Курс чудес - Кеннет Уопник

Ибо ошибка любого рода, оставленная неисправленной, обманывает тебя в плане твоих возможностей исправления ее. Ведь обладая силой исправлять ошибки и не используя ее, ты отказываешь себе и брату своему в этой силе. А если и он с тобой разделит твою веру, вы оба сочтете себя обреченными. От этой неприятности ты в состоянии избавить вас обоих. Ведь здравый смысл готовит почву для исправлений не в тебе одном.

2. Исправление нельзя принять или отвергнуть в одиночку, т.е. без брата. Грех же настаивает на обратном. Благоразумие говорит о том, что невозможно, увидев грешным брата или себя, воспринимать другого безгреховным. Кто, видя себя виновным, воспримет невиновным мир? И кто, воспринимая грешным мир, способен видеть с ним себя раздельно? Грех утверждает, что ты и брат разобщены. Здравый же смысл настаивает на том, что это ложь. Но если ты и брат едины, каким же образом тебе доступны собственные мысли? И отчего же мысли, приходящие в то, что кажется исключительно твоим, никак не сказываются на том, что действительно твое? Если едины разумы, подобное немыслимо.

3. Никто не мыслит в изоляции, как Бог не мыслит без Своего Сына. Будь они оба во плоти, они имели бы подобную возможность. Ни один разум не в силах мыслить за одного себя, разве что тело и есть разум. Только тела способны к разобщению, и следовательно они нереальны. Обителью благоразумия не станет сумасшедший дом. Но дом безумия оставить легче, увидев здравый смысл. Безумие не оставляют уходом от него в другое место. Ты оставляешь безумие простым приятием благоразумия там, где прежде было безрассудство. Безумие и здравый смысл видят одно и то же, но смотрят на него по–разному.

4. Безумие — это атака на здравый смысл: оно изгоняет здравый смысл из разума и занимает его место. Здравомыслие не нападает, но тихо замещает безумие в разуме, если безумный выберет к нему прислушаться. Безумные, однако, не знают своей воли, поскольку верят, что видят тело и позволяют своему безумию их убеждать в его реальности. А здравый смысл на это неспособен. Защищая тело от здравомыслия, ты не поймешь ни тела, ни себя.

5. Тело не разъединяет тебя с братом; мысля иначе, ты — безумен. Но у безумия есть цель, и оно верит, будто обладает средством сделать ее реальной. Безумие — видеть тело барьером внутри того, что, как подсказывает здравый смысл, должно быть неделимым. Прислушиваясь к гласу здравомыслия, ты бы не видел тела. Что может вклиниться в непрерывность? А если ничему в нее не вклиниться, как может появившееся в одной ее части не появиться в остальных? О том тебе сказал бы здравый смысл. Но поразмысли, что для этого нужно признать.

6. Если ты выбрал вместо исцеления грех, ты Сына Божьего приговорил к тому, что исправлению не поддается. Своим решением ты говоришь ему: он обречен, навеки разлучен с тобою и с Отцом, лишен надежды на благополучное возвращение. Если ты учишь брата этому, то ты постигнешь то же самое и от него. Ибо ты учишь его, что он таков, каким ты видишь его, и всё, что ты выбираешь для него, становится твоим выбором для самого себя. Пусть это не страшит тебя. То что ты с ним един, есть факт, а не его интерпретация. Сам по себе факт не пугает, если конечно он не расходится с тем, что тебе дороже истины. Здравый смысл говорит, что в этом факте — твое освобождение.

7. Нельзя напасть на брата твоего или же на тебя поодиночке. Но равно ни один из вас не примет чуда без того, чтобы оно не благословило другого и не избавило его от боли. Здравый смысл, как и любовь, стремится утешить, а не напугать. Могущество исцелять Божьего Сына дано тебе, поскольку ты в единстве с ним. И ты действительно в ответе за то, каким он себя видит. Здравый смысл говорит, что тебе дано в мгновенье ока изменить его мышление, единое с твоим. Чтобы исправить его ошибки и сделать его целокупным, годится каждый миг. В тот миг, когда ты себе позволишь исцелиться, его спасение увидено таким же полным, как твое. В тебе достанет здравого ума понять, что так оно и есть. Ведь здравый смысл, сердечный как и цель, чьим средством он служит, твердо уводит прочь от безрассудства к истине. Тогда ты сбросишь бремя отрицания истины. Ведь только эта ноша тяжела, а вовсе не сама истина.

8. В вашем единстве с братом — твое спасение и дар Небес, а не подарок страха. Разве Рай кажется тебе тяжелой ношей? В безумии, определенно. Но всё, увиденное через призму сумасбродства, рассеется благоразумием. Здравый смысл тебя заверит, что Царство Небесное — твое единственное желание. Слушай Того, Кому присуще здравомыслие и Кто твой здравый смысл приводит в соответствие со Своим. Позволь же здравомыслию стать средством, с помощью которого Святой Дух научит тебя избавляться от безумия. Не прячься за безумием, спасаясь от здравомыслия. То, что безумие желает скрыть, Святой Дух по–прежнему открыто протягивает каждому для радостного обозрения.

9. Ты — брата своего спаситель. А он — спаситель твой. Об этом радостно оповещает здравый смысл. Сему благому плану любовь дана Любовью. А всё что в помыслах Любви подобно Ей самой: будучи единой, Она желает тебе знать, кто ты таков. А раз ты с Ней един, тебе дано дарить то, что дарила и продолжает дарить Любовь. Так проведи всего одно мгновение в радостном приятии всего, что дано тебе как дар твоему брату, и вместе с ним постигни, что обоим вам дано. Давать — не благостней, чем получать. Но и не менее благостно.

10. Сын Божий всегда благословляется в единстве. Когда он выражает свою признательность тебе, благословившему его, здравый смысл подскажет тебе, что от благословения и ты не отстранен. Его признательность тебе напоминает о благодарности Отца за то, что ты Его венчаешь. Именно здесь и сообщает здравый смысл, что ты способен разобраться в своей сущности. Отец твой близок к тебе настолько насколько близок брат. Но что же может быть к тебе ближе твоего собственного Я?

11. Та власть, что ты имеешь над Божьим Сыном, не угрожает его реальности. Она свидетельствует ей. Где, как не в нем самом, лежала бы его свобода, будь он уже свободен? И кто, если не он, способен себя связать, отвергнув свою свободу? Бог поругаем не бывает, а Сын Его не станет узником, не будь на то его желания. Но и освобождается он исключительно своим желанием. В том его сила, а не слабость. Он сам во власти собственного милосердия. Там, где он выберет стать милосердным, он — свободен. Но там, где он предпочитает осуждение, он — узник, скованный тяжелыми цепями и ждущий собственного помилования, чтобы себя освободить.

VII. Последний вопрос, всё еще остающийся без ответа

1. Разве не видишь ты, что все твои несчастья проистекают из нелепой веры в собственное бессилие? беспомощность — цена греха, беспомощность — условие греха, единственное требование, на вере в которое он настаивает. Только беспомощные веруют в беспомощность. Чудовищность не привлекает никого, кроме ничтожных. К ней только тех влечет, кто верит в собственную малость. Предательство по отношению к Сыну Божьему — защита тех, кто не отождествляет себя с ним. А ты — либо за него, либо против него; либо любишь его, либо нападаешь на него, либо ограждаешь его единство, либо видишь его разбитым и убиенным твоей атакой.

2. Никто не верит, что Господень Сын бессилен. Те, кто видят себя беспомощными, должно быть, в себе не разглядели Сына Божьего. Чем же им остается быть для него, как не врагами? Что же им остается, как не завидовать его могуществу и из–за этой зависти его бояться? Они — мрачны, безмолвны и напуганы, и одиноки, и отчуждены; они боятся, что сила Сына Божьего сразит их наповал и поднимают свою немощь против него. И примыкают к армии беспомощных и объявляют войну л возмездия, и горечи, и злобы против него, чтобы он стал одним из них. Не зная, что они едины с ним, они не ведают, кого так люто ненавидят. Они и вправду — армия довольно жалкая: каждый так же способен напасть на брата или на себя, как помнить, что они верили будто имеют общую цель.

3. Неистовыми, громкими и сильными кажутся те, которые мрачны. При том не зная своего "врага", они его смертельно ненавидят. В ненависти своей они сошлись, но не соединились. В единстве невозможна ненависть. Армия немощных должна рассеяться, столкнувшись с силой. Ведь сильные не предают; им ни к чему грезить о силе и эти грезы воплощать. Как армия ведет себя во сне? Да как угодно. Она может напасть на кого угодно, воспользовавшись помощью чего угодно. В снах здравый смысл отсутствует. Цветок становится отравленным побегом, дитя — гигантом, а мышь рычит, как лев. И с той же легкостью обращается в ненависть любовь. Это не армия, а сумасшедший дом. А то, что видится расчетливой атакой, на самом деле есть бедлам.

4. Армия немощных действительно слаба. Нет у нее оружия и нет врага. Конечно, она способна, по миру растекаясь, искать врага. Но ведь того, чего не существует, не найти. Во сне вдруг этой армии пригрезится, будто она нашла врага, но сон изменится даже во время самой атаки, так что она должна немедленно, бегом, искать врага другого, так никогда и не Г; найдя успокоения в победе. А на бегу она вдруг обернется против самой себя, думая, что поймала проблеск неуловимого, великого врага, который вечно ускользает от ее губительных атак, обернувшись чем–то другим. Каким же вероломным предстает подобный враг, меняясь так, что его даже не узнать.