валентина. – Эндер не может знать моего генетического кода. А на том корабле не было ни единого образца моих генов.

– И что теперь? Я должна как-то объяснить случившееся? – в ответ спросила Эла.

Эндер выдал следующую гипотезу: генетический код Вэл находился в постоянном движении, пока она не встретилась непосредственно с Валентиной, и тогда филоты тела Вэл перестроились по образу, который они обнаружили в Валентине.

Валентина не согласилась с братом, но свое мнение не высказала никому. Она считала, что девушка сразу получила ее гены, ибо личность, настолько соответствующая в глазах Эндера образу сестры, просто не могла получить иных генов: естественные законы, действие которых поддерживала внутри корабля Джейн, воспротивились бы всякому отклонению от нормы. А может быть, даже в абсолютном хаосе присутствовала какая-то сила, которая отвечала за создание образов. Вряд ли это имело какое-то значение. Как бы ни раздражала своим совершенством эта новая псевдо-Вэл, как бы ни была она похожа на Валентину, представления Эндера достаточно соответствовали реальности, чтобы на генном уровне Валентина и Вэл стали одной и той же личностью. Вряд ли его образ был так уж идеален. «Может быть, в те годы я действительно была совершенна и уже гораздо позже приобрела свойственные мне сейчас острые углы. Может быть, я действительно была прекрасна. Наверное, я действительно была когда-то настолько молода».

Они склонились перед епископом. Пликт поцеловала его перстень, хотя на нее никогда не накладывали епитимью. Но когда дошла очередь до Вэл, епископ отдернул руку и отвернулся. Вперед вышел священник и велел им занять свои места.

– Но как? – удивилась юная Вэл. – Я еще не получила прощения.

– К тебе епитимья не относится, – пояснил священник. – Епископ просил меня передать, что, когда свершался этот грех, тебя на планете не было, поэтому на тебя епитимья не распространяется.

Юная Вэл взглянула на него печально:

– Меня создал не Господь Бог. Поэтому-то епископ и отказывается принять мое покаяние. Пока он жив, мне причастия не видать.

На лице священника отразилась скорбь: он не мог не сочувствовать горю Вэл, ибо простота и доброта делали ее настолько хрупкой и беззащитной, что человек, обидевший ее, неизменно чувствовал себя неуклюжим дураком.

– Решать папе, – только и ответил он. – Это очень сложный вопрос.

– Понимаю, – прошептала юная Вэл, отошла в сторонку и села между Пликт и Валентиной.

«Наши локти соприкасаются, – подумала Валентина. – Рядом со мной сидит дочь, которая идеально повторяет мой образ, будто тринадцать лет назад я решила создать свой собственный клон.

Но мне не нужна еще одна дочь, и, уж конечно, мне ни к чему идеальное подобие. Она знает это. Чувствует. Поэтому она испытывает нечто такое, чего никогда не довелось пережить мне: она чувствует себя ненужной и нелюбимой.

А какие чувства испытывает к ней Эндер? Желает ли он втайне, чтобы ее не стало? Или, наоборот, жаждет стать ее братом, как много лет назад был братом мне? Когда я была в этом возрасте, Эндер еще не совершил ксеноцида. Но он и не Говорил от имени мертвых. «Королева Улья», «Гегемон», «Жизнь Человека» – все это было написано гораздо позже. Тогда он был обыкновенным ребенком, отчаявшимся, напуганным, ищущим любви. Неужели Эндер хочет испытать все это вновь?»

Вскоре появился Миро. Он на коленях подполз к алтарю и поцеловал перстень. Хоть епископ и не наложил на него епитимью, Миро предпочел присоединиться к остальным гражданам Милагре. До ушей Валентины донесся шепоток, прокатившийся по рядам. Все колонисты Лузитании, знававшие Миро до постигшего его несчастья, немедленно признали чудо, свершившееся с ним: тот Миро, который жил среди них долгие годы, возродился.

«Только я тебя тогда не знала, Миро, – про себя сказала Валентина. – Всегда ли тебя окружала такая отстраненная, мятущаяся атмосфера? Может быть, ты и исцелил свое тело, но ты по-прежнему остался человеком, который перенес немало страданий. Остудило ли это твой пыл, или ты, наоборот, проникся бо́льшим сочувствием к окружающим?»

Он подошел и опустился рядом с ней на стул, по идее предназначавшийся Джакту, но пустовавший, так как Джакт еще не вернулся с орбиты. Вскоре десколада будет уничтожена, и кто-то должен привезти на Лузитанию тысячи замороженных микробов, растений и животных, которые обеспечат планете саморегулирующуюся гайалогию и в дальнейшем будут поддерживать жизненную среду Лузитании. Такой процесс уже проходил на многих мирах, только здесь все будет сложнее, потому что ни в коем случае нельзя навредить тем видам местной жизни, от которых зависели пеквениньос. Вот Джакт и сидел на орбите, работая на всю планету. Это извиняло его отсутствие, но Валентина все же очень скучала по нему, а точнее, остро нуждалась в нем во всей той сумятице, которая возникла вокруг новых творений Эндера. Миро не мог ей помочь, особенно потому, что его новое тело еще раз напомнило ей о происшедшем во Вне-мире.

«Но очутись там я, что бы я создала? Вряд ли я вызвала бы кого-нибудь к жизни, потому что, к сожалению, ни один образ не гнездится так глубоко в моей душе. Боюсь, даже меня самой там нет. В столь страстной преданности истории я пыталась отыскать человечность. Многие находят человечность, стоит им лишь заглянуть в собственную душу. И только потерянные души обращаются вовне».

– Очередь заканчивается, – шепнул Миро.

Значит, скоро начнется служба.

– Готов к искуплению грехов? – в ответ прошептала Валентина.

– Как сказал мне епископ, он очистит от скверны только новое тело. Потом придется еще исповедоваться и замаливать грехи, доставшиеся мне в наследство от прежней оболочки. Плотских грехов за мной не числится, зато зависти, злобы и жалости к себе хоть отбавляй. Я вот все пытаюсь решить: каяться ли мне в грехе самоубийства? Когда мое старое тело рассыпалось в пыль, это отвечало моему самому сокровенному желанию.

– Вот только голос к тебе зря вернулся, – ответила Валентина. – Ты сейчас болтаешь не умолкая, лишь бы насладиться своей прекрасной речью.

Он улыбнулся и похлопал ее по руке.

Служба началась с молитвы, которую вознес епископ, поблагодарив Господа за то, что удалось им совершить за несколько месяцев. Появление на Лузитании двух новых граждан можно истолковать по-разному, но исцеление Миро – явно дело рук Господних. Перегрино вызвал Миро вперед и быстро окрестил его, а затем, так как это была не совсем обычная служба, епископ сразу вернулся к своей проповеди.

– Милосердие Господне не знает границ, – сказал он. – Можно только уповать на то, что он пойдет дальше, чем мы того заслужили, и простит нам все наши грехи, которые мы совершили как по отдельности, так и все вместе. Мы можем надеяться лишь на то, что, подобно Ниневии[33], которая, раскаявшись, отвела от себя разрушение, мы убедим Господа спасти нас от флота, который был послан его волей в наказание нам.

Миро наклонился к Валентине и прошептал так тихо, что услышала его только она:

– По-моему, он послал флот еще до того, как мы сожгли лес.

– Ну, может быть, Господь принимает во внимание время прибытия, а не отправления, – предположила она и сразу пожалела о своем легкомыслии.

Сегодня здесь проходила очень серьезная церемония, и хоть Валентина и не так уж веровала в католическое учение, она понимала, что, когда общество признает ответственность за свершенное зло и искренне раскаивается в собственных деяниях, это действительно свято.

Епископ упомянул тех, кто возложил свои жизни на алтарь Господень: ос Венерадос, которые первыми спасли человечество от вируса десколады; отца Эстеву, чье тело было похоронено под полом собора, после того как он, защищая истину от еретиков, принял мученическую смерть; Сеятеля, который умер, чтобы доказать, что душа его народа пошла от Бога, а не от какого-то вируса; пеквениньос, которые пали в ночь разразившейся бойни.

– Когда-нибудь все они станут святыми, ибо нынешние времена подобны первым дням возникновения христианства, когда нужда в великих деяниях и великой святости была воистину насущна и люди не раз демонстрировали свою веру в Господа. Этот собор есть гробница всех, кто возлюбил Господа Бога всем сердцем, кто посвятил ему всю свою жизнь, кто обратил ему на службу свои силу и ум и кто возлюбил ближнего, как себя самого. Так пускай вошедшие сюда со сломанным духом, раскаявшиеся в деяниях своих излечатся, пускай святость снизойдет и на них.

Проповедь длилась недолго: на этот день было назначено сразу несколько подобных служб, и люди прибывали в церквушку группами, потому что она, слишком маленькая, не могла вместить в себя все человеческое население Лузитании. Вскоре церемония закончилась, и Валентина встала, собираясь уходить. Она было двинулась вслед за Пликт и Вэл, но Миро удержал ее за локоть.